«Ужас – первый проблеск разума»

По ходу развития повествования «В стальных грозах» Юнгер уводит читателя все дальше от привычных представлений о природе войны, тем самым сближая ее с «пограничными ситуациями» (Grenzsituation) Ясперса, который связывает это понятие с интенсивным осознанием человеком своей смертной природы. Таков, к примеру, эпизод разведывательной операции у Юнгера, когда «зрение и слух обострены до предела <...>. Охватывает дрожь под воздействием двух мощных чувств: растущего азарта охотника и страха его жертвы. Весь мир заполнен тобой, опустошенным темным ощущением ужаса, нависшего над пустынной местностью».

Представление о страхе, начиная с работ Сёрена Кьеркегора, становится основополагающим для экзистенциалистского образа мышления. Предтеча философии экзистенциализма, Кьеркегор различает понятия боязни как реакции сознания на конкретные явления, с одной стороны, и страха (Angest) как состояния «ужасного Ничто неведения» – с другой. Данным противопоставлением, согласно датскому мыслителю, обусловлено кардинальное различие человеческой и животной природы. Мотив рокового предчувствия, ожидания неведомого конца развивает и Юнгер в работе «Борьба как внутреннее переживание» (Der Kampf als inneres Erlebnis, 1922), выбирая, однако, в качестве его олицетворения понятие «ужас» (Grauen), ср.: «Животное может испытывать испуг (Schreck), когда внезапно его настигает опасность; может испытывать страх (Angst), когда его преследуют и загоняют в угол, но ужас (Grauen) ему неведом. Он первый проблеск разума» [J?nger 1960–1965, V: 21]. Позднее, во второй части «Рискующего сердца» (Das abenteuerliche Herz. Figuren und Capriccios, 1938), Юнгер по-прежнему усматривает мотив тревожного предчувствия, недоступного животному сознанию, в связи с понятием «ужаса» (Grauen). Однако в попытке выработать своеобразную типологию видов боязни он называет высшей точкой напряжения человеческого сознания «ужас» иного рода – «Entsetzen» [ibid., VII: 30]. Юнгер видит в таком «ужасе» конечное воплощение страха, за которым не следует ничего, подобно тому как Ясперс пишет о пограничных ситуациях, что «они, в отношении к нашему существованию, окончательны, <...> мы не видим за ними более ничего иного. Они – как стена, на которую мы наталкиваемся, у которой мы терпим крах». Характерно, что Мартин Хайдеггер выражает данный опыт с помощью конечной категории «Ничто» (Nichts), причем инструментом к его постижению на разных этапах творчества философа служат как «страх» (вслед за Кьеркегором), так и «ужас» (Entsetzen): «Ужасом (Angst) приоткрывается Ничто. В ужасе “земля уходит из-под ног”. Точнее: ужас уводит у нас землю из-под ног, потому что заставляет ускользать сущее в целом. Отсюда и мы сами – вот эти существующие люди – с общим провалом сущего тоже ускользаем сами от себя <...>. Только наше чистое присутствие в потрясении этого провала, когда ему уже не на что опереться, все еще тут». Cр.: «Удивление и ужас (Entsetzen) – крайние и вместе с тем первоначальные настроения к неизмеримости и основанию правды бытия» [Heidegger 1997: 236]. Юнгер как художник идет собственным путем в описании состояния небытия, присутствия «Ничто», при этом его изображение выглядит более наглядным, нежели у философа. Подобно начинавшему с экспрессионизма Готфриду Бенну, словно бы «руками», материально пытающемуся ощутить границу мира плотского и мира невидимого, Юнгер зрительно фиксирует картину разрушения – так, словно в ней возможно различить нечто помимо материи – живой или мертвой: «С особой силой в моей памяти запечатлелась картина растерзанной, дымящейся позиции, которой я проходил сразу после атаки. Дневные посты уже были на местах, но траншеи еще не были приведены в порядок. На постах еще лежат павшие и тут же, будто выросшая из этих тел, у орудий стоит новая смена. Странный шок (Erstarrung) вызывал вид этих групп. На мгновение будто исчезала разница между жизнью и смертью».

Ожидать буквального терминологического совпадения словоупотребления Юнгера с понятиями философии экзистенциализма не приходится, но важно, что представления писателя естественно вписываются в круг ее идей. Страх героя не отталкивает, но, напротив, «завораживает, как неисследованная земля», поскольку несет в себе возможность откровения.

(Олег Губецков. Экзистенциалистские мотивы в романе Эрнста Юнгера «В стальных грозах»)

Источник: vk.com

Комментарии: