Я всего лишь исполнял приказ

"Я всего лишь исполнял приказ" - Р. Сапольски о нейробиологии разных типов конформизма. Из книги «Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки».

"Нейронная основа

...Повсеместно принятая теория социальной идентичности гласит, что на формирование нашего самовосприятия сильнейшим образом влияет социальный контекст, т. е. группа, с которой мы себя идентифицируем или не идентифицируем. Согласно данной теории, проявление конформизма и повиновения – это, безусловно, способ избежать наказания. Но в той же мере, если не больше, этим можно получить позитивные ощущения от «вписывания в коллектив». Когда мы подражаем чьим-то действиям, у нас активируется дофаминовая мезолимбическая система. Когда в тестах мы совершаем неправильный выбор, то снижение дофаминэргических показателей оказывается меньше, если эта ошибка коллективная, нежели если это было единоличное решение. Принадлежность к группе ведет к ощущению безопасности.

Существует огромный массив исследований, в которых человека изучают примерно в такой ситуации: испытуемый, член некоторой группы, отвечает на ряд вопросов, затем обнаруживает, что – ох, нет! – все его «согруппники» ответили по-другому, и тогда ему дают возможность изменить мнение. Миндалина и зона островка вполне предсказуемо возбуждаются, обнаружив, что вы идете не в ногу; чем больше возбуждение, тем с большей вероятностью вы измените свою точку зрения и тем более устойчивым будет новое, измененное мнение (в противоположность быстропроходящей смене мнения в ситуации уступки требованиям внешнего, публичного конформизма)

Когда до вас доходит, что вы оказались в оппозиции ко всему остальному коллективу, то в вашем мозге одновременно активируются (эмоциональная) вмПФК, передняя поясная кора и прилежащее ядро. Это те нейронные контуры, которые вовлечены в «обучение с подкреплением», т. е. когда мы учимся модифицировать поведение в соответствии с сигналом обратной связи – получаем мы от действия ожидаемый результат или нет. Стоит попасть в ситуацию, где все остальные с вами не согласны, как эта нейронная сеть активируется. О чем это говорит? Нет, не о том, что вы отличаетесь от остальных. А о том, что вы неправы. Потому что отличаться от остальных = быть неправым. Чем сильнее активация этого контура, тем скорее вы измените свои ответы, чтобы «все было как у всех».

Как и в большинстве работ по нейросканированию, результаты этих исследований основаны на корреляциях. В 2011 г. была выполнена одна особо важная работа: в ней применили транскраниальную магнитную стимуляцию, чтобы временно дезактивировать вмПФК; испытуемые после этого гораздо реже меняли свое мнение из соображений «быть как все»{749}.

Теперь вернемся к разнице между двумя конформистскими сценариями. Сценарий первый – человек следует такой схеме: «Знаете, если все говорят, что видели Б, то, наверное, я тоже видел Б; ладно, это не важно». И другой сценарий – «Я теперь подумал, что на самом-то деле не видел А; наверное, я видел Б; вообще-то я уверен, что видел Б». Второй сценарий связан с возбуждением гиппокампа – ключевого участка мозга, когда дело касается обучения и памяти: чтобы пересмотреть поведение, вам придется буквально пересмотреть ленту памяти. Весьма показательные результаты дало другое исследование: процесс «соглашательства» активировал также и затылочную кору, т. е. участок мозга, отвечающий за первичную обработку зрительной информации: прямо так и слышишь, как лобная и лимбическая зоны мозга дружно пытаются убедить затылочную кору, будто на самом деле она увидела совсем-совсем не то, что увидела. Как мы все хорошо знаем, учебники истории пишут победители (в нашем случае победителем является мнение большинства), так что лучше уж всем остальным свои исторические книжицы переписать побыстрее.

... Свобода – это рабство. Вам просто показалось, что та точка красная, на самом деле она синяя{750}.

Таким образом, нейробиология конформизма проявляется сначала ответной волной тревоги, и, когда она «накатывает», мы принимаем наше отличие от других за свою неправоту; затем следует когнитивная работа, необходимая для смены мнения. Понятно, что эти выводы были сделаны в условиях искусственного мира экспериментов. Поэтому их можно считать лишь отголоском того, что происходит с человеком, оказавшимся в оппозиции к остальным 11 присяжным, – а ведь от него требуют присоединиться к толпе, жаждущей суда Линча, и перед ним стоит выбор между глубоким одиночеством и проявлением конформизма.

Какие нейробиологические процессы запускают повиновение власти, когда человеку приказывают сделать что-то, с чем он не согласен, совершить что-то плохое? Примерно та же их комбинация, что и при включении конформизма: вмПФК и длПФК сражаются между собой, а глюкокортикоидные стресс-гормоны действуют таким образом, чтобы склонить вас к повиновению. Что подводит нас к проблеме «я всего лишь исполнял приказ».

( дорсолатеральная префронтальная кора - длПФК - наиглавнейший решатель из всех решателей, у нее самый рациональный, самый сознательный, самый прагматичный и самый бесстрастный из всех голосов ПФК. Это наиболее эволюционно молодая часть ПФК, и она же заканчивает последней свое развитие. Она выслушивает остальные части мозга и всем-всем раздает указания.

Уравновешивает длПФК вторая главная область – вентральная часть префронтальной коры, и в особенности ее вентромедиальная часть (вмПФК). Вентромедиальная ПФК заведует эмоциональной стороной в принятии решений. Наше самое доброе и самое злое поведение связано с взаимодействием вмПФК с лимбической системой и длПФК)"

Истоки

Конформизм и повиновение имеют глубокие корни – это следует из того, что оба феномена наблюдаются у других видов животных и у очень маленьких детей.

Конформизм у животных представляет собой тип социального обучения: слабому примату не обязательно самому получать тумаки, чтобы понять свое подчиненное положение перед мускулистым соседом; достаточно, что силач побьет других (у людей это явление имеет определенный оттенок). Например, шимпанзе с большей вероятностью повторит какое-то действие, если он увидит трех других производящих его индивидов, нежели когда всего один шимпанзе выполнит это же действие три раза. Кроме того, процесс обучения включает в себя «передачу культурных навыков»: шимпанзе, к примеру, учатся способам изготовления орудий. Конформизм может действовать как инструмент социального и эмоционального заражения, когда, скажем, один примат выкажет агрессию по отношению к другому только потому, что на того уже напал кто-то еще. Подобная «зараза» действует и на межгрупповом уровне – в группе игрунок агрессивность вспыхнет с большей вероятностью, если от соседей доносятся крики ярости. Другие приматы подвержены даже такому явлению, как «заразное» зевание.

...случай «животного» конформизма описал Франс де Вааль в своих изумительных исследованиях. Из двух групп шимпанзе отделили альфа-самок и показали им, как открывается шкатулка с секретом, содержащая еду. Самое важное: самкам продемонстрировали разные способы открывать эту шкатулку, причем оба способа одинаково трудные. Стоило обезьянам освоить сложную задачу открывания шкатулки, как они помчались к товарищам хвастаться новым умением и с гордостью открывали шкатулку перед каждым любопытным. В конце концов все сородичи получили доступ к этой шкатулке и быстро научились справляться с секретом, копируя действия альфа-самки.

Да, это прекрасная демонстрация распространения культурной информации. Но в действительности там все оказалось еще интереснее. Случалось, что какой-нибудь шимпанзе вдруг открывал коробку иным способом – но вскоре он переходил обратно на первый, «принятый» способ. Просто потому, что все остальные так делали. Подобный же результат дали эксперименты с обезьянками капуцинами и дикими птицами.

Итак, животные выбирают определенный способ поведения не потому, что он лучше, а потому, что остальные поступают так же. Даже еще удивительнее: конформизм у животных может пойти им во вред. В эксперименте 2013 г. Эндрю Уайтен из Сент-Эндрюсского университета выдал мартышкам-верветкам две корзины с кукурузой: в одной была кукуруза, покрашенная в розовый цвет, а в другой – в голубой. Кукуруза одного цвета была вкусной, а в другую добавили горечи. Мартышки научились избегать горькой кукурузы и месяц спустя ели кукурузу только «вкусного» цвета – даже после того, как в початки другой окраски перестали добавлять горькую приправу.

Рождавшиеся малыши и перешедшие из других групп взрослые учились выбирать для еды то же, что и все остальные. Другими словами, половина годной пищи пропадала из-за того, что ее потенциальные едоки чувствовали необходимость «быть как все» – брести со стадом, как овцы, прыгать со скалы, как лемминги. Вот аналогичный и яркий пример из жизни людей: при угрозе жизни (например, пожар в ресторане) люди часто пытаются спастись, следуя за толпой, хотя знают, что бегут не в том направлении.

В определенном возрасте у людей особо заметно, насколько глубоки корни конформизма и послушания. Как подробно разбиралось в главе 7, миллионы работ написаны по поводу конформизма у детей и давления сверстников. В одном добротном исследовании был продемонстрирован постепенный ряд проявлений конформизма при переходе от животных к людям. Мы говорим о работе, в которой шимпанзе с большей готовностью подхватывал какое-то поведение, если наблюдал его у трех особей по разу, чем если это действие три раза повторяла одна особь. То же самое наблюдалось и у двухлетних детей.

Мы реагируем конформистски и в духе повиновения с поразительной быстротой: мозгу обычного человека требуется меньше 200 мс для фиксации того, что группа выбрала ответ, отличный от того, что дал он, и 380 мс – для активации определенного контура, предсказывающего смену мнения. Наши мозги устроены таким образом, чтобы помочь нам встроиться в коллектив меньше чем за секунду".

Несколько другое изложение тех же идей (из одного интервью):

"В одном из классических исследований они показывали испытуемым три линии, одна из которых была длиннее остальных. Они спрашивали у испытуемых, какая линия длиннее, и в 99% случаев люди отвечали правильно.

Но потом этих же испытуемых помещали в комнату с «подсадными утками», которые хором начинали говорить, что на самом деле длинная линия не та, что все выбрали, а другая. Результаты этого исследования всех поразили: 70% испытуемых так или иначе стали соглашаться с «подсадными утками». Ученые тогда выделили два типа конформизма.

Были люди, которые соглашались с подсадными утками: «Да, я согласен с вами, похоже, эта линия — самая длинная». После этого к ним подходили исследователи и спрашивали, что это вообще было, почему они поменяли свое мнение. Эти люди отвечали: «Да бред какой-то, но и бог с ним. Там были хорошие люди, и я просто не хотел с ними спорить».

Но была и другая группа людей. Они сначала соглашались с «подсадными утками», а когда спустя время исследователи у них спрашивали, почему они поменяли свое мнение, эти люди отвечали: «Да я не знаю, что со мной было. Я просто увидел, что они были правы, а сам я ошибся изначально, выбрал не ту линию».

Первый тип людей — это публичные конформисты. А второй тип — это личные конформисты. И второй тип людей очень-очень пугает меня.

Нейробиология этого явления такова: публичные конформисты говорят себе, что это просто был дурацкий психологический эксперимент, что они не хотели конфликтовать с людьми. В этот момент часть их мозга, которая называется амигдала или миндалевидное тело — она отвечает за страх и тревожность — активизируется и, как только они соглашаются с большинством, успокаивается, как бы говоря: «Отлично, главное, что ты решил свою проблему».

А если взглянуть на личных конформистов, то есть тех, кто убеждает самого себя в том, что (... - цитата из Оруэлла), «любовь — это ненависть», то их нейробиология просто поразительна!

Во-первых, их амигдала в среднем активизируется сильнее. Они больше испытывают тревогу в таких ситуациях. У них с большей вероятностью был опыт насилия в детстве: например, отец, который избивал мать, или отец, который избивал их самих. Эти люди выросли в этой патологической иерархии, где у тебя будут неприятности, если ты говоришь что-то противоречащее тому, что говорят остальные.

И в мозгу этих людей происходит самое невероятное. У них активируется гиппокамп, который играет важнейшую роль в запоминании. Также активируется миндалевидное тело, а вместе с ним — те части мозга, которые принято ассоциировать с отвращением и отторжением: островковая доля мозга (Insula).

Простыми словами: в этот момент их мозг занят тем, что он убеждает гиппокамп запомнить события не так, как они на самом деле происходили. Он переписывает их собственную память в реальном времени. Это потрясающе! Но что еще более потрясающе, так это то, что затем активируется зрительная кора. Нейроны, которые там находятся, даже начинают сомневаться, видел человек прямую линию или видел изгиб. То есть у них даже обработка визуальной информации срабатывает иначе. Это самая удивительная вещь на свете!

Эти люди через три недели после эксперимента говорят: «Я не знаю, что со мной было не так». И они же через пять лет с удовольствием будут конвоировать людей в концлагерь или в ГУЛАГ. Это очень страшный вариант такого поведения".

Источник: vk.com

Комментарии: