«ВЫИГРАТЬ ВОЙНУ ДО ВОЙНЫ»?: ФРАНЦУЗСКИЙ ВЗГЛЯД НА КОГНИТИВНУЮ ВОЙНУ

На дворе 2050 год, и общество распределено на каком-то архипелаге, основанном на сообществах зон альтернативной реальности. Перед французскими вооружёнными силами поставлена задача «обеспечить безопасность реальности» перед лицом противника, способного изменить коллективное поведение в больших масштабах посредством лжи и подрывной деятельности. Именно такой сценарий был предложен прошлым летом Министерству вооружённых сил Франции в рамках программы «Красная команда», которая связывает авторов научной фантастики с военными. Это может показаться просто забавным творческим упражнением, но понятие «когнитивной войны» набирает обороты в стратегическом мышлении. Но что вообще означает это понятие? Означает ли это новый способ ведения войны? Или это просто старое вино — психологическое, или операции влияния, или «информационная война» — в новых бутылках?

В этом понятии есть что-то полезное. Когнитивная война - это междисциплинарный подход, сочетающий социальные науки и новые технологии для непосредственного изменения механизмов понимания и принятия решений с целью дестабилизации или парализации противника. Другими словами, она направлена на то, чтобы взломать эвристику человеческого мозга в попытке «выиграть войну до войны», это перекликается со стратегическим видением начальника штаба обороны Франции, генерала Дж. Тьерри Буркхарда.

Воздействовать на мозг противника, для победы: Старая проблема

Война, которую Карл фон Клаузевиц определил как «акт насилия, направленный на то, чтобы заставить нашего противника выполнить нашу волю», всегда была связана с разумом. Точно так же Эрве Куто-Бегари напоминает нам, что стратегия - это «диалектика интеллекта в условиях конфликта», когда каждая сторона пытается предвидеть реакцию другой, чтобы получить преимущество. По общему признанию, война - это нечто большее, чем диалектика воли и разума, поскольку организация и технологии также имеют значение. Тем не менее, в свете военной истории и стратегической мысли утверждение Джеймса Джордано о том, что «человеческий мозг стал полем битвы 21-го века», в этом смысле спорно, поскольку воздействие на мозг в стратегической диалектике всегда было структурирующим элементом.

Операции по симуляции, лицемерию или обмана так же стары, как сама война, и заключаются в игре на восприятии противника с целью ввести его в заблуждение относительно намерений, возможностей и стратегии. В своей книге «Хитрость и сила» Жан-Венсан Холейндр объясняет: «Хитрость вошла в историю стратегии не только как тактическая процедура, основанная на притворстве и обмане, но и как интеллектуальное качество, вдохновляющее стратегическое планирование и адаптацию к ситуациям неопределённости». В этом смысле стратегия - это, прежде всего, «наука о другом», цель которой - получить доступ к мозгу противника и даже манипулировать им. Познание всегда имело значение, о чем свидетельствует эпизод с телеграммой Эмса, в котором канцлер Германии Бисмарк успешно заманил Наполеона III в опрометчивую войну. Бисмарк произвольно удалил некоторые смягчающие формулировки короля Вильгельма I, когда опубликовал телеграмму короля, в частности, опустив отзыв немецкой кандидатуры на испанский трон, тем самым спровоцировав злополучную франко-прусскую войну, приведшую в конечном итоге к краху Второй Французской империи.

Использование ложной информации для получения преимущества над противником не является чем-то новым в истории стратегии. Например, говорят, что Черчилль сказал Сталину: «В военное время, правда, столь драгоценна, что её должны охранять караулы лжи». Информационные операции уже давно включены в более традиционные военные операции для достижения эффекта в традиционных областях ведения боевых действий. Например, британская операция «Мясной фарш» была успешной военной хитростью, призванной убедить верховное командование стран Оси в том, что союзники вторгнутся на Балканы и Сардинию вместо Сицилии, как театрально показано в фильме «Человек, которого никогда не было». В 1944 году, хотя, в то время, Гитлер, по-видимому, правильно предположил, что войска союзников в конечном итоге высадятся в Нормандии, операция «Стойкость» была также направлена на то, чтобы убедить немецкую 15-ю армию в том, что в Па-де-Кале возможно ещё одно наступление. Кроме того подрывная деятельность занимала центральное место в диалектике Восток-Запад во время холодной войны.

Эти три наблюдения —

• что война всегда подразумевала диалектику воли и разума,
• что стратегия — это «наука о другом», и
• что информация - это оружие, дающее стратегическое преимущество,

- лежат в основе подхода когнитивной войны к стратегическому мышлению.

Возобновление конкуренции, усиленной цифровыми и социальными преобразованиями

Новый импульс для когнитивной войны признаёт текущие цифровые и социальные преобразования войны, которые увеличивают как масштабы традиционных информационных операций, так и диапазон аудиторий. Цели больше не ограничиваются лицами, принимающими политические и военные решения; более широкие слои населения также подвержены манипуляциям в больших масштабах, и их можно использовать для влияния на государственные решения. Цифровая революция обострила конкуренцию в информационной сфере, расширив возможности общения «многих ко многим» и резко увеличив поток данных. Кроме того, информационная эра присуждает вирусную награду эффектному зрелищу за счёт эмпирического. По словам философа Бруно Патино, «Правда уступает место правдоподобию, рефлексия – размышления», способствуя балканизации реальности, что, в свою очередь, создаёт зловредным конкурентам питательную среду для манипуляций и влияния. В ответ на эту динамику Дэвид Ронфельдт и Джон Аркилла недавно высказались в пользу всеобъемлющей информационной стратегии в Соединённых Штатах, лучше учитывающей появление ноосферы, «коллективной формы интеллекта, созданной цифровой информационной революцией». По мнению этих авторов, суть американской стратегия теперь должна подчёркивать «вооружённые нарративы» как ключевые решающие факторы победы «в сфере разума». В конце концов, нарративы - это эвристика, используемая мозгом для обработки и организации информации таким образом, чтобы «придать» смысл данному контексту и создать содержание. Как таковые, они играют центральную роль в познании.

Стоит отметить, что сама конфликтность также претерпела глубокие изменения. Китайские стратеги долгое время уделяли особое внимание информационной или психологической войне, а теперь рассматривают когнитивную войну как «конечную область военной конфронтации между крупными державами». Аналогичным образом, так называемая Война нового поколения, термин, придуманный генералом Валерием Герасимовым, подчёркивает деятельность в серой зоне, которая стирает границы в континууме мир-кризис-война до тех пор, пока эти категории просто перестают быть значимо различимыми. Отныне Нулевой день - это каждый день, о чём свидетельствует новый триптих «Конкуренция-конфликт-конфронтация», который лежит в основе стратегического видения французского начальника штаба обороны. В этом свете конкуренция - это форма войны «до войны», в которой важную роль играют стратегическое запугивание, кибероперации и сюжетные боевые действия. В стратегическом обновлении Министерства вооружённых сил Франции от января 2021 года манипулирование информацией также представляется как ключевой элемент гибридных стратегий, реализуемых нашими противниками, которые могут привести к форме подрывной деятельности с целью влияния, паралича или хаосу. Вторя этому 20 октября 2021 года в Париже, по случаю презентации военной доктрины контроля компьютеризированного воздействия, министр вооружённых сил Флоренс Парли подтвердила, что ложный, манипулируемый или искажённый нарратив - это оружие, которое при разумном использовании позволяет конкуренту победить без боя.

Таким образом, в условиях возобновившейся стратегической конкуренции, усиленной цифровой революцией борьба с вооружённым нарративом и когнитивной агрессией стала более важной, чем когда-либо. Это требует более широкого подхода, когнитивной войны, объединяющей социальные науки и новые технологии во всех областях для того, чтобы действовать одновременно на уровне информации, нарративов и умственных способностей человека.

Когнитивная война благодаря использованию конкурирующих функций мозга

Когнитивные способности относится к механизмам, управляющим рассуждениями, эмоциями и сенсорными ощущуениями, которые позволяют нам понимать мир, формировать его внутреннее представление и, в конечном счёте, действовать в нем. Следовательно, это важный элемент процесса принятия решений, в ходе которого наш мозг задействует разнообразные функции: нашу интуитивную эвристику, которая может быть задействована быстро, но подвержена ошибкам, и наши логические стратегии, которые медленнее и более затратны с точки зрения энергии. Это то, что психолог Дэниел Канеман называет Системой 1 (эвристика) и Системой 2 (рассуждения) в своей книге «Мышление, быстрое и медленное». Хотя недавно лауреат Нобелевской премии признал некоторые ошибки, его теория остаётся полезной и ценной для описания процесса принятия решений. По Канеману это требует арбитража между конкурирующими функциями, что может включать в себя подавление нашей интуиции, чтобы не стать жертвой своих предубеждений. Оливье Гуде описывает этот механизм торможения и исполнительного контроля нашего мозга как систему 3 — механизм, который допускает замещение в цепях интеллекта, понимаемый как «способность к адаптации среди внимания и торможения».

Конфликтность в когнитивной области направлена на стратегическое использование этих конкурирующих функций и когнитивных предубеждений, которые ограничивают рациональность различных субъектов, чтобы спровоцировать искажения представлений, изменить процесс принятия решений и, таким образом, вызвать неоптимальные стратегические манёвры. Желаемые эффекты не ограничиваются контролем информации, но распространяются и на контроль исполнительной и арбитражной функции самого мозга. В этом смысле структура выходит за рамки области информационной войны: действие на основе информации - это работа только с данными, которые подпитывают познавательные способности, тогда как когнитивная война стремится воздействовать на сам процесс познания. Цель состоит в том, чтобы воздействовать не только на то, что думают люди, но и на то, как они думают, тем самым обусловливая то, как они действуют.

В недавнем исследовании, проведённом при поддержке вооружённых сил Франции и НАТО, Французская высшая школа когнитивной науки (?cole Nationale Sup?rieure de Cognitique) предлагает взглянуть на детерминанты когнитивной войны. Объединяя естественные науки и социальные науки, они подчёркивают, нейронаука, ключ к продвижению усилий дальше, в этом направлении. Согласно Бернару Клавери и Франсуа дю Клозелю, когнитивная война должна усилить синергию между наступательной кибервойной, информационной войной и психологическими операциями, и её можно концептуализировать как:

«Искусство использования технологий для изменения восприятия человеком целей, чаще всего без его ведома, а также без ведома тех, кто отвечал бы за предотвращение, минимизацию или контроль ожидаемых эффектов, или чей возможный контроль был бы устаревшим или слишком запоздалым».

Однако этот подход не только технологичен: он отвечает новым требованиям «Социальных автономных групп», что должно позволить воспользоваться преимуществами точности и скорости цифровых технологий (ИИ, аналитика больших данных и т. д.) при десятикратном увеличении производительности, гибкость и креативность человеческого интеллекта.

На пути к командным структурам, адаптированным к когнитивному измерению конфликта

Когнитивная война по существу, но не исключительно, связана с командованием и контролем операций для обеспечения превосходства в принятии решений. Для достижения этой цели можно выделить три направления усилий.

Первый касается необходимости защиты от наших собственных индивидуальных и коллективных когнитивных дисфункций. Это требует знания и выявления, насколько это возможно, когнитивных предубеждений, которые обусловливают наши ментальные паттерны. Согласно прекрасной формуле французского философа Жана д'Ормессона, «Думать - значит, в первую очередь, думать против самого себя». Кроме того как объяснял покойный Роберт Джервис, «Лица, принимающие решения, склонны подстраивать поступающую информацию под свои существующие теории и образы». Недопонимание идей или ценностей противника, предположение, что он увидит нас такими, какими мы видим себя, и, в более общем плане, пренебрежение различиями - всё это мощные факторы нестабильности в конфликтных отношениях. Помимо отдельных людей, бюрократия также беззащитна перед тем, что психолог Ирвинг Дженис назвал «групповым мышлением», особенно когда члены группы схожи по происхождению и когда группа изолирована от мнений извне. Групповое мышление приводит к игнорированию альтернатив, дегуманизации других групп и, в конечном счёте, к деградации «умственной эффективности, проверки реальности и морального суждения». Поэтому просвещение и образование имеют решающее значение для защиты от наших собственных индивидуальных и коллективных «когнитивных ошибок», требующих постоянных вопросов и перекрёстного допроса самих себя, подкреплённого социальным и психологическим подходом к конфликтности.

Более того, необходимо освободиться от утопического идеала абсолютного понимания поля боя, ставшего возможным только благодаря технологиям. В действительности, технические средства не всегда рассеивают туман войны. Напротив, если нам не удастся справиться с потоком информации, большая доступность данных может создать «больше тумана» причём усложнить ситуацию в ущерб военной эффективности. Более того, в алгоритмах или базах данных, используемых для того, чтобы сделать будущее предсказуемым можно также обнаружить предубеждения. Это может привести к определённой форме когнитивного диссонанса. Следовательно, как уточняет Джон Р. Линдсей, в информационной практике именно качество организации должно превалировать над технологическими решениями. Для военных необходимым качеством командования и контроля является именно сбалансированная интеграция человека и системы, чтобы сохранить ясность среди сложности ведения войны. Перефразируя французского автора Бруно Патино, философские огни не должны гаснуть в пользу цифровых сигналов.

Второе направление усилий касается защиты от постоянной информационной агрессии и оппортунистической эксплуатации наших когнитивных предубеждений противником, которые могут ограничить или исказить наш процесс принятия решений и парализовать нас. Наши основные конкуренты поняли уязвимость наших обществ, к которым принадлежат наши армии. Во время его слушаний в Конгрессе в апреле 2021 года американский исследователь Герберт Лин выделил три проблемы.

• Первая касается ограниченной рациональности действующих лиц. Наше пристрастие к противоречивым и сенсационным нарративам, или «когнитивной восприимчивости», а также наша склонность к систематическим сомнениям отвлекает наше внимание и препятствует нашему суждению.
• Вторая связана с нашими сообществами: в мире постправды, усугубляемом технологиями «свободный рынок идей» сопровождается, к тому же, мерзкими, альтернативными фактами и фэйковыми новостями.
• Это тем более проблематично, что противник может использовать в своих интересах разрыв между институциональными и внешними информационными границами для преднамеренного распространения вредоносных нарративов.

Эти три проблемы касаются как общества, так и вооружённых сил. Таким образом, когнитивная война требует глобального, мультидоменного и общегосударственного подхода, способствующего лучшей интеграции кибер- и информационной сферы для защиты одного из наших самых важных активов - информации. На чисто военном уровне наши архитектуры командования и управления должны оставаться достаточно устойчивыми, чтобы использовать преимущества новых технологий, максимально ограничивая проблемы автоматизации и когнитивные диссонансы.

Наступательная война в когнитивной области представляет собой третью координатную ось усилий, даже если она поднимает этические вопросы, которых не следует избегать. Во время слушания, Герберт Лин с удивлением заметил, что этические ограничения, налагаемые Министерством обороны, привели к парадоксу: «Легче получить разрешение на убийство террористов, чем лгать им». Ведение настоящей наступательной когнитивной войны не должно быть свободным от тщательного этического рассмотрения, но она также должна быть стратегически последовательной. Таким образом, одна из задач когнитивной войны состоит в реабилитации коварства и внезапности в стратегии, прежде всего посредством затушёвывания когнитивных способностей противника. Следовательно, для содействия более эффективной интеграции воздействия во всех областях, включая кибернетику и информацию, потребуется эволюционирование структур командования и управления. В качестве примера стоит отметить создание армией США многопрофильных оперативных групп, поскольку они включают в себя батальон I2CEWS (разведка, информация, кибернетика, радиоэлектронная борьба и космос) наряду с батальонами противовоздушной обороны и стратегических огневых средств.

На пути к новой области боевых действий?

Когнитивная война - это не революция. Она складывается из воздействия на принятие решений противником, создания хаоса и ради победы, в конечном счёте, парализации его действий. Точно так же, это, само по себе, не является серебряной пулей для достижения стратегического преимущества, о чем свидетельствует недостаточная эффективность России на Украине в этом вопросе. Тем не менее, это нечто большее, чем просто старое вино в новых бутылках, и она направлена на интеграцию информационной войны, наступательных киберопераций и психологических операций. Она признаёт как технологические прорывы, так и возобновление стратегической конкуренции, делая упор на запугивании, влиянии и манипулировании с целью принуждения противника даже «до войны». Означает ли это, что необходимо создать новую область ведения боевых действий? Необязательно. Основные усилия, как недавно заявил Коитиро Такаги, скорее, должны заключаться в большей интеграции когнитивной войны в наземные, морские, воздушные, космические и кибероперации. В противном случае союзники действительно должны продолжать изучать этот вопрос дальше, но более эффективно рассматривать его в рамках нынешней совместной всеобъемлющей структуры.

Когнитивная война выигрывает от качественного изменения масштаба доступных эффектов и теперь для создания стратегического воздействия на противника может нацеливаться одновременно на несколько аудиторий. Это проблема, которую теперь необходимо решать более эффективно. Для того чтобы изучить новые технологии, связанные с когнитивной войной, французское агентство оборонных инноваций запустило недавно проект под названием MYRIADE. На стратегическом уровне необходимы общегосударственные усилия для обеспечения принятия решений и достижения достаточного уровня коллективной «когнитивной безопасности», что подразумевает необходимость в более образованном и подготовленном населении, способном защитить себя от вооружённых нарративов и других когнитивных атак. На военном уровне для того, чтобы «выиграть войну до войны», нам необходимо защититься от когнитивной агрессии и в свою очередь быть готовыми дать отпор, позволяя себе, воздействовать на мозг противника. Точнее говоря, командование и управление должны быть лучше адаптированы к когнитивному измерению мультидоменной войны, гармонично сочетая человеческую рассудительность и цифровые технологии, чтобы иметь возможность удивлять, не удивляясь.

Дэвид Паппалардо (@DavPappa) - офицер военно-воздушных сил Франции и миротворческих сил, в настоящее время служит в качестве военно-воздушного атташе посольства Франции в Вашингтоне. Он является бывшим командиром 2/30 истребительной эскадрильи «Нормандия-Неман», будучи пилотом Mirage F1 и многоцелевого Rafale,. На его счету 2300 часов налёта и 134 боевых вылета в Сахеле, Афганистане, Ливии и Леванте. Он окончил Военно-воздушную академию Франции и является почётным выпускником Военно-воздушного командно-штабного колледжа США.

Высказанные мнения принадлежат автору и не обязательно отражают официальную политику или позицию французских военно-воздушных сил, Министерства вооружённых сил или французского правительства.

Источник: dostoinstvo2017.ru

P/S

Всё вышеизложенное преподносит немало сюрпризов нашему правительству. Ну, во-первых, хотим мы этого или нет, но когнитивная война реальна и она уже идёт, а, следовательно, правительство должно как-то учитывать этот факт в своей работе.

Так же возникают вопросы к нашим эффективным реформаторам системы образования, какое место они занимают в этой войне. В самом деле, если на экспертном уровне наш противник заявляет, что «просвещение и образование имеют решающее значение для защиты от наших собственных индивидуальных и коллективных «когнитивных ошибок»..». И далее: «На стратегическом уровне необходимы общегосударственные усилия для обеспечения принятия решений и достижения достаточного уровня коллективной «когнитивной безопасности», что подразумевает необходимость в более образованном и подготовленном населении, способном защитить себя от вооружённых нарративов и других когнитивных атак». Это в противовес тому, что наша система образования трансформирована в сферу услуг, возможно, пришла пора вернуть школе статус образовательно-воспитательного органа государственной системы и давать глубокие знания, а не готовить детей к прохождению тестирования.

А чтобы школа снова стала воспитательным учреждением, возможно, необходимо изменить и систему финансирования образования, перейти от остаточного прицепа к приоритетному, поставить министерства просвещения и образования на один уровень с ВПК.

Любопытным является перечень инструментов когнитивной войн, автор пытается доказать что ложный нарратив является основным инструментом воздействия на сознание человек, но вот та же СВО демонстрирует, что правдивая и точная информация может играть роль ядерного оружия. Опыт конфликта на Украине демонстрирует, что фэйк это оружие первого обезоруживающего удара, но в долговременной борьбе эти средства проигрывают и начинают действовать в обратном направлении.

Учитывая, что боевые действия в когнитивной сфере разворачиваются в среде всего социума страны жертвы, приходится признать, что автор прав в своём основном выводе, только думающий и осведомлённый гражданин способен выстоять против когнитивной атаки. Выиграет войну в когнитивной сфере, может только государство с высоким уровнем образования и с населением способным думать и анализировать. В этой связи возникает подозрение, что реформа образования и отказ от идеологии, всё это не случайности, а заранее спланированные мероприятия на случай подобных боевых действий.

Источник: dostoinstvo2017.ru

Комментарии: