Возвращаемся к нашему ядерному реактору

Возвращаемся к нашему ядерному реактору. То есть предлагаю полистать еще одну статью Томаса Рабейрона, в которой он пытается практически прикинуть, как же все-таки должна работать психотерапия с точки зрения современной нейронауки. Для примера он рассматривает психоаналитические психотерапии (угу, во множественном числе), делая оговорку, что остальные терапии, скорее всего, подчиняются похожим принципам (а недавно в частной беседе небезызвестный Владимир Снигур сказал мне, что с чего бы им подчиняться каким-то другим, когда есть некоторые базовые принципы человеческого устройства).

Ссылаясь на некое исследование, в котором взяли десяток психоаналитиков и десяток КПТшников, попросили их заполнить анкету про то, что они делают с пациентами, и обнаружили, что ?с?о?в?ы? ?н?е? ?т?о?,? ?ч?е?м? ?к?а?ж?у?т?с?я? то, что у них там хорошо срабатывало, было больше похоже на психоаналитическую психотерапию, чем на что-то еще, Томас пишет, что вопрос не в том, какая терапия лучше помогает, а в том КАК ИМЕННО она это делает. И предлагает свою версию ответа на этот вопрос. Отвечая, он в ключе принципа свободной энергии Фристона обсуждает четыре параметра:

(1) сеттинг,

(2) психическое состояние пациента и терапевта,

(3) основные процессы, происходящие во время терапии, и

(4) конкретные показатели эффективности терапии.

Про важность сеттинга как будто бы уже и не надо никому говорить, ан нет, надо. Я не думаю, что автор сильно преувеличивает, когда опять вспоминает про стенки ядерного реактора, ну и не удержусь от другой цитаты: когда сеттинг слишком редкий и нестабильный, или вообще хаотичный, «терапевтический процесс теряет свою силу или вообще разрушается, подобно клетке, мембрана которой больше не выполняет свою функцию разграничения между внутренним и внешним».

Жесткость сеттинга исключительно необходима для создания безопасного пространства, в котором возможна специфическая психическая активность пациента и терапевта, проще говоря, такое состояние восприимчивости, которое позволяет заметить несоответствие между ожиданием и реальностью и вместе удивиться этому несоответствию. Удивиться, словить инсайт и что-то изменить в психическом функционировании помогают шесть основных инструментов:

(1) терапевтические отношения и перенос,

(2) свободные ассоциации,

(3) сновидения и сновидческая активность наяву,

(4) игра,

(5) рефлексия, и

(6) нарратив.

Рабейрон расписывает каждый пункт подробно, но основная идея такая: чтобы уменьшить энтропию, надо сначала увеличить энтропию, чтобы навести порядок в шкафу со скелетами, надо сначала вытащить из шкафа и разложить скелеты по комнате (но желательно не по всей квартире, и не выкидывать с балкона, и может быть не все скелеты сразу). Для нераспознанного, неинтегрированного опыта должно найтись переходное пространство, в котором происходит постепенное проигрывание, осмысление и упорядочивание. Чтобы вытащить скелеты из шкафа, нужно, чтобы было куда их вытаскивать. Мы должны уметь переносить определенную (большую, но не чрезмерную) степень хаоса, выдерживать неопределенность и сомнения, чтобы структурировать свой опыт по-другому, не так, как прежде. И мы настолько сложно устроенные существа, что способны представлять и регулировать свой внутренний опыт с помощью игры, языка и повествования (чем и пользуются психотерапевты разных модальностей).

С точки зрения принципа свободной энергии, «целью мозга является постоянное снижение информационной энтропии и максимизация смысла», при этом для развития необходимо выдерживать некоторую степень неопределенности, такую, чтобы появлялось удивление, но оно не переходило в испуг. Автор приводит в качестве метафоры картинку рисового поля, где недостаточный запас воды приведет к засухе и потере урожая, а избыток – к наводнению. Он предлагает такие расстройства как аутизм, анорексию рассматривать как «высыхание» энтропии, а шизофрению, манию, СДВГ – как «затапливание» энтропией. Рассуждая о значении для развития психики сновидений и медитативных состояний спокойной задумчивости, он вскользь говорит о психоанализе как о психоделическом опыте (а я подозревала!), а потом его уносит в поиск связей между субъективностью, сознанием, информацией, материей и энергией.

Разделяя психотерапии на два типа – направленные на снятие конкретного симптома и направленные на трансформацию психического аппарата – Рабейрон перечисляет следующие критерии терапевтической эффективности: уменьшение симптомов, тревог, торможений, злокачественности объектных отношений, ригидности защитных механизмов. Иными словами, благодаря случившейся психотерапии картина мира усложняется, способов совладания с происходящим становится больше, диапазон доступных смыслов и действий становится богаче, и всё это с меньшей затратой психических усилий, потому что наш мозг – ленивая жопа и куда зря старается энергию не тратить.

Гуглоперевод статьи прилагаю, исходник на буржуинском есть в открытом доступе.

Источник: vk.com

Комментарии: