Что, если различие между условным Кантом/Гегелем (и мыслью в соответствующее время) и условным Делезом/Деррида — это как различие между описательной и генетической систематикой?

Что, если различие между условным Кантом/Гегелем (и мыслью в соответствующее время) и условным Делезом/Деррида — это как различие между описательной и генетической систематикой? Эта аналогия отражает и смену эпох в мышлении: когда в одно время преобладали представления о сознании как о "Соборе" и господствовала описательная систематика, в другое время — мысли о сознании как о "фабрике" и акцент сместился на генетику. А теперь, возможно, приходит время хаоса и эмерджентности, и мысль снова меняется. Это вечный процесс: люди придумали колесо — и мыслили мироздание как цикл, изобрели часы — появилась идея гармонии сфер. Инструменты познания и метафоры эпохи неизбежно формируют картину сознания.

Кант и Гегель по сути описывали эмерджентные формы, которые принимает происходящее в сфере духа и познания. Кант зафиксировал универсальные для человеческого разума априорные структуры — формы созерцания, категории, единство апперцепции, — выступая как систематизатор устойчивых конфигураций сознания. Гегель же описал исторически конкретные, сменяющие друг друга формы сознания/духа — от чувственной достоверности до Абсолютного знания, — выявляя их внутреннюю диалектическую логику. Ключевое здесь то, что количество этих форм конечно и строго обусловлено конкретными условиями эпохи (у Гегеля) или фундаментальными структурами человеческого познания (у Канта) — такова природа эмерджентности. Условия меняются, и в каждую эпоху возникает ограниченное количество свойственных именно ей форм-сознаний (как это бывает и с эмерджентностью в физическом мире). Это классический описательный подход: цель — выявить и систематизировать результаты работы сознания/духа, его устойчивые, распознаваемые "виды", подобно тому как биолог прошлого классифицирует виды по внешним признакам, и показать, как эмерджентный уровень (сознание, дух) автономен и устанавливает свои собственные правила игры на своем уровне.

Напротив, Делез и Деррида и подобные им постмодернистские мыслители, используя достижения нейробиологии, психологии, психоанализа, лингвистики, филологии, стремятся докопаться до "генов", до глубинных механизмов, которые порождают и определяют те самые формы, описанные Кантом и Гегелем. Делез обращается к доиндивидуальным силам, потокам желания, аффектам, сингулярностям, "машинам" — к тому, что лежит до и под оформленностью. Деррида через лингвистику и семиотику вскрывает "генетические" механизмы языка — различение (diff?rance), след, игру означающих, — которые предшествуют и обусловливают любую попытку самоналичного присутствия сознания. Это радикально иной, генетический подход, направленный на обнаружение процессов, сил, структур, предшествующих эмерджентным формам.

Однако здесь кроется определенная слабость, или, если можно так выразиться, ошибка подхода Делеза и Деррида: они склонны видеть эмерджентную форму как нечто вторичное, не слишком важное, почти эпифеноменальное. У Делеза сознание уподобляется дыму над фабрикой машин желания, у Деррида — "тени" от следов текста. Это создает впечатление случайности и незначительности формы. Но это глубокое заблуждение относительно природы эмерджентности. Ведь эмерджентная форма не просто возникает — она устанавливает свои собственные, нередуцируемые правила на своем уровне и обладает реальной каузальной силой, включая downward causation — способность влиять обратно на формирующие ее уровни. Размышления человека (эмерджентный уровень) напрямую влияют на его здоровье и жизнь через психогенные факторы и опосредованно — через формирование условий существования; культурные нормы формируют поведение; сознание через нейропластичность меняет структуру мозга. Более того, форма накладывает ограничения и направляет процессы на нижележащих уровнях.

Возьмем даже буквальную метафору дыма над заводом. Дым не может принять любую произвольную форму — он подчиняется законам детерминированного хаоса, термодинамики, аэродинамики, обретая вполне конкретную, устойчивую конфигурацию. Эта форма сама по себе является носителем информации о работе "фабрики" (генетическом уровне), но также и активно влияет на нее — через загрязнение механизмов, воздействие на здоровье работников, необходимость установки фильтров, изменение экологии вокруг. Дым регулирует саму фабрику (и не только своей “сутью”, но и определенной условиями “формой” - он, с одной стороны, не формируется в удобные твердые кубики, а летает в воздухе, но при этом все же не распространяется совсем свободно, как газ). Точно так же эмерджентные формы сознания и культуры — это не иллюзорный дым или тень, а реальные, относительно автономные сущности с собственной онтологией и каузальной мощью.

Сила генетического подхода Делеза и Деррида была в критике реификации исторически конкретных форм, вскрытии их контингентности и скрытых механизмов власти. Но в своем радикализме они недооценили реальную автономию, устойчивость и каузальную эффективность эмерджентного уровня. Истина, видимо, лежит не в выборе между описательной (Кант/Гегель) и генетической (Делез/Деррида) систематикой, а в признании их диалектической взаимосвязи (все же Гегель “победил”, хе). Понимание сознания требует и анализа порождающих его "нижележащих" процессов (сил, желания, языка), и безусловного признания нередуцируемой реальности и каузальной силы самих эмерджентных форм, устанавливающих свои законы. Между "генами" и "формами" существует постоянная динамическая обратная связь: формы возникают из процессов, но, возникнув, начинают влиять на них, ограничивать и трансформировать. Эмерджентность — это не статичное состояние, а процесс непрерывной ко-эволюции уровней, где и "дым" формирует "фабрику" не меньше, чем "фабрика" производит "дым". Пришло время мыслить эту сложную динамику во всей ее полноте.

Источник: vk.com

Комментарии: