Нейтральность как определяющий фактор эффективности психотерапевта в условиях глобального кризиса

Современные мировые процессы ставят сложные задачи перед помогающими специалистами, повышая значимость системного подхода в психотерапии.

Согласно классификации Э.Г. Эйдемиллера (2015) эволюцию психотерапевтических подходов можно рассматривать ассоциированно с этапами развития мировой культуры в эпохи премодерна, модерна, постмодерна и эксплозива.

В эпоху премодерна мышление человека было магическим. Это отражало его поклонение могуществу сил природы. Преобладали методы помощи, основанные на религиозных и суггестивных ритуалах.

Эпоха модерна характеризовалась стремлением к изучению причинно-следственных связей. Зародились психоанализ 3. Фрейда и теория условных рефлексов И.П. Павлова, поведенческая психотерапия.

В конце XX в. и начале XXI в. психотерапия восприняла идеи постмодернизма. Обогатился и расширился спектр психотерапевтических подходов как к построению общения с клиентом / пациентом, так и в рассмотрении границ профессиональной деятельности и взаимодействия внутри помогающего сообщества.

Появилась новая тенденция. Психотерапевты активно заявляли себя участниками политических и социальных проектов, массовых акций и даже уличных манифестаций. В новой оптике постмодернизма это зачастую не рассматривалось как выход за этические границы и не получало явной критической оценки со стороны профессионалов.

Эпоха эксплозива, став продолжением и следствием накопленных в предыдущем периоде напряжений, проявилась в тревоге, снижении дифференциации агрессии.

Человек разумный как биологический вид (Homo sapiens) имеет сложный механизм ингибирования внутривидовой агрессии. Слабая врожденная оснащенность средствами поражения (Лоренц К., 1994) в сочетании с возрастающим потенциалом производственных и боевых технологий, включая оружие массового уничтожения, порождает химеру «голубя с ястребиным клювом»: оружие, приличествующее сильному хищнику, сочетается с психикой биологически слабого существа. Этот дисбаланс в человеческом обществе компенсируется средствами культурной регуляции (Назаретян А.П., 2004).

То есть внутренняя устойчивость (У) социума как системы прямо пропорциональна развитию культуры (К) и гуманитарных институтов и обратно пропорциональна развитию технологического потенциала (Т), то есть: У = К/T.

Без попыток установления причинно-следственных связей можно отметить, что в течение длительного исторического периода именно государства, обладающие наиболее развитой системой культурной регуляции в виде демократических институтов, наличия у элит механизмов получения обратной связи от народных масс, широкой доступности информации и образования для населения, обладали наивысшим потенциалом технической мощи.

В ХХ веке устойчивости этого равновесия угрожало, преимущественно, ускоренное наращивание технопотенциала. Однако в ситуации информационной революции XXI века технические средства стали применяться именно в сфере формирования и распространения культурных продуктов и научных идей. Это привело к быстрому росту объема и критическому снижению качества распространяемой информации. Произошла дестабилизация техно-гуманитарного баланса за счет дефицита именно культурных регулирующих факторов — принципов, правил, законов и норм морали, которые в XX веке считались не подлежащими сомнению в «цивилизованном мире», по сути, являясь определяющей характеристикой этого «мира».

На индивидуальном уровне соотношение уровня технологического развития и факторов культурной регуляции в социуме сопоставимо с соотношением рациональности и эмоциональной импульсивности в принятии решений.

Дифференциация (Д) — это способность различать эмоции (Э) и интеллект (И), руководствуясь в своем поведении рациональными соображениями (Боуэн М., 2005), то есть: Д = И/Э

В человеческой популяции рациональная опосредованность механизма ингибирования внутривидовой агрессии ассоциирована именно с высоким уровнем диффернциации, с которым и будет положительно коррелировать показатель устойчивости, то есть: У = Д/Т.

Снижение среднего уровня дифференциации в популяции сопровождается нарастающими проявлениями социумной регрессии (Боуэн М., 2005), проявленной во все более распространяющейся «религии безопасности» (Коцюбинский Д.А., 2022) и вытекающей из нее «культуре отмены» («cancel culture»). Возрастает тревога с критическим снижением ценности базовых цивилизационных принципов и институтов.

Сама по себе тенденция «отмены» имеет все признаки импульсивности и дефицита рациональности, преобладания слияния и снижения уровня дифференциации в обществе, то есть — социумной регрессии.

Как и прежде в периоды снижения дифференциации, сообщества людей ищут и находят все новые объекты проекции социальной тревоги, обретая на некоторое время дисфункциональную стабильность и сплоченность в борьбе со «Злом».

«Высокие» цели оправдывают противозаконные, внесудебные репрессии и рестрикции вплоть до полной «отмены» избранного на сегодня носителя «Зла».

Глобализация и невиданная ранее скорость распространения информации приводят к синхронизации этих процессов в разных странах всех континентов.

Психологическое помогающее сообщество представляет и усиливает именно регуляторную составляющую техно-гуманитарного баланса. Для этого необходимо соблюдение принципа нейтральности в профессиональной деятельности психотерапевтов и психологов-консультантов.

Социальная поляризация глобального мирового кризиса, зачастую приводя к разделению членов семьи на «политические лагеря», ставит новые задачи.

Необходима готовность психотерапевта не только способствовать восстановлению и оптимизации внутрисемейных коммуникаций, но и исследовать трансгенерационные паттерны, аналогичные эмоциональным разрывам начала ХХ века.

В семьях линия разрыва зачастую проходит не только между близкими людьми разных поколений, но и между супругами, сиблингами. Для усиления своей позиции в семейных спорах и конфликтах часто используются «аргументы» ксенофобии и национализма. Работа с «разделенными» таким образом семьями предъявляет ещё более высокие требования к нейтральности психотерапевта.

В случае явной и публичной демонстрации своих социально-политических позиций (в СМИ, интернет-ресурсах и пр.) психотерапевт, даже не испытывая трудностей в разделении частной жизни и профессиональной деятельности, будет восприниматься клиентами через призму его деклараций.

Создание единого для всех психотерапевтических подходов языка невозможно. Отличить психотерапию от практик донаучного периода развития (магических ритуалов, шаманства) и даже шарлатанства позволяет ее эффективность при сохранении этических принципов.

Парадоксально наибольший вред от нарушений этики можно ожидать именно в случае совпадения политических взглядов клиента и утратившего нейтральность психотерапевта. Преобладание политповестки может подменить помогающую деятельность, но наиболее неблагоприятным вариантом развития такой ситуации может стать «политизированная» коалиция специалиста с сочувствующей его позиции частью семейной системы. В противном случае на фоне разногласий очевидна вероятность досрочного расторжения контракта и прекращения «терапии».

Таким образом к описанным четырем «ловушкам нейтральности» (Варга А.Я., 2017) в настоящее время необходимо добавить пятую — политизированность психотерапевта.

Намедни, в полемике с профессиональными психологами узнал что даже определение "избалованный" по отношению к ребёнку оценочное, оскорбительное и недопустимое для профессионала.
"Нейтральность" неизбежно ведёт к профессиональному косноязычию и пустословию.

, чтобы комментировать

, чтобы комментировать

Источник: psy.su

Комментарии: