Идеализация при нарцисиизме

Вероятно, ключевую роль в формировании нарциссической личности играет идеализация (Masterson, 1981). Согласно этой теории, ребенок был мишенью для завышенных и грандиозных родительских ожиданий. В значительной степени через бессознательные послания от родительских фигур ему было дано «предписание» реализовать их неудовлетворенные амбиции, которые в действительности представляют собой архаичные формы родительских неудач индивидуации. Если ребенка рассматривают как «особенного», ясно, что результатом столь концентрированного внимания станут трудности, так как от него требуют сверхдостижений. Но это еще не самое худшее. Нарциссическая личность одновременно получает совершенно противоположное послание – а именно, разрушительное послание зависти. Это сообщение примерно таково: «Ты замечательный, и я ненавижу тебя за это. У тебя есть все это, а раз у меня нет, то я презираю тебя за то, что у меня этого нет». Здесь «все это» относится к более или менее осознанным идеализированным качествам, которые одобряются родителями.

Нарциссическая личность формируется, используя эту идеализацию, приспосабливаясь к ее ценностям и создавая внутренний и внешний барьер против завистливой атаки. Этот барьер, названный нарциссической защитой, приводит к формированию странно непроницаемой личности. Пагубным образом позитивная функция идеализации в значительной степени направляется в защитные паттерны, и пока она не восстановится в межличностных отношениях, в которых идеализация преобразуется во внутреннюю структуру идеалов (Kohut, 1971), потенциал нарциссической личности вряд ли будет реализован.

Если потенциал все же реализуется, это «решение» является лучшим из возможных исходов; однако гораздо чаще нарциссическая личность удивляет других своими неудачами, с трудом взрослеет и склонна цепляться за прошлое – все это очень ярко демонстрирует ее поверхностность. На самом деле, угрызения совести и жалость к себе из-за нереализованного потенциала становятся для такого человека главной формой самопреследования, поскольку он часто берется за все подряд и ничего толком не умеет.

Пограничная личность не обладает связностью и защитными способностями нарциссической. Развитие пограничной личности происходило в условиях путаницы во взаимоотношениях: семейная система поддерживала цепляние и зависимость и наказывала ребенка отказом в любви и заботе при любой попытке сепарации–индивидуации. И хотя обстоятельства развития нарциссической личности в целом те же, в случае пограничной личности паттерны родительского поведения часто имеют намного более явную и экстремальную природу, и, как правило, конструктивно идеализация не используется.

В развитии нарциссической личности зависть и идеализация смешаны и комбинируются, формируя Я, слитое с архетипическими процессами и презирающее эрос и привязанность. Трудно сказать, является ли это внутреннее состояние слияния благословением или проклятием для нарциссической личности, но, в любом случае, у пограничной личности это состояние лишено стабильности.

Пограничная личность использует идеализацию, чтобы скрыть те качества собственного Я и других людей, которые представляются ей крайне негативными, хотя такая защита неустойчива и приводит к расщеплению. Таким образом, пограничная личность менее стабильна, чем человек с нарциссическим характером, который может использовать идеализацию, чтобы контролировать других, например, идеализируя их и требуя, чтобы идеализировали его. Пограничный пациент, напротив, может идеализировать кого-то и, тем не менее, через короткое время ощутить сильную ненависть и презрение к тому же самому человеку. Эти сдвиги в сознании могут происходить стремительно, когда человек находится в состоянии острого дистресса.

Пограничный человек использует идеализацию для защиты, и она доминирует во внутреннем мире специфическим образом. Терапевт может ощутить силу этой идеализации, обратив внимание на растущее дискомфортное чувство неадекватности, когда обесценивается все, что он думает или говорит. Как будто существует некий идеальный стандарт, и каждый должен пройти проверку на соответствие ему. Если кто-то не подходит под этот стандарт, то атака, разоблачающая его недостатки, неизбежна. У терапевта возникает также тенденция довести до сведения пациента ряд убеждений – о том, как должно быть – при одновременном переживании и отрицании защитной природы этой обличительной речи. Результатом такого отрицания становится тенденция к паранойяльности в присутствии пограничного пациента.

Терапевт оказывается в ловушке внутреннего мира всех этих «надо», «должен», «следует». Это состояние может серьезно подавлять способность терапевта спонтанно и естественно утверждать то, что он думает, во что верит, или чего хочет.

У нарциссической личности идеализация осуществляется иначе. Нарциссическая идеализация часто переживается терапевтом как комфортное, «высокое» чувство. (Хотя некоторые терапевты могут находить слияние с идеализирующим пациентом дискомфортным.) Там, где идеализация и грандиозно-эксгибиционистское Я (Kohut, 1971) переплетены (смешанный перенос), мы имеем дело с аналогами переносов, возникающих в терапии пограничных пациентов. В смешанном переносе терапевт, работающий с нарциссическим пациентом, может чувствовать, что ему навязывается невысказанное и при этом настойчивое требование быть идеальным. В качестве ответной реакции у него может возникнуть чувство всемогущества, например, ощущение, что он знает значение конкретного сна или фантазии. Хотя это смешанное состояние, включающее идеализацию, также обнаруживается у пограничной личности, оно проявляется скорее в «свободно плавающей» манере, будто некий «знающий» дух вторгается и оказывает давление на терапевта, чтобы он дал «правильный ответ».

При работе с нарциссическим пациентом терапевт в смешанном переносе может чувствовать принуждение к тому, чтобы «знать», и при этом часто находит действительно удовлетворительные ответы. В случае же пограничного пациента это качество смешанного переноса принуждает терапевта «знать» без глубокого понимания, которое чувством преследования. В работе с пограничным пациентом терапевт склонен реагировать на это явление расщеплением и уходом от контакта, в то время как связность, являющаяся ведущим качеством нарциссического пациента, препятствует такому уходу. Кроме того, имея дело с пограничным пациентом, терапевт подвержен духу идеализации, который тормозит или блокирует его инициативу.

К тому же терапевт ощущает угрозу того, что пациент разоблачит его – тем более, что малейшая поверхностность и любые ошибки терапевта болезненно преувеличиваются пациентом. Бессознательные структуры идеализации пограничного пациента могут порождать у терапевта чувство серьезной опасности. В ответ он может начать демонстрировать надменность, которая является бессознательным маневром с целью избавиться от пациента и преодолеть индуцированное ощущение бессилия. До того, как это случится, терапевт может обманываться, казалось бы, позитивными отношениями и тешить себя мыслями о том, что диагноз поставлен неверно. Терапевт мог решить, что у пациента присутвуют сила духа и мужество, превосходящие научный редукционизм психиатрии. Но под давлением мощного чувства опасности подобный оптимизм быстро сменяется суровыми формулировками диагноза и прогноза и отрезвляющим вопросом о том, действительно ли пациент подходит для терапии.

Натан Шварц-Саланта - Пограничная личность: Видение и исцеление

Источник: vk.com

Комментарии: