Человеческий мозг и социальное поведение

Человеческий мозг и социальное поведение

Естественные науки изучают материальный мир — мир, который можно наблюдать и измерять. Науки о человеке и культуре стремятся описать мир в терминах субъективных восприятий, желаний, интересов, целей, которые невозможно наблюдать в привычном естественно-научном смысле. Действительно, как описать «цель действия» в терминах материальных процессов? Можно характеризовать человеческое поведение объективно: физические перемещения, движения лицевых мышц, акустические сигналы и так далее, и такие описания будут полезными. Однако, как сказали бы гуманитарии, характеристики это поверхностные, ненасыщенные, малоинформативные, не приносящие понимания, почему происходит то или иное событие в жизни людей. Эта статья — об одном из направлений, успешно преодолевших извечный разрыв между естественными и социальными науками, — социальной нейронауке.

Становление

Социальная нейронаука — направление на стыке социальной психологии и нейронауки. Она использует преимущественно социально-психологические теории и понятия, но опирается на естественно-научные методы исследования. Первые экспериментальные исследования в ней были проведены в конце 90-х годов, сейчас десятки лабораторий по всему миру производят сотни научных статей ежегодно. В 2006 году начали выходить два специализированных журнала: «Social Cognitive and Affective Neuroscience» и «Social Neuroscience», которые быстро завоевали себе репутацию как в психологии, так и в нейронауке. В настоящее время это сложившаяся и респектабельная научная область: есть несколько профессиональных научных сообществ, в крупных университетах — специальные образовательные программы, регулярно проводятся конференции.

Методы

Изучение связи нейрофизиологических процессов и социального поведения — задача очень сложная, чреватая ошибками и неверными интерпретациями. Поэтому считается, что надежны результаты, полученные одним, а подтвержденные другим методом. Наиболее часто используются следующие методы.

Функциональная магнито-резонансная томография (фМРТ) позволяет локализовать области мозга, активирующиеся или, наоборот, деактивирующиеся при некотором экспериментальном условии. Сравнивая насыщенность кислородом нейронов, фМРТ выявляет различия в нервной активности при двух различных условиях (например, при эмпатической реакции по отношению к знакомым и незнакомым людям, восприятии счастливых и грустных лиц и т. п.).

Электроэнцефалография (ЭЭГ) — метод, основанный на измерении электрической активности мозга. В отличие от фМРТ не дает такой точной пространственной локализации, но показывает точный хронометраж нервной активности. Исследование активности отдельных нейронов обеспечивает максимальную точность и детальность в изучении нервной активности, позволяет фиксировать паттерны активности отдельных нейронов. Вследствие инвазивности процедуры используется в основном на животных. Исследования повреждений того или иного участка мозга позволяют выявить его функциональное значение.

Отдельное место в социальной нейронауке занимают нейрохимические исследования — изучение роли гормонов, влияющих на социальное поведение, нейрогормонов. В последние годы появилась возможность искусственного введения (администрирования) таких гормонов, как окситоцин, дофамин или тестостерон, и проведение классических медицинских экспериментов с использованием плацебо-контрольных групп. А теперь посмотрим на проблемы и достижения области, пройдемся, так сказать, по списку.

Размеры мозга

Такой простой показатель, как размеры мозга, может многое сказать об эволюции видов и их социальной жизни. Размеры мозга в целом отражают вы-числительные потребности организма, будь то необходимость управлять телом, выслеживать добычу или общаться. Условия существования и экологическая ниша, занимаемая видом, стимулируют приоритетное развитие тех нервных структур и механизмов, которые специализируются на критичных вычислительных задачах. У человека и других приматов такие задачи ставит потребность в координации и объединении в группы. Совместная защита, забота о потомстве, добыча пиши и миграция возможны только благодаря специфическим когнитивным механизмам. Действительно, коллективный образ жизни требует определенных способностей: быстро идентифицировать групповую принадлежность окружающих, распознавать их намерения, определять свою относительную социальную позицию, осуществлять мониторинг социальных отношений в группе, выявлять нарушения социальных норм, обмениваться информацией. Значительная часть специфических социальных задач, решаемых мозгом, сосредоточена в коре головного мозга — и ее размеры отражают социальные навыки вида.

В 1990-х годах Робин Данбар обнаружил выявил закономерность: размер неокортекса — новой коры полушарий, эволюционно сформировавшейся поз-же других областей мозга, — у представителей различных видов оказался пропорционален среднему размеру групп, в которых они живут, и другим показателям социальной активности, характерной для групповой жизни. Экстраполируя полученные данные, исследователи пришли к выводу, что характерные для человека размеры неокортекса соответствуют размеру группы примерно в 150 человек (число Данбара — по определению, максимальное число людей, с которыми человек может поддерживать постоянные социальные связи). Что вполне согласуется с данными о предполагаемом размере первобытных племен, в которых жили наши предки. Не-смотря на продолжающиеся дискуссии, эта гипотеза получила подтверждение в ряде недавних исследований. Число «друзей», с которыми человек общается в социальных сетях, оказалось пропорциональным плотности серого вещества в ряде «социальных» областей мозга.

Социальное восприятие и познание

Социальные задачи, которые должен эффективно решать человеческий мозг, включают способность быстро и надежно идентифицировать окружающих и их намерения. В последние годы мы все больше узнаем о том, какие нейро-когнитивные механизмы обеспечивают

решение этих задач.

В 90-е годы в височной доле была обнаружена зона, избирательно активи-зирующаяся в ответ на восприятие человеческих лиц (fusiform face area — FFA). Это участок так называемой веретенообразной извилины, fusiform gyrus, отсюда название. Точные функции FFA бурно обсуждаются, но эксперименты показывают, что мозг способен очень быстро классифицировать базовые социальные признаки человека, такие, как пол и раса. Например, миндалевидное тело способ-но отреагировать на расовые признаки за 0,35 с, что гораздо меньше порога осознанного восприятия. Та же самая область мозга, входящая в «систему ран-него предупреждения», чувствительна к направлению взгляда другого человека: прямой взгляд вызывает гораздо более сильную реакцию миндалевидного тела, чем взгляд в сторону.

Детальный анализ нейрофизиологических процессов позволяет убедиться в старом философском тезисе о том, что восприятие — не пассивное запечатление стимулов внешнего мира, а активный процесс, включающий взаимодействие сенсорного «входа» с ожиданиями и предрасположенностями. В недавнем исследовании испытуемым демонстрировали последовательный ряд лиц, полученных путем искусственной трансформации изображения, — крайние были явно мужскими или женскими, а все остальные были промежуточными. Активность в веретенообразной извилине менялась монотонно по мере движения от одного полюса ряда к другому, отражая постепенность изменений лиц. Активность же в другой области —орбитофронтальной коре — носила дискретный характер; эта область реагировала на стимул или как на мужское, или как на женское лицо.

Не менее сложно устроена фундаментальная человеческая способность формирования представления о внутреннем мире другого человека, необходимая для предсказания его поведения и установления отношений. В западной психологии эта способность традиционно называется «теорией разума» (theory of mind), в русских текстах можно встретить варианты «теория сознания», «теория намерений», «модель психического состояния». Нарушения этой способности играют важную роль при аутизме — одной из наиболее исследуемых «социальных» болезней. Способность строить модель внутреннего мира другого человека убедительно ассоциируется с областью rTPJ (right temporo-parietal junction), соединяющей височную и затылочную доли в правом полушарии. Возможно, у мозга есть и иные способы понимания другого человека, не требующие создания теории разума.

Одно из самых громких открытий 1990-х годов в нейронауке — так называемые зеркальные нейроны, которые обнаружил у приматов итальянский нейрофизиолог Джакомо Риццолатти с соавторами в университете Пармы. Это нервные клетки, активирующиеся как при наблюдении за чужими действиями, так и при совершении собственных аналогичных действий. За прошедшие полтора десятка лет были выявлены как узкоспециализированные, так и более универсальные зеркальные нейроны, реагирующие на различные действия и ощущения: хватание, ходьбу, использование орудий, касание и др. Считается, что действие зеркальных нейронов лежит в основе ассоциативного научения, обеспечивающего устойчивую связь собственных и наблюдаемых моторных реакций при имитации. Таким образом, они играют важную роль в обучении, в том числе обучении языку. Благодаря зеркальным нейронам сенсорный «вход» является одновременно предтечей моторного «выхода», без опосредующих вычислительных операций, в том числе — обеспечивающих осознанное восприятие. Такая симуляция снабжает мозг информацией о том, какое именно действие было совершено другим индивидом. Другое дело, что дополнительные механизмы необходимы, чтобы контролировать эту непосредственную связь восприятия и действия и при необходимости подавлять нежелательные реакции. Впрочем, степень непосредственности действия зеркальных нейронов пока неясна: например, обсуждается вариант, при котором они не столько симулируют, сколько эмулируют чужие действия, подчиняясь команде свыше имитировать наблюдаемое действие (при симуляции такой команды «свыше» нет, симуляция в данном случае — пример «прямого восприятия», не использующего семантическое знание, сознание). Зеркальные нейроны, по всей видимости, участвуют и в распознавании эмоций, неосознаваемая симуляция которых (в частности, по-средством симуляции выражения лица) может лежать в основе эмпатических реакций.

Хотя само существование зеркальных нейронов в мозге человека достаточно долгое время оспаривалось, сейчас в этом мало кто сомневается. И если ранее местонахождение популяций зеркальных нейронов ассоциировалось с вполне определенными областями мозга (к числу которых не относилась область rTPJ), то сейчас предполагается, что они разбросаны чуть ли не по всему мозгу. Один из ключевых вопросов, обсуждаемых сейчас, — в какой степени система зеркальных нейронов обеспечивает наше понимание других людей и как она связана со способностью строить теории разума.

Социальная идентичность

Одна из традиционных проблем социальной психологии — социальная идентичность, восприятие себя и других через призму принадлежности к социальной группе, а также последствия такой идентичности: завышенная оценка «своих», предрассудки в отношении «чужих», политика двойных стандартов, различия в эмоциональной реакции, памяти и внимании по отношению к представителям разных групп. Существует не менее десятка различных теорий, объясняющих идентичность с эволюционной, психологической, когнитивной, экономической, социологической точки (точек) зрения. Человек, устанавливая идентичность с некоторой социальной группой, делает ее для себя привилегированной, отдавая ей предпочтение и распределяя в ее пользу ресурсы.

Одно из объяснений — включение других в представление о себе, в «Я-концепцию». Человек начинает отождествлять себя с другими и воспринимать их как часть себя. Что хорошо для них, хорошо и для меня, потому что они — это я. Это утрированная схема, но она отражает общую логику неосознаваемого построения идентичности. Альтернативная гипотеза, основанная на понятии реципрокного, или взаимного альтруизма, сформировавшегося в эволюционной теории игр, предполагает, что социальная идентичность основана на холодном расчете, вытекающем из необходимости вступать в коалиции, чтобы обеспечивать себя ресурсами и защищаться от внешних угроз. Я не отождествляю себя с членами «моей» группы, но отдаю им предпочтение в ожидании будущих выгод для себя. Ирония в том, что оба объяснения совместимы с имеющимися фактами, и понять, какой же когнитивный механизм приводит к формированию идентичности, сложно. Но можно попытаться сопоставить активность мозга при различных задачах, связанных с построением идентичности. Например, сопоставить зоны мозга, активизирующиеся при психических процессах, направленных на себя и другого, с теми, которые активизируются при эмоциональных и когнитивных реакциях на представителей своей социальной группы и не активизирующихся в ответ на стимулы, относящиеся к «чужакам». Хотя окончательные выводы делать пока рано, предварительные данные говорят, что в обоих случаях может оказаться задействована часть передней поясной извилины. И эти данные свидетельствуют в пользу гипотезы о включении других в Я-концепцию.

Но не все так просто, потому что нервные корреляты социальной идентичности могут активизироваться в одних условиях и не активизироваться — в других. Так, кросс-культурные исследования показывают, что в коллективистской системе ценностей, характерной для азиатских стран (Япония, Китай, Корея), обработка значимой информации о себе и об отце не различается на уровне нервной активности, а в индивидуалистической (прежде всего англосаксонские страны) — по-разному задействует различные зоны мозга, в том числе смежные с передней поясной извилиной. Данные были получены методом фМРТ. Не исключено, что одна и та же социальная идентичность (этническая, родственная, политическая) может конструироваться разным образом и разные социальные или культурные условия могут задействовать разные механизмы, с различными последствиями для социальной жизни.

Гормоны

Наибольшее значение для социальных наук играет изучение нейрогормонов, модифицирующих человеческое поведение: дофамина, окситоцина, вазопрессина, адреналина, тестостерона, серотонина и других.

Закапывание раствора окситоцина в нос влияет на доверие испытуемых к другим людям, а также на уровень стресса. Однако еще интереснее то обстоятельство, что такое увеличение доверчивости не является совершенно безусловным: другие когнитивные процессы могут активно модулировать эффекты окситоцина, направляя их в определенном направлении. Вызванное окситоцином снижение тревожности и стресса в ходе деторождения и лактации устанавливает сильную ассоциативную связь с определенным объектом — собственным ребенком. И эти эффекты почти не распространяются на других людей.

Тестостерон — один из главных половых гормонов, обычно ассоциирующийся с маскулинностью — мужскими чертами, как морфологическими, так и поведенческими. Хотя уровень тестостерона в организме часто связывают с агрессией, правильнее говорить, что его главный социальный эффект связан с мотивацией к достижению высокого социального статуса, не обязательно достигаемого через прямую агрессию. И уровень тестостерона — не только источник, но и следствие определенных социальных ситуаций. Например, он возрастает, когда субъект только (лишь) ожидает возможного возникновения ситуации, предполагающей соперничество. Уровень тестостерона не только определяет способность победить в столкновении, но и меняется в зависимости от результатов стычки. Еще интереснее то, что тестостерон способен оказывать воздействие на поведение не как химическое соединение, а как элемент культуры.

Комментарии: