Гипнотическая диссоциация

Общие представления о диссоциации в гипнозе как о разделение между «системами идей и функций, составляющих личность» (Janet, 1907, p. 332).

Диссоциация – это один из механизмов психологической защиты, так как представляет собой адаптацию психики на критически изменившиеся условия. Когда человек как бы говорит сам себе: «это происходит не со мной». Диссоциация выглядит как неосознанный процесс, во время которого мышление отделяется от сознания и продолжает свою работу в независимом режиме. Человека, находящегося в состоянии глубокой диссоциации, можно уподобить запрограммированному роботу, который не только не осознает внушенные идеи, но и не в силах ничего изменить. Его чувствительность возвращается сама по себе, когда подсознание решит, что опасность миновала. Ведь диссоциация, как правило, представляет собой реакцию на сильную психотравму – поведение человека переходит в автоматический режим для того, чтобы подсознание имело возможность заделать полученную пробоину. Впрочем, чаще диссоциация – это вполне осознанный прием, которым человек в будничной жизни контролирует свое психическое состояние. Самый простой пример: человек находится в замешательстве, будучи не в состоянии определиться, так как одновременно согласен и не согласен. Наблюдая это зрелище, психолог скажет, что человек диссоциировал. Если вы видите, что человек пытается сдержать эмоции, переживая страх, обиду или вину, – в этот момент он отсутствует, проживая вне своего тела. Иными словами, мы пользуемся техниками диссоциации чуть ли не каждый день. Используя их, он может осознанно диссоциироваться или ассоциироваться (присоединиться к чужой эмоции как к своей) в зависимости от обстоятельств. Естественной техникой диссоциации считается гипноз (в буквальном переводе с греческого «сон») – феномен торможения, которое охватывает определенные участки коры больших полушарий головного мозга. Они называются «сторожевыми пунктами», так как позволяют общаться гипнотизируемому и гипнотизёру.

Как работает диссоциация в гипнозе?

Первая фаза – это ослабление работы коры мозга в части интеллекта, делающее человека менее искушенным. В этом состоянии гипнотизируемый становится более доверчивым.

Во второй фазе возникает зона контакта со «спящим». При этом происходит сохранение позы, частично или полностью пропадает чувствительность человека. Возникает диссоциация (отстройка от своего Я).

В третьей фазе торможение разливается по значительной части подкорки головного мозга. Диссоциация достигает высокого уровня. С этого момента, человек, не помнит, что с ним происходило, потому что впадает в сомнамбулизм - особый режим работы головного мозга, при котором открывается подсознание, помнящее всю его жизнь, его ценности, принципы и многое другое. Сомнамбулизм характеризуется способностью человека мгновенно концентрировать всю психическую энергию в русле какой-то одной идеи или чувства.

Расщепление личности

Однажды Пьер Жане, человек, придумавший слово «подсознание», задался вопросом: «Рассуждает ли подсознание? Способно ли оно отсчитывать время?». Чтобы получить ответ, он предпринял ряд экспериментов, введя пациентку в состояние глубокого гипноза, он, как бы между делом, сделал ей внушение, что отныне, услышав 12 хлопков в ладоши, она будет засыпать. После этого он перевел разговор на другие темы и через некоторое время завершил сеанс. В книге …. автор …. описывает, что было дальше:

«Люси не помнит о сделанном ей внушении и вообще о том, что происходило в сомнамбулизме. К Люси подходят соседки по палате и увлекают ее разговорами. В это время Жане, отойдя на несколько шагов, пять раз подряд довольно тихо с некоторыми интервалами хлопнул в ладоши. Заметив, что Люси не обращает на него внимания и продолжает оживленно разговаривать, он подошел к ней и спросил: «Слышали ли вы, что я только что делал?» — «Что такое, я не обратила внимания». — «А это?» — Он хлопнул в ладоши. «Вы хлопнули в ладоши». — «Сколько раз?» — «Один раз».

Пьер Жане отходит в сторону и время от времени ударяет в ладоши. Люси не реагирует, не замечает его. Когда же он хлопнул 12-й раз, она внезапно остановилась, закрыла глаза и погрузилась в то состояние, в котором несколько раньше находилась. Жане ее спросил: «Почему вы спите?» — «Не знаю, это как-то сразу нашло на меня».

Пьер Жане полагал, что Люси должна считать хлопки, глядя на его руки, и он старался с равными интервалами хлопать так, чтобы 12-й удар не отличался от предыдущих ударов. Но она считала звуки, а не хлопки. Она, несомненно, слышала и считала хлопки, но бессознательно, не зная об этом. Жане повторил опыт, усложнив его. Люси бессознательно считала до 43, причем он хлопал в ладоши, то правильно и размеренно, то неравномерно и неправильно. Люси же никогда не ошибалась в счете и выполняла внушенное действие в момент звучания заранее оговоренного числа ударов.

Необходимо было построить эксперимент таким образом, чтобы определить, может ли кроме механического счета происходить и бессознательное рассуждение. Находящейся в гипносомнамбулизме Люси Жане внушает: «Когда я произнесу одну и ту же букву 2 раза подряд, вы заснете». После дегипнотизации он называет буквы а, с, д, а, а — при последних буквах Люси возвращается снова в гипносомнамбулизм. По определению Жане, совершенное Люси умственное действие является суждением о сходстве.

Большинство авторов, объясняя постсомнамбулические явления, предполагали сохранение в психике субъекта внушенной идеи. Но сохранение ее в таком статусе, когда сам субъект ничего не знает о ней. Следовательно, внушенная идея существует в форме подсознательного представления. Иное решение этой проблемы предложено Д. Н. Узнадзе (1963). Анализируя результаты приведенных экспериментов по изучению установки с применением гипноза, когда установочные опыты проводились с загипнотизированным субъектом, а критические — после выведения субъекта из гипнотического состояния, Д. Н. Узнадзе ставит вопрос о том, как и в какой форме существует внушенное представление. Он приходит к выводу, что внушенная идея трансформируется в готовность действовать определенным образом, т. е. бессознательную установку. Факт выполнения постгипнотических внушений объясняется тем, что, «оставаясь вне сферы сознания, установка, однако, решающим образом влияет на содержание и ход сознания. Будучи присуща субъекту как целому, она, естественно, никогда не дается в качестве частичного состояния сознания» (Узнадзе, 1963, с. 42). Поскольку установка является готовностью субъекта, а не частным содержанием сознания, она, по мысли Д. Н. Узнадзе, не затрагивается постсомнамбулической амнезией, устраняющей только содержание сознания.

Складывается впечатление, что гипносомнамбулизм представляет собой парадоксальное состояние, так как с позиции здравого смысла сочетает в себе несочетаемое. Сомнамбула видит и не видит, слышит и не слышит, ощущает боль и не ощущает. Становится ребенком, но слышит обращенные к себе слова, рассчитанные на взрослого, то есть находится одновременно в одном и в другом времени. Однако противоречия несовместимы лишь в формальной логике, в гипносомнамбулизме они представляют собой диалектическое единство.

Давая Люси 10 листов бумаги с текстом, из которых 6 листов были помечены в углу буквой, Пьер Жане попеременно запрещал ей видеть согласные или гласные буквы на листах, отмеченных буквой. Когда он попросил ее прочесть текст на всех листах, она полностью прочла только 4 листа, а на «заколдованных» листах она споткнулась и не смогла прочитать запрещенные буквы. В связи со слепотой по отношению к заколдованным листам Жане обращается к подсознательной сфере Люси, которая все прекрасно видит и контролирует. Великий психолог просит подсознание воспроизвести текст при помощи автоматического письма. Люси написала, не пропустив ни одной буквы.

В другом опыте Жане внушает Люси, что она не видит ни листы бумаги, помеченные крестиком, ни листы, на которых написаны числа, кратные трем. Одновременно с этим Жане просит ее подсознание написать на планшетке, что у нее находится на коленях. Ее правая рука пишет:

— На коленях лежат четыре листа бумаги, помеченные маленьким крестиком, шесть листов, на которых написаны цифры б, 15, 12, 3, 9, 18,— я их прекрасно вижу.

Жане отключает подсознательное видение и просит передать ему все листы бумаги. На это Люси отвечает:

— Я их не вижу, у меня ничего нет.

Тогда Жане спрашивает подсознание Люси:

— Вы видите листы?

— Да, вижу.

— Почему не передали их мне?

— А я их не видела.

Установив не без удивления существование второго сознания, проявляющегося в автоматическом письме Люси, Жане однажды вступил с ним в разговор в тот момент, когда ее нормальная личность была занята беседой с другим лицом:

— Слышите ли вы меня?

— Нет! (Отвечает она письменно.)

— Но ведь нужно слышать, чтобы отвечать?

— Да, конечно.

— Тогда, как же вы делаете это?

— Я не знаю.

— Но нужно же, чтобы был кто-нибудь, кто слышал меня?

— Да.

— Кто же это?

— Другая, а не Люси.

— Ах, другое лицо. Хотите, чтобы мы дали ей какое-нибудь имя?

— Да, да, это будет удобнее.

— Ну, хорошо, Андриена. Андриена, слышите ли вы меня?

— Да.

Можно заметить, что вторая личность имеет дело с ощущениями, которыми не пользуется первая: вторая личность говорит, что кто-то колет Люси в руку или прикасается к мизинцу, между тем как сама Люси давно уже утратила всякую тактильную чувствительность. Вторая личность видит предметы, которых обычное сознание Люси давно не замечает в силу отрицательного внушения. Она видит и отличает крестики и цифры на листах; она же пользуется для движения всеми доставшимися ей ощущениями. В самом деле, мы знаем, что одно и то же движение может быть выполнено различным образом, при помощи образов либо зрительных, либо кинестезических.

Люси может писать только при помощи зрительных образов: она наклоняет голову и все время следит глазами за пером и бумагой. Ее вторая личность, Адриена, существующая одновременно с первой, пишет, не глядя на бумагу, потому что пользуется для письма кинестезическими образами. У каждой личности есть свой способ действий, точно так же, как и свой способ мышления (Жане, 1913, с. 304).

Впадая в сомнамбулизм, пациент заявляет, что это не совсем он, а кто-то другой. Так заявила Роза. На вопрос Жане: «Кто вы?» — она отвечала: «Это все-таки я, но не совсем та же».

Люси говорила: «Это я, Люси, но вы меня не изменили». Люси, изменение которой было слишком велико, не узнавала себя в сомнамбулизме, изменив имя на Андриену.

N., считая себя сначала лишь изменившейся, вскоре заявила, что она — другое лицо. «Кто же вы такая?» — спросил Жане. «Не знаю… я думаю, что это больная». Не останавливаясь на этом странном ответе, который, пожалуй, не так нелеп, Жане ее спросил: «Как вас зовут?»

Ей вздумалось назвать себя Нише. Этим именем ее называли в раннем детстве, и теперь она присвоила его в сомнамбулизме.

Доктор М. Жибер рассказывает, что 30-летняя женщина, которую он загипнотизировал, говорила о себе как о малолетней Лили.

Говорят, нельзя быть слугой двух господ. Раздвоение одного существа на две и три личности опровергает эту мысль и часто приводит к возникновению курьезных ситуаций. Однажды легендарная пациентка Жане Леони, засыпая в железнодорожном вагоне, впала во второе состояние. Через некоторое время Леони-2 захотела выйти из вагона за «этой бедной Леони-1», которая, по ее словам, осталась на предыдущей станции и «которую нужно предупредить». Когда Жане показал Леони-2 портрет Леони-1, она гневно воскликнула: «Почему она взяла мою шляпу? Возмутительно, что кто-то одевается, как я».

Когда Леони приезжала в Гавр, Жане должен был здороваться поочередно с тремя заключенными в ней лицами, которые забавным образом проявляли чувства. Нет смысла останавливаться на этой истории, так как читатель может сам догадаться, что может произойти при подобном расщеплении личности.

Леони ничего не знала о Леонтине. Леонтина знала о Леони все. Леонтина приписывала все переживаемое ею в состоянии гипносомнамбулизма себе, связывая все части в длинную историю, а «доброй и глупой» Леони — все, что происходило в часы бодрствования. Долго Жане не мог понять одну несообразность: по словам Леони, у нее были муж и дети, но Леонтина признавала, что дети у нее «тоже» есть, а мужа приписывала одной Леони. В конце концов ситуация прояснилась: своим раздроблением семейство обязано недомыслию первых гипнотизеров, которые, как говорит Жане, «со смелостью, достойной нашей эпохи», превратили Леони в Леонтину как раз перед родами, не удосужившись представить новому существу ее мужа.

Леонтину можно было не только разбудить и превратить в Леони, но и усыпить снова. И тогда на свет появлялась Леони № 3, как называл ее Жане. Характером она походила на Леони, но свое тождество с нею отрицала. «Это не я, — по-прежнему говорила она. — Леони добрая женщина, только уж очень глупа». Леонтину она тоже знала, но просила их друг с другом не смешивать. «Как вы можете находить во мне сходство с этим полоумным существом! — возмущалась она. — К счастью, между нами нет ничего общего. Мы только знакомы» (Жане, 1913, с. 123).

Попадая во второе состояние, Леони уверяла, что зовут ее не Леони, а Леонтина. «Эта добрая женщина, — говорила она про Леони, — не я: она слишком глупа». Леони ее раздражала, тем не менее она относилась к ней снисходительно. Как-то раз, после того как превращение произошло спонтанно, Жане получил от нее письмо. На первой странице было короткое послание, написанное серьезно и почтительно. Леони сообщала, что нездорова, последние дни чувствует себя неважно и что с каждым днем ей все хуже и хуже. Подписалась своим настоящим именем: Леони Б. На другой стороне письма стиль разительно отличался. «Мой дорогой господин, — говорилось в нем, — я должна вам сказать, что Леони меня очень мучит: она не может спать; она харкает кровью; она вредит мне; я намерена ее погубить; она надоедает мне; я тоже больна. От преданной вам Леонтины».

Такого рода письма участились, и Жане удалось случайно застать Леони за очередным письмом. «Она стояла около стола и держала в руке свое вязание, лицо было совершенно спокойно, глаза устремлены в пространство. Она напевала вполголоса деревенскую песенку, между тем как ее рука быстро и как бы украдкой писала». На вопрос Жане, что она делает, был получен ответ: «Я целый день вяжу не отрываясь».

Пьер Жане пишет, что сознательная жизнь его больных (Люси, Леони, Розы и Мари) слагается из трех параллельных слоев, лежащих один под другим. В обычном состоянии у них существуют все три слоя: первый является нормальным сознанием, два других — группой более или менее ассоциированных между собой ощущений и действий, которые совершенно не осознаются разговаривающим с ними лицом. Когда одна из них находится в первичном состоянии, первый слой прерывается и появляется второй, принося с собой все воспоминания, приобретенные ими за время подпольного существования. Когда они переходят во вторичное состояние, второй слой прерывается в свою очередь, уступая место третьему, который образует всю сознательную жизнь. После пробуждения верхние слои появляются в обратном порядке.

Психологическая сущность автоматизма заключается в том, что собственная психическая продукция оценивается загипнотизированными как им не принадлежащая. Часть психической продукции загипнотизированного получает в его сознании не зависящее от его воли, самостоятельное, автономное существование. «Автоматичность» тех или иных психических актов, поступков и т. п. обозначает их внесознательность в силу их привычности, рефлекторности и прочего. С этой точки зрения правильнее было бы говорить о дезавтоматизации психических процессов в гипнозе. Автоматизированные психические акты — это не значит не воспринимаемые. Они лишь не апперципируются сознанием. Как сказал Л. А. Антонович: «Иметь ощущения и знать, что мы их имеем, — это две вещи разные» (Антонович, 1945, с. 151).

Источник: vk.com

Комментарии: