Лекция шейха Умара Ибрагима Вадильо, прочитанная студентам «Международного исламского университета Исламабада», 2013 год.
Источник: Gold Dinar and Muamalat by Shaykh Umar Vadillo
Перевод и комментарии: зелёный человек
Введение
БисмиЛляхи р-Рахмани р-Рахим
В 1926 году, когда немецкий философ Мартин Хайдеггер (1889–1976) опубликовал свою книгу «Бытие и время», он произвёл революцию в мышлении, предложив радикально новый подход к индивидуальной свободе, который необратимо разрушил основы философии. Впоследствии он назовёт это «концом философии» — завершением 2500-летней «моды на мышление», являющейся исключительным продуктом Запада и основанной на трудах Платона. Хайдеггер провозгласил: «Наука не мыслит». Это утверждение до сих пор вызывает недоумение. Его анализ показал, что наука неспособна мыслить то, что важнее всего для мышления: Истину. Мы пройдём по пути хайдеггеровской мысли, исследуя природу научного познания и причины её слепоты к Истине. Затем, следуя его призыву, совершим «прыжок» за пределы философии, чтобы прийти к заключительному утверждению, имеющему к нам непосредственное отношение: «Ма‘рифатуЛлах — это мышление».
Утверждение: «Наука не мыслит»
Начнём с более простого для понимания утверждения: «Калькулятор не мыслит». Западный образованный ум не станет оспаривать это. Мы легко понимаем, что машина не мыслит. Числа инертны. Они лишены способности судить о том, что считают или вычисляют. Проблема заключается в том, как наша способность к численным расчётам определяет наш взгляд на мир и то, как мы затем интерпретируем и оцениваем полученные данные.
[Проблема редукции] Чтобы использовать науку, мы должны заранее свести природу к данным, пригодным для научного анализа. Эта редукция или «обрамление»? природы, например, в числа, заставляет нас видеть её представление в виде экрана, который встаёт между нами и природой. Очевидно, что числа — не сама природа, но когда мы придаём своим расчётам абсолютную значимость, границы стираются. И в этом заключается проблема.
Полезные данные — это те данные, которые мы можем использовать в наших расчетах, а то, что не может быть сведено к данным, просто игнорируется, и на практике «не существует». Здесь начинается опасность. Хотя калькулятор инертен, взгляд на мир через его призму требует извлечения данных в числовой форме: он раскрывает мир через числа. Опасность такого подхода заключается в редукции, необходимой для активации калькулятора, но неспособной описать реальность в её сложных взаимосвязях и бесконечных аспектах. Когда данные (числовые или информационные) принимаются за факты, тогда и дальнейшие вычисления также принимаются за факты.
«Обрамление» — англ. «Enframing», перевод с нем. хайдеггеровского понятия «Gestell», которое в устоявшейся русскоязычной традиции переводят как «по-став» — усечённая форма глагола «поставлять [в наличие]»; в дальнейшем мы будем использовать именно этот перевод. Понятия «Gestell» описывает способ, которым техника (в связке с наукой) не просто использует природу, но радикально преобразует само отношение человека к миру, превращая всё сущее в «ресурс», доступный для контроля и эксплуатации. (См. подробнее об этом в нашей заметке «Вопрос о технике».)
[Кант и рождение современной науки] С Иммануилом Кантом (1724–1804), который изобрёл «объективность», родилась современная наука. Он писал:
«До сих пор господствовало предположение, что все наши познания должны сообразоваться с предметами. <...> Поэтому следует хоть раз испытать, не разрешим ли мы задачи метафизики более удачно, если предположим, что предметы должны сообразоваться с нашим знанием.» (Кант И. Критика чистого разума / Пер. Н. Лосского).
Фиксация данных недостаточно надёжна; чтобы быть объективными, данные должны подвергаться дальнейшей проверке (предпосылкам конструирования объектов), которой надлежит соответствовать и быть согласованной с нашим познанием. Необходимо синтезировать с помощью законов (таких как причина и следствие) случайные данные чувственного многообразия в понятные объекты. Реальность не имеет значения, важно то, что мы понимаем под реальностью; следовательно, реальность становится тем, что мы понимаем под реальностью. Именно поэтому Хайдеггер писал, что с Кантом мы научились «мыслить наши собственные мысли». Опасность и её безумие теперь получили всеобщее онтологическое одобрение.
Вместо признания ограниченности нашего познания Кант ограничивает природу рамками нашего познания. Теперь, если мы не осознаём этих ограничений, мы погружаемся в зону чистого суеверия и заблуждения. Заблуждение — в придании объективным данным абсолютной значимости и подмене ими реальности; ещё более ошибочно использовать эти данные для дальнейшей выработки суждений, затрагивающих природу или людей. Делать так — значит превращать природу в концепт.
[Пример искажений] Невооружённым глазом Солнце кажется движущимся вокруг Земли, что подтверждается наблюдениями. Однако телескоп Галилея показывает, что Земля вращается вокруг Солнца, что также определяется наблюдениями. Позже мы узнали, что и Солнце не статично. Реальность не меняется — меняется наше познание. Понимание того, что «реальность не меняется», есть понимание наших ограничений. Ньютоновская физика дала нам описание скорости и пространства, полученное из формул, позже квантовая механика предложила совершенно иную парадигму, основанную на статистической механике. Общее для всех этих описаний — то, что Хайдеггер определил следующим образом:
«Природа заранее должна предоставить себя для устанавливающего представления, производимого наукой как ее теорией.» (Хайдеггер М. Наука и осмысление / Пер. В. Бибихина).
Наука проецирует интерпретационную рамку (framework), в которой природа предстаёт как «связность сил, заранее поддающихся расчету» (Хайдеггер М. Вопрос о Технике / Пер. В. Бибихина). Мы видим то, что можем вычислить. Мы видим то, что хотим видеть.
Более того, Хайдеггер утверждает, что особенность современной физики — её математичность. Квантовая теория, теория хаоса, теория струн или суперсимметрия не могут отказаться от одного: природа сообщает о себе способом, идентифицируемым через вычисления, и остаётся упорядочиваемой как информационная система. Теория хаоса связана с возможностями компьютерных систем и их масштабных расчётов; теория струн предполагает дополнительные измерения, о которых у нас даже нет эмпирических доказательств.
Идея о том, что природа написана на языке математики, стара как Пифагор. Однако, как сказал Гёте:
«Природа — не система. Поэтому, если мы хотим мыслить природу, мы не можем мыслить её как систему.»
Если, очарованные своей способностью работать с числами, мы настойчиво пытаемся свести природу к числам, то должны осознавать, что имеем дело с частичным представлением, а не с самой природой. Это проблема не потому, что мы можем совершить ошибку в наших вычислениях, это проблема потому, что мы ставим природу под угрозу наших точных вычислений. Это Хайдеггер назвал «по-став»?. По-став (Gestell) есть сущность техники как механического упорядочивания человеком реальности в соответствии с самотолкуемым проектом? «организованного покорения земли». Это не значит, что мы должны обходиться без использования данных или технологий, это значит, что реальность лежит за пределами нашей способности познавать и действовать. Мир, каким мы его знаем, и мир, «подручный» (нем. «Zuhandenheit»)? нашим техническим возможностям, должны признать, что мы не отстранены от реальности, но на самом деле «озабочены» (нем. «Sorge»)?. Здесь мы должны признать фундаментальный сдвиг: мы не «наблюдатели», а «наблюдаемые», и к этому мы вернёмся позже. В заключение следует сказать, что придание науке абсолютной значимости есть сциентизм — суеверие, опасное для человечества.
«По-став» — в оригинале у автора «Enframing» («Обрамление»); как было указано выше, это перевод с нем. хайдеггеровского понятия «Gestell».
«Самотолкуемый проект» — имеется ввиду, что такой проект не является нейтральным, а формируется через самоинтерпретацию человека, подчиняющего реальность технократической логике.
«Подручный» (нем. «Zuhandenheit») — режим бытия вещей, когда они «под рукой» как инструменты, не требующие рефлексии (например, молоток в руке плотника). Подручность инструментализированного мира соотносится с наличностью (нем. «Vorhandenheit») — вещами как объектами теоретического наблюдения.
«Озабоченность», «забота» (нем. «Sorge») — понятие Хайдеггера, означающее экзистенциальную структуру человеческого бытия (Dasein), сочетающую в себе «бытие-в-мире», вовлечённость в повседневность через «подручное» и проектирование себя в будущее.
[Реификация (овеществление) человека] Когда наука фокусируется на человеке и обществе, эта опасность становится ещё очевиднее, потому что жертвами становятся мы сами. Уничтожение природы, разрушение экосистем, систематическое загрязнение и отравление воздуха, земли и воды, за последние два века сциентизма получило рациональное оправдание. Разум сделал то, что должен был: оправдал всё, что пожелал. Без знания (об Аллахе) разум может оправдать что угодно: геноцид, риба (которая является чем-то большим, чем ростовщичество), государственный долг или налоги. Когда наука применяется к человеку через гуманитарыне науки, такие как социология, антропология, психология, биология человека, экономика или политология, опасность обращается на нас самих. Редукция человека к вещи, его овеществление (реификация) — результат сведения человека к исчисляемым данным, которые мы можем обрабатывать. Здесь мы нападаем уже не на природу, а на самих себя.
Человек сводится к исчисляемым данным. Статисты делают это без понимания последствий, просто выполняя задачу в рамках рациональной структуры. Экономисты, сидя за столом, используют эти «факты» для законодательного регулирования общества. Гуманитарные науки являются систематической неспособностью понять человека. Поэтому Хайдеггер отказывается от слова «человек», используя Dasein?, чтобы избежать его овеществление или сведение к понятию. Сопротивление реификации человека — это крик о свободе. Отсюда следует, что идеи «исламской социологии», «исламской экономики», «исламской психологии» и т.д. — не что иное, как противоречия, рождённые в умах модернистских учёных.
Dasein — ключевой термин в философии Хайдеггера, буквальным переводом которого будет «вот-бытие»/«здесь-бытие», в переводе В. Бибихина «присутствие». Дазайн, как пишет Хайдеггер, это «сущее, в бытии которого речь (дело) идет о самом этом бытии.» (М. Хайдеггер. Бытие и время / Пер. В. Бибихина). Как пишет А. Паткуль, «это означает, согласно Хайдеггеру, что Dasein вообще отличается от какого бы ни было иного сущего прежде всего своим способом быть. Последний состоит в том, что быть такого сущего, как Dasein, открыто ему в его понимании этого быть.» (А. Паткуль. Человек, Субъект, Dasein).
[Жертвы реификации] Жертвами этого овеществления становятся свобода и сам Ислам. Тот факт, что современные статистические системы, использующие уже существующие данные, могут «прогнозировать» потребности нации, дает представление, которое может быть очень полезным для правительства, но не дает ему неограниченных полномочий попирать свободу личности. Человек — не данные и не сводится к потребностям. Существуют фундаментальные вопросы, которые не могут быть выражены в статистической информации, такие как свобода личности. Важно не то, что данные показывают, а то, что исчезает за их пределами. Взимание налогов правительством считается в Исламе актом насилия (допустим лишь закят, собираемый и распределяемый среди нуждающихся в течение 24 часов). Однако под влиянием западных социологических фантазий налоги принимаются как абсолютная истина. Если налогов недостаточно, государство может взять долг от имени народа (национальный долг), что является «абсолютной истиной». Эти «истины» легитимизируются в законах. Законодательство абсолютизируется, но с исламской точки зрения это абсурд. Никто не может нести ответственность за долги другого. Конституционализм, который является основой капиталистического миропорядка после Второй мировой войны и который утвердил эту практику, является социо-логичным (socio-logical), но совершенно иррациональным и противоречащим исламским принципам. Аллах даровал нам Своё Законодательство, и любая попытка править не по Законам Аллаха считается куфром. Не ошибкой, а куфром. Законодательство — не пустяк. Государственное налогообложение и национальный долг — это сциентизм.
Социология также «доказала», что «мнение большинства» должно считаться абсолютной истиной. Например, могут объявить риба (ростовщичество, процент) халяльной практикой и создать Центральный банк. В каждой стране мира есть такой банк. Это вполне обоснованно (учитывая количество литературы, которая это подтверждает), но только в том случае, если вы ничего не знаете об Аллахе. Человек — не биологическая единица с исчисляемыми потребностями. Человек — это поклоняющийся Аллаху, Который превосходит любые аналитические схемы. Центральный банк — это сциентизм.
Какая валюта должна быть у населения страны, сегодня определяется государственным законодательством. Возможность каждого человека выбирать вместе с другими свою собственную валюту, — как это было, когда у нас были динар и дирхам, — теперь устранена, потому что «так считают экономисты». Свобода выбирать свою валюту предоставлена Аллахом, когда Он говорит: «Торгуйте по взаимному согласию». Однако это игнорируется. Заметим, что исламские правительства прошлого чеканили динары и дирхамы, но не навязывали их использование, ибо это запрещено. Деньги, навязываемые правительством, — сциентизм.
Наука не способна помыслить Истину
Наука, дитя философии, неспособна помыслить Истину. Однако, когда описание чего-либо совпадает с наблюдениями, мы говорим: «это утверждение истинно». Но следует говорить не «это утверждение (по-древнегречески — логос) истинно», а «оно соответствует» или «находится в согласии». Истина по-арабски — аль-Хакк, одно из имён Аллаха. Аль-Хакк не может быть понят как наблюдаемые данные. Аллах не описывается вопросами «что?», «где?», «как?». Форма вопрошания «что? где? как?» и ответ в виде логоса (утверждения) — это основа, на которой зиждется философия.
Когда Хайдеггер говорит, что наука «не мыслит», очевидно, что тип мышления, к которому он обращается, — это не то мышление, к которому мы привыкли. Способ мышления, усвоенный нами в школе и университете, — это мышление науки. Он говорит, что привычный нам тип мышления слеп к фундаментальной проблеме, которая ускользает от нас из-за самого способа, которым мы вопрошаем. То, к чему «наше мышление» слепо, и есть подлинная цель мышления — Истина. Истина — это верная цель мышления. Однако научное мышление, которое берет свое начало в философии, слепо к Истине. Оно способно вопрошать лишь о сущности Истины, но не о самой Истине. Сущность Истины в философии — результат вопрошания через «что? где? как?». Это то, что Хайдеггер называет «сущностным мышлением» (эссенциализмом), которое «имеет дело с мышлением», но не является мышлением как таковым.
[Проблема «моды на мышление»] Проблема в «способе мышления», который мы используем. Этот способ мышления отворачивается от «того, что должно быть помыслено». Но то, что ускользает, и есть самое важное — Истина. Хайдеггер писал:
«Данное для мысли отворачивается от человека. Оно оттягивается, ускользает (entzieht) от него. Однако, как мы можем вообще знать о том, что изначально оттягивается и ускользает, пусть даже и самую малую малость? Или хотя бы поименовать его? То, что оттягивается и ускользает, отказывает в прибытии.» (Хайдеггер М. Что зовётся мышлением / Пер. Э. Сагетдинова).
Пытаясь найти Истину через вопросы «что? где? как?», мы заставляем её ускользать. То, что появляется в результате такого вопрошания — это не Истина, а лишь наши собственные мысли об Истине.
[Прыжок за пределы философии] На этом этапе я собираюсь сделать «прыжок» вперёд. Мы не можем определить Аллаха через «что?», «где?» или «как?». Аллах превыше меры. Он несравним. То же относится к Истине. Истина непостижима через эти вопросы. Мы достигаем Аллаха не пытливым умом, а через иной подход. Мы не наблюдатели — мы наблюдаемы. Мы не спрашивающие — мы спрашиваемы. В Исламе это называется ихсан?. Различие между этими двумя подходами лежит в основе «прыжка».
Это понимание полностью меняет наше отношение к Истине, а также к мышлению. Мы не можем создать Истину с помощью какого-либо рационального подхода. Человек просто не способен на такое достижение. Тот, кто пытается достичь Истину через «что? где? как?», столкнется только с чем-то другим: с самим собой. Истина ускользает от эссенциалистского вопрошания. Если вопрошающий не осознает (этого ограничения), он будет думать, что то, что выступает в качестве ответа на его запрос, является Истиной, но это не так. Убеждённый в своей правоте, он живёт в фантазии. Любое эссенциалистское вопрошание о Боге создаёт концепт Бога, но Аллах — не концепт. Такие усилия есть теология. Теология не мыслит.
Результат такого бездумного теологического процесса — концепты вроде «идеологии Ислама», «духа Ислама» или «принципов Ислама». Ислам — не идеология; а принципы или дух, которые выводятся из рационалистического вопрошания, являются ничем иным, как попытками «обрамить» («Gestell») Ислам.
Хайдеггер писал:
«Что же понимают под "истиной"? Под этим возвышенным и в то же время стертым и тупым словом "истина" имеется в виду то, что делает истинное истинным. Что представляет собою нечто истинное? Мы говорим, например: "Принять участие в осуществлении этой задачи — истинная радость". Мы имеем в виду: это неподдельная, действительная радость. Истинное, это — действительное. Так мы говорим о неподдельном золоте в отличие от фальшивого. Фальшивое золото в действительности не то, чем оно кажется. Оно — только "кажимость" и поэтому недействительно. Недействительное обычно противопоставляется действительному. Но ведь мнимое золото — это также нечто действительное. Поэтому скажем яснее: действительное золото это — настоящее золото. "Действительно" же как то, так и другое, как настоящее золото, так, и не в меньшей мере, и имеющее хождение ненастоящее. Следовательно, истинность настоящего золота не может быть уже оправдана его действительностью. Снова возникает вопрос: что называется в данном случае истинным и настоящим? Настоящее золото это такое действительное, действительность которого соответствует тому [in der Ubereinstimmung steht], что мы "собственно" уже заранее всегда понимаем под словом "золото". И, наоборот, там, где мы предполагаем фальшивое золото, мы говорим: “Здесь что-то не соответствует"[stimmt nicht]. Напротив же, относительно того, что является тем, "что оно есть", мы замечаем: "Это соответствует". Дело в соответствии [Die Sache stimmt].» (Хайдеггер М. О сущности истины / Пер. З. Зайцевой, с небольшими изменениями).
Ихсан (араб. ?????) — «совершенство», «искренность». Как передано в известном «хадисе Джибриля», пророк Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «Ихсан — это поклоняться Аллаху так, будто ты видишь Его. Если же ты не видишь Его, то [помни, что] Он видит тебя».
[Истина как соответствие vs. Аль-Хакк] Прежде чем продолжить, напомню, что мы уже рассмотрели. Хайдеггер отмечает, что слово «истина» в нашем языке стало тривиальным. Здесь мы, как мусульмане, можем провести важное различие. Мы говорим: «Аллахуль-Хакк» (Аллах — Истина). В этом утверждении Истина пребывает в ином измерении, нежели в обыденном языке. Обыденное использование слова «истина» уже блокирует доступ к Истине. То, что мы подразумеваем под «истиной» в повседневности, радикально отличается от аль-Хакк в Исламе. Аль-Хакк относится к Единому, Сокрытому от нас нашими собственными покровами. «Истина» в обыденном языке — код в «игре соответствия». Это соответствие между пропозицией или высказыванием (логосом) и действительностью того, о чем говорится. Таким образом, не только наше мышление, но и язык предают нас в поисках подлинного мышления, порождая путаницу.
[Хайдеггер продолжает:]
«Однако слово "истинный" мы относим не только к действительной радости, настоящему золоту, сущему; истинным мы называем не только все сущее, но истинным или ложным мы называем прежде всего наши высказывания о сущем, которое само по своему характеру может быть настоящим или ненастоящим, выступая в той или иной форме в своей действительности. Высказывание является истинным, если то, что оно подразумевает и о чем говорит, соответствует вещи, о которой высказывается данное суждение. Также и здесь мы говорим: "Оно соответствует". Но теперь соответствует не вещь, а пропозиция (утверждение, высказывание).» (Хайдеггер М. О сущности истины / Пер. З. Зайцевой, с небольшими изменениями)
[Доступ к Истине: от алетейи к теории соответствия] Доступ к Истине изменил свое значение.В досократическом или дофилософском мышлении доступ к Истине понимался как «раскрытие» или «несокрытость» (греч. алетейя). Смысл «раскрытия» заключается в том, что вопрошающий должен быть раскрыт, чтобы Истина могла открыться ему. В нашем обыденном языке «истина» имеет иное значение: теория соответствия между утверждением и действительностью сущего. Первый подход, «раскрытие», знаком нам через мудрость тасаввуфа (суфизма), и через тасаввуф мы имеем точное представление о том, что это значит и как это происходит. Второй подход, «теория соответствия», — это философия. На протяжении всей истории философии (Платон, Аристотель, Декарт, Кант, Лейбниц, Гегель, Шопенгауэр, Ницше и другие) смысл того, что мы понимаем под «сущим» имело разные определения, но базовая формулировка «соответствия» оставалась неизменной. Это приводит Хайдеггера к созданию истории философии, истории метафизики, основанной на развитии понимания сущего, с которым сравнивается утверждение в поисках соответствия. Оставим это для другого раза. Сейчас важно понять: теория соответствия, в которой пребывает современное мышление, не достигает Истины. Истина ускользает от такого вопрошания и никогда не достигается. Таким образом, сама цель мышления остаётся недостигнутой. Мышление, неспособное мыслить Истину, не является мышлением.
Истина достигается через Раскрытие
Мы упомянули, что логос лежит в основе философии. Это слово переносит нас в мир древних греков. Они открыли очень мощную и захватывающую «идею». Они открыли новый способ мышления. Он начался с увлечения Платона «теорией». Идея, что Вселенную можно понять отстранённо, открывая принципы, лежащие в основе множества явлений, была захватывающей. Но Платон и последовавшая за ним традиция сошли с верного пути, полагая, что можно иметь теорию всего — даже человеческих существ в мире. Отношение человека к вещам стало сводиться к неявной теории о них. Платон придал своему способу мышлению универсальную значимость.
Хайдеггер не отвергал греческую «теорию» как таковую. Он считал её мощной и важной, но ограниченной. Способ мышления, выросший из этой идеи, и методология её реализации — вот темы, стоящие перед нами. Радикальное мышление греков, начатое Платоном, легло в основу того способа мышления Запада, который дошел до нас. Этот способ мышления называется философией.
[Поворотный момент: Платон и рождение философии] Наше исследование подводит нас к тому историческому моменту, когда произошло это событие. Поворотным моментом был Платон. Однако время до Платона называют «досократическим». Сократ не писал; мы знаем о нём через Платона. Поэтому Платон — отправная точка философии. Что произошло в этот момент, повлёкшее столь глубокие последствия? Какова природа события, определившего мышление на 2500 лет? Что предшествовало этому способу мышления, от чего этот способ мышления отходит? И как он отошёл?
Мы говорим о ранних греках как о мышлении до Сократа и о поздних греках после Сократа. Поздние греки — это философское мышление, разработанное философами Платоном и Аристотелем.
Для ранних греков человек пребывает в интимной связи с Истиной, черпая свою природу из этой связи и существуя как «место самораскрытия Истины». В то же время он стремится бороться с самим собой, чтобы позволить Истине просвечивать сквозь то, что препятствует ее раскрытию. Греческое слово для Истины — алетейя (др.-греч. ???????) — образовано отрицательной приставкой «а-» (не) и корнем «-лет-» (скрываться, ускользать). Таким образом, Истина — это несокрытое, то, что обнаруживается или раскрывается.
[Связь с тасаввуфом] Мы легко понимаем досократическое мышление, ибо обладаем знанием тасаввуфа. Шейхи тасаввуфа говорили о человеке, как о «месте проявления Света», и этим особым местом является не мозг, а сердце?. В сердце человека проявляется (manifest) свет. Человек вовлечен в эти отношения и не может избежать их. Человек создан с этой особенностью: способностью, с помощью которой он может достичь своего Создателя. Процесс, посредством которого человек приближается к Аллаху, на языке тасаввуфа называется «раскрытие»?. Раскрытие — это снятие завес, которые создает нафс («самость», «the self»). Самость не имеет отношения к познанию. Она не инструмент знания, ибо не может помыслить Аллаха. Аллах проявляет Себя ей в процессе её подчинения Ему: Когда вы покоряетесь Аллаху, Он дарует вам знание о Себе. Покорность воли — есть знание. Наша воля не производит знания, кроме воли того, кто желает Волю Аллаха. Самость (нафс) очищается заменой своей воли на Волю Аллаха. Сокрытие Истины ясно выражено термином «куфр»?. Раскрытие того, что скрывает Истину, само по себе является знанием.
Разумеется, мы не утверждаем, что поэты-досократики (они не были философами, как полагают некоторые) были суфиями. Они не знали Ислама. Их мышление — не тасаввуф. Мы хотим сказать, что мы лучше подготовлены к пониманию языка, который они использовали. Это важно для понимания того, что происходило во время и после зарождения философии. Это поможет нам понять разрыв, который образовался, и отход, который произошел. У нас нет дальнейшей необходимости исследовать досократиков.
Хайдеггер сосредотачивается на двух поэтах: Пармениде и Гераклите. Он написал объемные работы о их способе мышления. Для нас это имеет лишь академический интерес. Нам достаточно знать их имена, их место в хронологической истории и понимать их взгляд на истину. Вот и все.
Сердце (кальб) — духовный центр человека, вместилище интуитивного знания (ма?рифа) и подлинной связи с Истиной (аль-Хакк). «Разве они не странствовали по земле, имея сердца, посредством которых они могли разуметь, и уши, посредством которых они могли слушать? Воистину, слепнут не глаза, а слепнут сердца, находящиеся в груди.» (Коран, 22:46).
«Раскрытие» — перевод араб. ????? («Кашф»). Это духовное прозрение, которое верующий обретает через внутреннее очищение, аскезу (зухд), медитацию (муракаба) и божественную благодать.
Куфр (араб. ?????) — происходит от корня ?-?-?, который несёт идею «покрытия», «сокрытия» («покрывать», как семя, зарытое в землю).
Ма‘рифатуЛлах
Если разум не позволяет нам познать Аллаха, то как же мы можем познать Его? Это предмет тасаввуфа, а тассавуф — это ма‘рифатуЛлах?. «Если бы все деревья стали письменными тростями, а океаны — чернилами, то не исчерпались бы слова [о Величии] Аллаха». Это утверждение означает, что Величие Аллаха не может быть охвачено разумом. В хадисе сказано: «Ни Моя земля, ни Мои небеса не вмещают Меня, но сердце верующего вмещает Меня». Здесь есть указание на то, что знание можно получить не разумом, а сердцем.
Ма‘рифатуЛлах (араб. ?????????? ????) — букв. «познание Аллаха». Это не интеллектуальное усвоение информации, а экзистенциальное переживание Божественного Присутствия, достигаемое через очищение сердца (кальб) от страстей (нафс) и его просветление аскетическими и духовными практиками.
[Сердце: любовь и страх] В сердце преобладают две движущие силы: страх и любовь. Они выше разума. Когда кто-то страстно влюблен, мы часто говорим: «Этот человек ведет себя иррационально» или «он безумно влюблен». Страх также обуславливает работу разум; когда люди испытывают страх, у них меняется ход мыслей. Непонимание этих двух сил означает непонимание того, как работает разум.
Тасаввуф — это о ма‘рифатуЛлах, выраженного любовью к Аллаху и страхом перед Ним. Именно так мы относимся к Нему. Любить Аллаха — значит отвергнуть любовь ко всему иному, кроме Него. Бояться Его — значит отвергнуть страх перед всем иным, кроме Него. Свобода от любви к миру и страха перед ним — истинная свобода. Полная свобода — полное рабство Аллаху. Свобода/рабство — это условие познания Его.
Любовь к Аллаху и страх перед Аллахом — это то, что заставляет нас описывать Его так, как Он описал Себя. Этого достаточно. Здесь разум останавливается, и начинается путь сердца через раскрытие. Раскрытие — снятие покровов. Покровы — это наша собственная природа. Познание — это снятие их. Подготовка сердца к этому делу — задача тассавуфа. Это ма'рифа.
Ма‘рифатуЛлах — мать всех знаний. Мы познаём Аллаха, следуя Его повелениям, особенно в тех аспектах, которые являются более трудными. Трудности — наши покровы. Вера в Аллаха — это способ снятия покровов, а выполнение обязательств по Шариату — путь к их обнаружению.
Статистический анализ не противоречит ма‘рифа. Важно, для кого он делается?. Таква (богобоязненность) — это руководство для всех наших действий. Познание Аллаха должно предшествовать получению любого другого знания.
Эта лекция шейха была прочитана в рамках курса «Введения в статистику для мусульман» для учащихся «Международного исламского университета Исламабада»). Данное замечание шейха относится к ним.
Заключение
Наука не способна помыслить Истину. В самой форме её вопрошания Истина ускользает. Наука сводит природу к исчисляемым данным. Однако те исчисляемые данные, которые производит статистика, — это не природа. Человек также становится жертвой такого подхода через гуманитарные науки. Такой способ мышления дефектен и обманчив. Мышление должно быть способно мыслить Истину, иначе это не мышление вовсе. Мышление Истины (аль-Хакк) для нас есть познание Аллаха. Аллаха нельзя свести к теории соответствия (что есть теология), ибо Ему нет подобия, сравнения. Аллах может быть познан только через Его собственные описания и через сердца верующих (муминун). Воспитание сердца для познания Аллаха — это процесс раскрытия, процесс снятия покровов. Это лежит в основе Ислама. Наука полезна, если понимать её ограниченность; в противном случае она превращается в сциентизм, представляющий опасность для природы и человечества.
ВаЛлаху А‘лям? ва ля Галиба илляЛлах?.
Букв. «Аллах Знающий», смысловой перевод «Аллаху известно лучше».
«Нет победителя, кроме Аллаха».
