Критический анализ гештальт-терапии: философия метода и противоречия с наукой

Часть 4

Научная обоснованность: дефицит доказательств и риски

Совокупность указанных противоречий вытекает из главного: гештальт-терапия исторически слабо опирается на научные исследования. Она родилась в середине XX века во многом как антитезис жесткому научному подходу, больше как философия и набор творческих техник, чем как эмпирически проверенный метод. В последующие десятилетия, когда когнитивно-поведенческие терапии накапливали тонны данных эффективности, гештальт-сообщество, мягко говоря, не блистало научной активностью. До 21-го века рандомизированных контролируемых испытаний гештальт-терапии было очень мало. В последние годы ситуация немного улучшается: появляются исследования и обзоры, указывающие, что в группах людей, прошедших гештальт-терапию, наблюдаются улучшения, сопоставимые с другими видами гуманистической терапии. Например, в одном сравнительном исследовании в Великобритании гештальт-терапия показала эффективность на уровне когнитивно-поведенительной и психодинамической терапии – т.е. у клиентов всех направлений были сходные средние улучшения. Это внушает оптимизм, что в целом метод не бесполезен. Однако надо учитывать: подобных исследований на порядок меньше, чем в случае, скажем, КПТ. Качество их разное, много ограничений (небольшие выборки, отсутствие долгосрочного катамнеза и т.д.). То есть доказательная база гештальт-терапии остается слабой – отчасти потому, что сам подход трудно стандартизировать для испытаний, отчасти из-за недостатка интереса самих приверженцев к научной проверке “святынь” своего подхода.

Это приводит к тому, что официальная медицина и наука относятся к гештальт-терапии настороженно. Она фигурирует как один из гуманистических подходов, применение которого допустимо при определённых состояниях (невротические расстройства, личностный рост). Но когда дело касается лечения клинических диагнозов, ни одни руководящие указания не назовут гештальт-терапию методом первого выбора. Более того, некоторые эксперты открыто называют её псевдонаучной. Приведённый выше пример испанского суда – беспрецедентный случай, когда юридически зафиксировано: «гештальт-терапия не имеет научной валидности и работает в режимах, сходных с сектантскими структурами». Суд постановил, что общественный интерес требует разоблачения псевдонаучных практик, и отклонил иск Ассоциации гештальт-терапевтов, пытавшихся опротестовать критический отчет исследователей. В отчете, кстати, говорилось, что гештальт – эклектичная смесь непроверенных идей (немного психоанализа, восточной мистики и поп-психологии) без опоры на научные исследования . И что немаловажно, в той же Испании выяснилось: многие гештальт-терапевты не имеют полноценного образования психолога, а прошли лишь курсы в частных институтах . Это тоже следствие антисциентизма: раз гештальт – “искусство встречи”, зачем знать нейроанатомию или статистику… Такое пренебрежение академической базой приводит к тому, что качество помощи становится неровным, контроли отсутствуют, в профессию проникают случайные люди.

Практические риски от недостатка научности мы уже отчасти рассмотрели: неверная оценка тяжести состояния, склонность к субъективизму и проекциям терапевта, отсутствие стремления доказать эффективность (что ведёт к стагнации метода), а также уязвимость к шарлатанству. Гештальт-терапия в силу своей гибкости и недисциплинированности действительно стала прибежищем для многих любителей “эзотерического” стиля. На упомянутом русскоязычном сайте B17 критики резко высказывались, что «гештальт – чистой воды шарлатанство, позорящее психологию» . Это крайняя точка зрения, но она не на пустом месте: среди псевдопсихологов гештальт-термины полюбились за их туманность. Клиенту можно что угодно объяснить словами про энергии контакта, творческое приспособление и т.п. – звучит умно, а проверке не подлежит. Появился даже термин “гештальтисты-сектанты”, описывающий группы, где культ лидера-терапевта сочетается с отрешённой от реальности терминологией. К счастью, не весь гештальт таким стал – есть и добросовестные профессионалы, интегрирующие научные данные. Но ортодоксальное крыло явно дискредитирует подход. Например, один из разоблачителей псевдопсихологии И. Невеев опубликовал подробный разбор, основанный на письме бывшей студентки гештальт-курсов. Там гештальт-институт предстал как “уютный рассадник иррационализма и субъективизма” , где вместо серьёзного обучения – сомнительные упражнения (например, ставили цветные точки на ватмане, а тренеры по тому, как участники ставили точки, выносили суждения об их личности !). Упоминается, что многие ученики и сами тренеры увлекались откровенно антинаучными практиками (экстрасенсорика, астрология, рейки и т.п.) . Своя особая лексика создавала эффект принадлежащих к тайному знанию, а критическое мышление только гасилось. Такой анекдотичный, но показательный опыт показывает, что бывает, когда подход замыкается в собственном мифе и игнорирует науку – он вырождается в карикатуру и теряет связь с реальностью.

Современные данные о безопасности и эффективности психологической помощи диктуют: методы должны подтверждать свою действенность, а специалисты – свою квалификацию. Гештальт-терапия, к сожалению, тут отстаёт. Даже когда она эффективна, сложно сказать, за счёт чего именно (нет чёткой теории изменений, кроме общей фразы “через осознание”). Отсутствие стандартизации приводит к тому, что один терапевт под маркой гештальта может проводить по сути недирективную поддержку, другой – устраивать эмоционально накалённые эксперименты, третий – вплетать телесно-ориентированные или духовные практики. Клиенту трудно понять, чего ожидать, и – главное – трудно защититься от возможных злоупотреблений. В науке для этого существуют этические кодексы, супервизия, протоколы. В гештальте тоже есть этический кодекс, но в малонаучной среде его легче обходят (пример – агрессивная реакция испанской ассоциации, попытавшейся через суд запретить критику в свой адрес вместо открытого диалога).

Наконец, стоит упомянуть о моде и спаде гештальт-терапии. В последние десятилетия она переживала взлёт популярности (особенно в странах СНГ), но сейчас всё чаще слышна конструктивная критика даже внутри сообщества. Обсуждаются причины упадка: исчерпанность новизны, усталость клиентов от чрезмерно неструктурированных подходов, перенос интереса к более доказательным методам. Например, отмечают, что был период “моды” на гештальт, когда привлекали его ценности свободы и спонтанности, дух эпохи требовал отдохнуть от жёсткого советского подхода. Но со временем возникла усталость от метода – стали видны его ограниченности, а сообщество гештальтистов частично замкнулось и перестало развиваться. Некоторые авторы называют происходящее кризисом гештальт-терапии, связанным как раз с тем, что мифология подхода перестала отвечать запросам времени (в эпоху доказательной медицины прежние полуэзотерические объяснения уже не удовлетворяют многие новые поколения психологов).

Выводы

Гештальт-терапия, безусловно, сыграла важную роль в истории психотерапии – она принесла гуманистический акцент на личность, переживание, творческий контакт. Однако её философия – это лишь модель мира, со своими допущениями, которые не являются научно доказанной картиной реальности. Мы рассмотрели ряд базовых идей гештальт-подхода и обнаружили, что многие из них противоречат экспериментальным данным или современным представлениям науки:

• Идея цельности психики без разложения на части вступает в противоречие с успешностью аналитико-экспериментального метода, который раскрывает механизмы работы отдельных психических функций . Гештальт описывает явления, но не объясняет их нейробиологически, отчего его принципы выглядят скорее философскими лозунгами, чем проверяемыми теориями.

• Утверждение примата “здесь-и-сейчас” идет вразрез с данными о важности прошлого опыта и неосознаваемых процессов. Сосредоточение лишь на текущем переживании может пропустить глубинные причины, коренящиеся в прошлом или работающие вне поля сознания. Наука показывает, что эффективная терапия часто сочетает работу с настоящим и целенаправленную обработку травматичных воспоминаний или выявление скрытых когнитивных схем.

• Катарсический подход к эмоциям напрямую опровергается экспериментами: выражение гнева и других сильных чувств без конструктивной переработки не облегчает, а может усилить проблемное состояние. Гештальт-терапевты, считающие что “проживание = исцеление”, игнорируют исследования, демонстрирующие вред необузданного выплеска эмоций и пользу методов саморегуляции .

• Концепция “незавершённых гештальтов” не подкреплена однозначно научно: да, тенденция помнить незавершённое существует, но универсальное требование завершать всё – спорно. Когнитивная психология показывает, что люди умеют адаптироваться к незавершённости, а навязчивое стремление “закрыть гештальт” может стать источником стресса само по себе (например, перфекционизм).

• Вера в организмическую саморегуляцию и отрицание психопатологии противоречит горе фактов о биологических основах многих расстройств. Гештальт-терапия неэффективна при тяжёлых клинических состояниях, что признавали и сами основатели , но что порой отрицается современными приверженцами. Научная психология однозначно рекомендует при серьёзных расстройствах доказательные методы (КПТ, фармакотерапию и т.д.), и применение гештальта вне его компетенции несёт риски для пациента .

• Тезис о “навязанности” социальных норм (интроектов) входит в противоречие с психологией развития, которая доказывает необходимость интериоризации для формирования личности . Гештальт однобоко негативно оценивает влияние культуры, тогда как исследования показывают, что социализация обеспечивает множество психологических ресурсов. Полный уход “в себя” от общества, implicit в некоторых гештальт-идеях, научно неоправдан.

• Абсолютизация личной ответственности размыкается с эмпирическими данными о роли ситуационных сил и ограничений. Мы не абсолютно свободны от обстоятельств – и эксперименты по социальной психологии, и нейробиология импульсов это подтверждают. Гештальт рискует обвинять жертву, если забывает о внешних причинах, что методологически неверно и этически опасно.

• Отсутствие строгой научной базы в целом ставит гештальт-терапию в уязвимое положение: её принципы не прошли полноценной проверки временем с точки зрения нейробиологии или больших клинических исследований. То, что верно в отдельных случаях, неоправданно возвеличивалось до универсального закона.

Подводя итог: гештальт-терапия – ценная психотерапевтическая традиция, но не священная корова. Её “философия человека” – лишь одна из возможных, во многом устаревшая и не подкрепленная экспериментально. Многие её утверждения – скорее поэтические метафоры, чем научные факты, поэтому не должны приниматься на веру без критики. В наше время интеграции психотерапии с нейронауками гештальт-подход либо будет эволюционировать (учитывать данные исследований, исправлять свои теоретические перегибы), либо останется в нише квази-эзотерических практик на обочине научной психологии. Уже сейчас видно, что ортодоксальный гештальтизм теряет позиции, и во многом заслуженно: за догматизм и нежелание признавать реальность вне своей модели. Как писал один гештальт-терапевт, каждый подход – всего лишь миф, объясняющий клиенту его переживания, и у каждого мифа есть границы полезности. Гештальт-миф красив – про свободу, осознанность, “здесь-и-сейчас” – но столкновение с научными фактами выявляет его ограничения. Критический анализ, опирающийся на эксперименты и нейропсихологию, необходим, чтобы отделить в гештальт-терапии разумное зерно (например, ценность эмпатии и присутствия, творчество в контакте) от шелухи устаревших или ложных обобщений. Только тогда гештальт-подход может претендовать на место в арсенале современной психологической помощи – как гибкий метод, использующий метафоры целостности и осознавания там, где это уместно, но признающий границы своей применимости и уважающий реальность, установленную наукой.»

Источники: В тексте использованы цитаты и сведения из работ Л. Перлз , материала о соотнесении гештальт-подхода с российской психологической традицией , судебного решения о признании гештальт-терапии псевдонаукой в Испании, обзоров эффективности терапии, а также критических статей и отзывов практиков, демонстрирующих несоответствие ряда гештальтистских убеждений эмпирическим фактам. Эти материалы подтверждают необходимость критического переосмысления гештальт-философии в свете научных доказательств.»

Наша Психология

Источник: vk.com

Комментарии: