Что если наша Вселенная — это вычислительная система?

Идея цифровой физики и гипотезы симуляции сейчас на слуху благодаря Илону Маску и философу Нику Бострому. Но за популярным хайпом стоит серьёзная научная традиция. Конрад Цузе, изобретатель первого программируемого компьютера, ещё в 1960-х годах предположил, что Вселенная может быть гигантским клеточным автоматом. Эдвард Фредкин развил эти идеи в концепцию «цифровой философии». Джон Уилер, великий физик, работавший с Бором и Эйнштейном, провозгласил принцип «it from bit» — материя из информации. Если Вселенная — это вычисление, то любая «случайность» в ней — псевдослучайность. Даже самые изощрённые генераторы случайных чисел в компьютерах — на самом деле детерминированные алгоритмы.

Дайте мне начальное состояние (seed) — и я предскажу всю последовательность «случайных» чисел до конца времён. Они выглядят случайными, проходят статистические тесты на случайность, но при этом абсолютно предопределены. Квантовая случайность с этой точки зрения — просто очень хороший псевдослучайный генератор. Его период столь велик, его состояние столь недоступно, что для любого наблюдателя внутри системы отличить его от истинной случайности невозможно. Но это не значит, что различия нет. Более того, теорема Геделя о неполноте намекает на нечто интригующее: возможно, существуют истины о нашей Вселенной, которые принципиально недоказуемы изнутри неё.

Если мы — персонажи симуляции, мы не можем выйти за её пределы, чтобы проверить код. Всё, что мы можем — строить гипотезы и надеяться на косвенные улики. Возникает законный вопрос: если детерминистические интерпретации квантовой механики существуют и математически эквивалентны стандартным, почему научное сообщество так упорно их игнорирует? Ответ лежит не в области физики, а в области социологии науки. Копенгагенская интерпретация стала мейнстримом не потому, что она истинна, а потому, что она удобна. Она позволяет решать задачи, не ломая голову над интерпретациями. «Заткнись и считай» — вот неофициальный девиз поколений физиков.

Академическая карьера строится на публикациях, грантах, цитированиях. Заниматься интерпретациями квантовой механики — значит обрекать себя на маргинальность. Это не приносит Нобелевских премий. Это не генерирует патенты. Это не интересует военных заказчиков. Так зачем рисковать репутацией ради философских тонкостей? Но наука — это не демократия и не рынок. Истина не определяется голосованием или финансированием. История знает достаточно случаев, когда маргинальные идеи оказывались верными: континентальный дрейф, бактериальная природа язвы желудка, существование атомов. Консенсус — не гарантия истины, особенно когда речь идёт о фундаментальных вопросах.

Источник: dzen.ru

Комментарии: