Островок свободы

Свободы воли как метафизической первопричины нет и быть не может. Все наши мысли, порывы, решения возникают из темного моря чего-то недоступного для интроспекции (сплетения генов, нейронов, среды, прошлого опыта, слепых случайностей?). Из-за этого может показаться, что мы не творцы, а скорее наблюдатели, которым лишь кажется, что они управляют происходящим. Мы можем быть “менеджерами” своего поведения, управляя условиями для самих себя и таким образом определяя свое будущее поведение. Но источник решения поменять условия для себя также недоступен.

Взаимодействия между людьми следует понимать как закономерное продолжение биологической эволюции. Суть здесь не в наличии некой абсолютной индивидуальной агентности (способности к полностью свободному действию), а в том, что скрытые процессы и случайности закономерно меняют баланс сил: слабые могут стать сильными, и наоборот. Это может быть отсроченным результатом долгосрочных процессов, еще не достигших критической точки. А может быть следствием случайности: устоявшиеся социальные закономерности отражают распределение вероятностей определенных исходов, но не гарантируют фатальной предопределенности. Причинно-следственные связи обеспечивают повторяемость, но не абсолютную подчиненность неизменным законам с единственно возможным результатом.

Свобода в этой модели — не фундаментальное свойство, а упрощенная ситуативная модель, полезный инструмент для описания и прогнозирования поведения в конкретных контекстах. Она позволяет обходиться без постоянного обращения к сложному глобальному логическому аппарату, описывающему все детерминирующие феномены.

Мораль же предстает как динамический консенсус между участниками (акторами) социальной системы. Наибольший вклад в формирование этого консенсуса вносят "сильные" акторы: влиятельные люди и устоявшиеся социальные структуры, закрепленные в культурном коде.

Эти люди и структуры определяют ответственность, которая служит адаптивным, изменяющимся, выполняющим ключевую функцию в долгосрочной перспективе фильтром. Он защищает коллективное будущее человечества от разрушительного влияния "бракованных" элементов (индивидов или групп, действующих вопреки консенсусу в ущерб системе). “Бракованные” люди мешают поддержанию доверия в обществе. Поэтому приходится вводить понятие "вины", которое означает нарушение текущего консенсуса, и "наказания" — попытки вернуть систему в равновесие (вернуть в нее силу взаимного доверия, без которого система тратит слишком много ресурсов на проверки при взаимодействиях).

В моменте структура системы вины и наказаний может противоречить принципам альтруизма и обслуживать эгоистичные интересы “бракованных” элементов, способствующих дезадаптации системы с позиции теории игр. Но это просто “выброс”. В долгосрочной перспективе альтруизм побеждает (либо система рано или поздно исчезает).

Система постоянно меняется, появляются новые “сильные”, и каждый раунд обновления повышает шансы того, что изменения будут направлены в сторону альтруизма — за счет распределения вероятностей: эгоистичные с большей вероятностью получают меньше очков в “игре” и исчезают, альтруистичные получают больше и выживают. Это определяет направление и биологической эволюции, и социальной как ее продолжения. Такова структура мира социальности.

Нам не обязательно мыслить себя свободными для того, чтобы поступать морально, если отказаться от иллюзии всесильности сознания (но и не считать его вовсе бессильным). Мысль о том, что свободы нет, не обязательно приведет к аморальному поведению, и сознательно все же можно влиять на себя. Если еще дополнительно учесть то: 1) что решение в теории игр состоит в сотрудничестве, 2) что единственная возможная объективная цель человека — продлить жизнь человечества как можно дольше (потому что это на дистанции дает шанс найти ответ), и 3) что достаточно последовательный, учитывающий эмоциональные потребности людей прагматизм не будет жестоким, — то осознание всего этого вместе работает в вопросе сохранения морали сильнее, чем самообман "метафизическая свобода есть".

Однако свободу можно найти в феноменологическом видении происходящего — как неделимый феномен (квалиа). Отрицать само ощущение свободы — все равно что отрицать боль или цвет. И мы не можем его просто отбросить как эпифеномен, шум нейронных цепей. Как боль защищает от повреждений, так и чувство свободы мотивирует к сложным действиям. Важно, что “причинность” в феноменологической картине мира также является ощущением, в некотором смысле равным всем остальным ощущениям, в том числе и ощущению свободы. Да, опыт и эксперимент показывают нам, что миром правит именно причинность. Однако внутри нас самих у ощущения свободы есть власть, и чем сильнее это ощущение, тем больше его влияние на наше отношение к происходящему.

Свобода оказывается не там, где ее обычно ищут — не в контроле над первопричиной воли. Она существует в мета-позиции, в суверенной власти над смыслом. Мы не выбираем, ударит ли молния в дерево или придет ли нам внезапное ощущение или мысль. Но в рамках феноменологии нет противоречия в том, что наше ощущение свободы может распространяться на наше отношение к событиям. Эта свобода-отношение не разрывает причинных цепей, а вплетается в них как уникальный узел. Она становится стартовой точкой нового каскада: выбранное отношение рождает действие, действие меняет среду, среда формирует новые события. Сама эта способность присваивать смысл, эта феноменологическая агентность, переживается как свободный акт, как спонтанный выброс "Я" в мир. Она — не иллюзия, а реальная сила, но сила особого рода — сила смыслопорождения внутри предзаданного материала.

Вероятно, пространством для такой свободы может являться случайность. Истинная, физическая (квантовая) случайность может быть логическим условием для такой свободы: не источником, а именно условием. В ином случае сохраняется парадокс: если все детерминировано, как может существовать свобода, откуда ей взяться, если тело человека состоит из детерминированной материи? Свободы нет без случайности как места, пространства.

Это все можно представить как бескрайний океан детерминизма и случайности, а в нем — растущие острова сознания. Каждый остров — это область, где работает свобода-отношение. И размер острова зависит от того, насколько интенсивно актор ощущает и воплощает свою свободу смыслопридания. Чем сильнее ощущение "я могу выбрать, как к этому отнестись", тем активнее человек ищет альтернативы, меняет условия, влияет на реальность. Это самоподдерживающаяся система: успешное влияние усиливает веру в свободу, вера расширяет “остров”.

А потом “острова” разных людей объединяются в “материки”, которые меняют окружающий мир.

Но что, если изначально этого ощущения свободы — этой искры — мало? Что делать тому, кто погряз в депрессии, травме, безнадежной среде и просто не чувствует себя автором даже своего отношения? И как быть тем, у кого нет возможности осознать все вышеописанное — нет доступа к нужным знаниям? Свобода — привилегия счастливчиков, выигравших нейробиологическую лотерею.

Если остров свободы растет через действие, то первый шаг можно сделать без ощущения свободы — через механическое усилие, чужую поддержку, внешний толчок. Дышать глубже, когда не хочется дышать. Встать и сделать маленький выбор через силу. Записать в дневник три возможных смысла события, даже если верится только в один. Увидеть, как другой, такой же несвободный, вдруг нашел опору в переосмыслении. Это точка опоры вовне. Нейропластичность мозга, его способность меняться от повторяющихся действий, превращает этот вынужденный старт в начало маховика: действие -> микропобеда -> рост веры в свои силы -> усиление ощущения свободы -> новые, уже более осознанные действия. Свобода не только дается — она также выращивается через тело, ритуалы, мистерии, социальные зеркала, изменение среды. Она не только дар, а навык, требующий "лесов" и "кранов".

Сам факт, что мы дошли до этих мыслей, есть результат цепи счастливых случайностей: удачных генов, доступа к книгам, встреч с нужными людьми, нейронных связей, сложившихся именно так. "Зерно", из которого появляется первичный "остров” пространства для свободы, само вырастает из детерминированного хаоса. Источник знания о свободе не свободен. Мы не избрали быть проводниками — нас выбрали причинная цепь и случайность. И в этом — последний, освобождающий парадокс. Осознание этой несвободы в основе и рождает единственный непротиворечивый моральный императив: если тебе случайно достался инструмент, увеличивающий шансы на выживание и поиск смысла для всего вида, твой долг — стать передатчиком.

Сильные — не те, кому повезло с большим "островом", а те, кто использует свой ресурс, чтобы быть "краном" для других, строить "инкубаторы" и "фабрики" свободы. Распространение знания — не благое пожелание, а прагматическая необходимость для выживания архипелага разума. Каждый новый человек, понявший, что его свобода — в суверенитете над смыслом и что этот суверенитет можно растить даже из праха отчаяния, — это новый остров в общечеловеческом сопротивлении хаосу.

Источник: m.vk.com

Комментарии: