Вещь недели: российский голубь-биодрон

Российские учёные из группы компаний Neiry создали первого в мире голубя-биодрона. Получился живой, теплокровный, пернатый беспилотник. Птице в мозг имплантируют электроды, а на тело надевают миниатюрный «рюкзак» с электроникой и камерой. Из головы птицы торчит тонкий провод нейроинтерфейса — по нему и можно отличить биодрон от обычного голубя, который просто летит в птичью школу с портфелем.

Как это работает? В рюкзачке на спине голубя расположен стимулятор и контроллер. Оператор загружает в контроллер полётное задание — так же работают с обычным дроном. Далее электроника отправляет импульсы по электродам в мозг, заставляя птицу «хотеть» лететь в заданном направлении или менять высоту. Команда не двигает крыльями насильно — она стимулирует нейроны так, что у голубя возникает желание следовать необходимому маршруту. Позиционирование биодрона происходит через спутник, а питает систему солнечная батарея на «рюкзачке».

Причём биодрон остаётся живой птицей со всеми её естественными преимуществами — и это при том, что голубя совсем не надо дрессировать. Киборг гораздо выносливее механического дрона: он может летать без подзарядки хоть весь день, преодолевая до 500 км в сутки, и не выйдет из строя внезапно — ведь это не батарея, а живой организм. Продолжительность жизни такого киборга сопоставима с жизнью обычных сизарей, а риск падения ничуть не выше, чем у любой другой птицы. Часто вам на голову падают голуби? Вот то-то же.

Область применения биодронов весьма широка. В первую очередь — всевозможный мониторинг: от экологии до инспекции длинных объектов инфраструктуры (трубопроводов, ЛЭП и т. д.). Оснащённый камерой голубь-биодрон может незаметно патрулировать дворы, участвовать в поисково-спасательных операциях или выявлять нарушения — словом, выполнять задачи скрытого наблюдения.

Технология не привязана строго к голубям — носителем биодрона может стать любая птица. Планируется задействовать и воронов (если нужна большая грузоподъёмность), и чаек для побережий, и даже альбатросов для патруля над морем. Если испытания пройдут успешно, возможно, скоро птицы-биороботы станут рядовой частью систем наблюдения и связи.

Мы не привыкли к тому, чтобы учёные проверяли свои разработки на птицах — обычно подопытными становятся лабораторные мыши или, на худой конец, крысы. И психологически это проще — мыши и крысы в нашем сознании занимают только три ареала обитания: это либо дачный подпол (для мышей), либо какое-то неблагополучное место (для крыс).

То есть мы не рады их встретить в обычной жизни. Это будет значить или то, что какой-то скребущийся грызун нарушил наш природный покой, или что наш район превратился в помойку, или что нас похитили британские учёные и собираются ставить свои эксперименты уже над нами.

Голубь — хоть он и «летающая крыса» — совсем другое дело. Без встречи с ними не обходится практически никакой продолжительный выход в город, они — неизменная часть самой городской ткани. Недаром популярность в США получила сатирическая теория заговора «Птиц не существует». Она гласит, что правительство убило всех птиц в 60-х, чтобы заменить их дронами, использующимися для слежки за гражданами, а Джона Кеннеди «убрали» именно за то, что он не хотел поддерживать этот правительственный план.

Популярность движения обеспечивают две силы: желание поиздеваться над сторонниками других теорий заговоров, уже порядком надоевших некоторым гражданам Штатов, и поразительная притягательность самой выдумки. Создатель теории Питер Макиндо не сразу осознал, какое яркое явление вышло из его сознания. Сперва он сам писал о своём движении как о сатирическом, но после начал разыгрывать из себя ревностного поборника теории. Наверняка на эту перемену повлияли деньги — в 2021 году Макиндо заявлял, что зарабатывает, продавая мерч движения.

Пару лет назад Макиндо признался, что теория заговора для него и его сторонников — способ найти островок безопасности в мире абсурда и дезинформации. То есть это тот редкий случай, когда люди могут действительно быть уверенными в том, что что-то — абсолютно наверняка неправда и ерунда, без раздражающих полутонов.

Но всеохватность идеи проявляется не только в этом. Для её популярности, конечно, гораздо важнее, что люди в последние десятилетия очень сильно обеспокоены вмешательством в их личную жизнь со стороны крупных компаний и государства. И птицы-надзиратели — символ повсеместности такой слежки, своего рода метафора.

В то же время в таком воплощении этого страха содержится нечто устаревшее. Разве самая уязвляющая информация о нас сейчас — это то, что мы делаем в материальном мире, на улице — куда едем и к кому ходим в гости? Всё, что нужно о нас знать, хранит наш цифровой след — и те, у кого появится желание, получат к нему доступ и без чудо-голубя.

В ситуации, когда все бастионы пали, и личная жизнь человека полностью отдана в чужие руки, остаётся уповать только на «Внутреннюю Монголию», на то, что хотя бы наше сознание непререкаемо и принадлежит только нам, что хотя бы то, о чём мы думаем — никто не будет знать. Отсюда и возникает страх чипирования, как посягательства на последнюю тайну и на последнюю волю. Поэтому новости о появлении таких вот биодронов могут вызывать тревогу — что если завтра уже людям будут диктовать, в какую сторону им нужно хотеть махать крыльями?

Ответ на такой вопрос крайне прост, даже если неутешителен — это случилось уже вчера, если не сказать позавчера. Причём, скорее всего, личная жизнь продержалась подольше, чем личное сознание. И, вроде бы, ни для кого не секрет: что нам есть на завтрак, что держать в прихожей, что читать, что любить и что ненавидеть диктует не внутренняя, а внешняя среда — от законов социума (неважно, играем мы с ними в одной команде или якобы в противовес) и до пресловутых корпораций. А тогда точно ли нам ещё есть, что терять? Может быть, так хотя бы солнечную батарею на спину прикрепят и подарят рюкзак.

При этом подобное размытие границы между техно и био вовсе не обязательно должно восприниматься как уход от корней. В какой-то степени мы наоборот возвращаемся к мировоззрению древнего человека. В статье «Сокровище этнолога» корифей антропологии Клод Леви-Стросс пишет о том, что в диких племенах люди «модифицируют» своё тело, «имплантируя» в него различные драгоценности и просто фрагменты твёрдой материи.

Всё это носит не исключительно церемониальный или эстетический характер — так жители племени утилитарно защищают себя от зловредных существ, пагубы, и даже улучшают возможности своего организма. Например, для бразильских индейцев деревянный диск, вставляемый в нижнюю губу, делал слова человека весомее, а диски в мочках ушей помогали лучше понимать других. «Вдевая серьги в уши, наши женщины ещё смутно сознают, как сознаём и мы, глядя на них, что эти нетленные вещи служат опорой тленному телу» — пишет Леви-Стросс.

И это не говоря о том, что подобие коллективного сознания — возврат к которому обеспечило бы нам чипирование — было необходимо племенам для выживания. Так что не исключено, что мы просто заходим на новый круг.

И голубь-биодрон — уже не первая ласточка.

Коллаж: «Сноб» / в коллаже использованы фото: Hrishikesh Bajpai / 500px / Richard Newstead / The Image Bank / предоставлено Getty Images

Источник: vk.com

Комментарии: