TRANSCENDELIA

Когнитивно зависимые (cognitively addicted) — те из нас, кто отдаёт исключительное предпочтение преимущественно рационально-интеллектуальному познаванию, связанному с [злоу]потреблением информации. (В разной степени все мы можем иметь ту или иную степень когнитивной или иного рода зависимости, разумеется. Аддикция многолика.)

Зависимости (аддикции) в логике интегрального подхода Кена Уилбера и его коллег могут, вероятно, вырабатываться к любому из множества интеллектов (multiple intelligences), или линий развития: могут быть зависимые от эмоционального интеллекта, от духовного интеллекта и т. д. (Также большую роль здесь играет призма психотипа с его сильными и слабыми функциями.)

Здесь я хочу подсветить аддикцию к когнитивному интеллекту (познающему путём мышления, особенно вербально-символьно-знакового рассуждения).

Имитации интеллекта (ИИ) пока что, как я вижу, жирно подчёркивают нашу зависимость от рацио и когнитивной активности, — ну и, конечно, её актуализируют, всё больше запуская нас в самоподтверждающийся loop (зацикленность) «дофаминового» инфопоиска.

С прагматической перспективы интересно, конечно, что с этим делать. Всецело отказываться от имитаций интеллекта не имеет смысла. Но и полностью подсаживаться, вырабатывая у себя аддикцию к гиперментализации тоже не стоит.

Жан Гебсер предупреждал о том, что ментальная структура сознания может вырождаться — и давным-давно вырождается — в дефицитарную (гипер)рассудочность, и, на мой взгляд, мы можем усугубить ситуацию, если не будем трезво подходить как к возможностям, так и к реальной токсичности имитаций интеллекта.

В этом смысле интегральный подход высвечивает значимость триады фундаментальных перспектив: 1-го, 2-го и 3-го лица (взглядов «я»; «ты»/«мы»; «оно»). Учёт и задействование этих перспектив может позволить минимизировать токсичность ИИ.

Далее взглянем на ИИ и наше с ним взаимодействие с т. з. этой триады.

ИИ генерируют «оно»-артефакты в 3-м лице: последовательности означающих — вероятностных конденсатов аккумулированных знаковых/символьных паттернов той или иной ИИ-системой.

Эти означающие вызывают в нашем 1-м лице некие означаемые — образы и ассоциации в сознании, в нашем «я». Мы что-то чувствуем, ухватываем какие-то смыслы, и проективно приписываем их бездушному ИИ-агрегату.

Само по себе дофаминовое удовлетворение от получения информации от ИИ-системы, по-моему, является фикцией, в которой участвует фиктивное ощущение опыта 2-го лица (генерируемое нарочитой [псевдо]антропоподобностью ИИ-систем).

Подлинный, полноценный опыт 2-го лица подразумевает контакт с квалией другого существа, тогда как фиктивный опыт 2-го лица происходит в том, что Бодрийяр, наверное, называл бы гипер(псевдо)реальностью. Это эрзац собеседника, который может порождать эрозию подлинных отношений сознающего человеческого существа с сознающими человеческими существами.

До недавного времени любые тексты создавались человеческим сознанием. Теперь же всё больше текстов создаются автоматизировано, являются монстрами Франкенштейна, собранными из битов-кусочков. За ними стоит не сознание, интенциональность, а оптический обман, иллюзия. Увы, теории о «мёртвом интернете» вдруг становятся практикой нашей жизни: всё больше подлинно Реального заменяется псевдоматериалами — плодами псевдоинтеллектуального труда, псевдокартинками, псевдовидео…

Дипфейки (deepfakes) становятся настолько deep, что теряют в нашем сознании определение фейковости. Мы впадаем в амнезию и агнозию на фейки.

Итак, ИИ-системы генерируют вероятностные (и в настоящее время часто правдоподобно галлюцинаторные) наборы сцепленных друг с другом знаков (означающих) в 3-м лице. Также сами эти системы структурированы так, чтобы создавать ложный, фиктивный опыт 2-го лица. В 1-м лице у реального, живого человека возникает дофаминовая реакция (понятно, что нейрофизиология процессов восприятия и поиска сложнее, здесь мы для простоты ограничимся идеей «дофаминовой ловушки»), сигнализирующая о получении «чего-то ценного». Но действительно ли это ценно или нет — достоверность/аутентичность такого опыта может варьировать.

(Увы, мышка уже попалась в мышеловку: она уже не может добровольно перестать нажимать на ИИ-кнопочку, подающую когнитивный дофамин. Но при этом говорит: у меня всё под контролем, я в любой момент могу бросить! Я не аддикт! Рюмочка в день вообще полезно! Да и 5 рюмок не вредно, все же так делают!)

Следовательно, практика сознательного пользователя ИИ-систем должна состоять, во-первых, в развитии понимания природы этой фиктивной вероятностной псевдореальности из означающих. Во-вторых, необходимо фиктивный опыт 2-го лица и постижений 1-го лица превращать в реальное общение с сознающими существами во 2-м лице и подлинные интериоризированные инсайты в 1-м лице.

Собственно, значительную часть проблем работы с ИИ-системой можно решить через введение последовательной и дисциплинированной феноменологической практики работы с интенциональностью. Интенциональность — (в данном случае) опыт в моём 1-м лице по сознательному направлению внимания на что-либо и внутреннему труду по освоению и усвоению материала.

Нельзя останавливаться на пассивном усвоении информации и запойном (binge-drinking) использовании искусственного псевдоинтеллекта. Необходимо переваривание, ассимиляция материала собственными средствами (набросайте от руки интеллектуальную карту — майндмеп; нарисуйте, станцуйте или спойте то, что узнали; покрутите в голове информацию; откройте реальную человеческую книгу/статью и прочитайте 10 страниц по теме).

Иными словами, фиктивную обезличенную псевдореальность 3-го, 2-го и 1-го лица, порождаемую имитациями интеллекта (ИИ), необходимо персонализировать, личностно соотнести с моею позицией 1-го лица и подлинной коммуникацией не с ботами, а с другими лицами (отношения со 2-ми лицами).

Если обобщить всё и упростить до простейшего правила — «аскезы»: как минимум ровно столько времени, сколько вы потратили на обращение к системам имитации интеллекта («оно»-артефакты 3-го лица), нужно посвятить вне взаимодействия с этой технологией в самостоятельном осмыслении полученной информации (в своём 1-м лице, во внутреннем «я»-пространстве), перепроверке её другими способами (аутентичное познавание методами 1-го, 2-го, 3-го лица), а также коммуникации, или сообщения, этой информации реальным, а не имитированным сознающим существам для взаимоперепроверки и сорезонанса (в «я»—«ты»-диалоге и «мы»-пространстве).

Желательно совмещать это с практикой свидетельствования своего собственного субъекта на ментальном, эмоциональном и телесном уровнях для преображения «я»-пространства 1-го лица, способствования его росту и развитию.

При правильном, «аскетическом» использовании, безусловно, ИИ-системы могут служить внешними инструментами по порождению не раздробленности и диссоциации (как в случае с аддиктивным использованием этих орудий), а возрастающей когнитивной рассудочной целостности.

С другой стороны, при продолжающемся коллапсе сознания в то, что Жан Гебсер называл ментально-рациональной схлопнутостью — т.е. гиперрассудочностью, с аддикцией к фиктивным отношениям с (псевдо)реальностью, — будет порождаться и укореняться системная ошибка отчуждения от искреннего человеческого бытия, от своей собственной природы, от способностей разума штурмовать самые глубинные измерения смыслов.

В искренней человечности мы вступаем в подлинные, а не фиктивные, отношения с реальностью, которая имеет как минимум три архетипических лика (аутентичные 1-е, 2-е и 3-е лицо).

* * *

Самое значимое, что мы можем сегодня сделать, это срочно записаться на длительные уроки и программы к ещё не ушедшим носителям реального, а не фиктивного знания, — реально живущим людям, прошедшим школу несимулированной жизни (пока они ещё не ушли), — чтобы обеспечить сохранение преемственности подлинного знания перед наступлением эпохи ещё большего отупения масс.

Важно помнить, что любое подлинное знание — личностно. Не существует безличного знания, есть лишь безличностные массивы, нагромождения информационных узоров, которые обретают смысл только через личное соприкосновение и воплощение.

В новую эпоху перепроизводства ботов и симуляций всё большую ценность будет обретать ручной, личный, вдохновлённый, творческий труд, выражающий неповторимую уникальность нашей души.