Качественное отличие физиологических процессов мозга человека от физиологических процессов мозга животных

Отрывок из книги (2019) доктора психологических наук Натальи Ивановны Чуприковой "Время реакций человека.

Физиологические механизмы, вербально-смысловая регуляция,

связь с интеллектом и свойствами нервной системы".

В отечественной науке в работах И. П. Павлова и Л. С. Выготского была высказана фундаментальная идея о принципиальном качественном отличии работы мозга, поведения и психики человека

от таковых у животных, даже самых высших. Отличие обусловлено принципиальным различием их жизненной среды. Только люди

живут в среде, насыщенной мощной системой словесно-знаковой

сигнализации и коммуникации. Эта система является ведущей в их

жизни и поведении, обусловливая и направляя взаимодействие людей с предметной средой и друг с другом. А с физиологической точки зрения именно эта система управляет в качестве высшей детерминирующей инстанции всеми процессами, протекающими в мозгу человека. Благодаря этой системе человек приобрел способность

совершать и тормозить множество действий не только под диктатом

его собственных ощущений, восприятий и потребностей, но также

в соответствии с выраженными в знаково-словесной форме содержаниями психики других людей и потребностями и ценностями социума [Чуприкова 2015].

В обобщающей статье «Условный рефлекс» И. П. Павлов писал:

«В развивающемся животном мире на фазе человека произошла чрез вычайная прибавка к механизмам нервной деятельности. Для живот ного действительность сигнализируется исключительно только раздражениями и следами их в больших полушариях, непосредственно

приходящими в специальные клетки зрительных, слуховых и других

рецепторов организма. Это то, что мы имеем в себе как впечатления,

ощущения и представления от окружающей внешней среды как общеприродной, так и нашей социальной, исключая слово, слышимое

и видимое. Это — первая сигнальная система действительности, общая у нас с животными. Но слово составило вторую, специально нашу

сигнальную систему действительности, будучи сигналом первых

сигналов. Многочисленные раздражения словом, с одной стороны,

удалили нас от действительности, и поэтому мы постоянно должны

помнить это, чтобы не исказить наши отношения к действительности.

С другой стороны, именно слово сделало нас людьми, о чем, конечно,

здесь подробнее говорить не приходится. Однако не подлежит сомнению, что основные законы, установленные в работе первой сигналь ной системы, должны также управлять и второй, потому что эта работа все той же нервной ткани» [Павлов 1950: 247–248].

В заключительной главе «Лекций о работе больших полушарий…»,

обсуждая вопрос о приложимости экспериментальных данных, по лученных на животных, к человеку, Павлов писал, что слово, будучи

реальным условным раздражителем, вместе с тем, не идет «ни в какое

количественное и качественное сравнение с условными раздражителя ми животных» [Павлов 1947: 337]. Количественное превосходство слов как условных сигналов состоит в том, что они связаны у человека решительно со всеми воспринимаемыми раздражителями — внешними и внутренними, все их заменяют и сигнализируют. Качественное же своеобразие словесных раздражителей обусловлено тем, что они представляют собой обобщенные и отвлеченные сигналы действительности,

т. е. являются сигналами высших обобщенно-отвлеченных результатов

познания.

В ряде высказываний на заседаниях Павловских сред Павлов

говорил, что слово выработало наше словесное, а не конкретное мышление, что у человека, в конце концов, все сложные отношения перешли уже во вторую сигнальную систему, что вторая сигнальная система является самым постоянным и давним регулятором в наших жизненных отношениях.

Введение И. П. Павловым обширной по объему категории второсигнальных раздражителей в число факторов, определяющих по ведение и работу мозга человека, создает надежную базу последовательного детерминистического подхода к анализу высших специально человеческих форм психики и поведения и их физиологических механизмов.

В высшей степени знаменательно, что в том же самом русле находится теория развития высших психических функций человека

Л. С. Выготского, центральным положением которой является четкое

указание на особые специфические факторы их детерминации, которых нет на уровне «натуральных» функций.

Высшие психические функции в отличие от «натуральных» характеризуются сознательностью и произвольностью, что означает способность человека подчинить свое поведение социальным условиям и требованиям жизни. Эта способность возникает потому, что поведение человека детерминируется не только объектами окружающего мира, как это имеет место для «натуральных» психических функций, но также социальными факторами, представленными в словесной речи.

Высшие психические функции являются «опосредованными»

по сравнению с непосредственными и «натуральными» в том смысле,

что в систему их детерминации наряду с непосредственными раздражителями включается как ведущий фактор слово — сначала в онтогенезе в форме речи окружающих взрослых, а затем в форме собственной внутренней речи.

Одно из центральных положений теории Выготского — это овладение человеком своим собственным поведением, что происходит

благодаря использованию словесных знаков. Это положение самым

прямым и непосредственным образом связано, во-первых, с двумя

общими принципами павловской рефлекторной теории: с принципом

сигнальности в деятельности коры и с принципом образования новых временных связей и, во-вторых, с павловским же представлением о второй сигнальной системе. Рассмотрим ход мысли Выготского,

предоставив слово ему самому.

«Самая общая основа поведения, одинаковая у животных и человека, есть сигнализация, — пишет Выготский. И продолжает: “Итак, —

говорит Павлов, — основная и самая общая деятельность больших

полушарий есть сигнальная, с бесчисленным количеством сигналов

и с переменной сигнализацией”. Как известно, это наиболее общая

формулировка всей идеи физиологии условных рефлексов, лежащей

в основе физиологии высшей нервной деятельности.

Но поведение человека отличает как раз то, что он создает искусственные раздражители, прежде всего грандиозную сигналистику

речи, и тем самым овладевает сигнальной деятельностью больших

полушарий. Если основная и самая общая деятельность больших

полушарий у животных и человека есть сигнализация, то основной

и самой общей деятельностью человека, отличающей в первую оче редь человека от животного с психологической стороны, является

сигнификация, т. е. создание и употребление знаков. Мы берем это

слово в его самом буквальном и точном значении. Сигнификация

есть создание и употребление знаков, т. е. искусственных сигналов.

Рассмотрим ближе этот новый принцип деятельности. Его нельзя ни в каком смысле противопоставлять принципу сигнализации.

Переменная сигнализация, приводящая к образованию временных,

условных, специальных связей между организмом и средой, — это

необходимая биологическая предпосылка той высшей деятельности,

которую мы условно называем сигнификацией, и лежит в ее основе»

[Выготский 1983: 79–80].

«Человек создал, таким образом, сигнализационный аппарат, систему искусственных условных стимулов, с помощью которых он

создает любые искусственные связи и вызывает нужные реакции организма. Если вслед за Павловым сравнить кору больших полушарий

с грандиозной сигнализационной доской, то можно сказать, что человек создал ключ к этой доске — грандиозную сигналистику речи.

С помощью этого ключа он извне овладевает деятельностью коры

и господствует над поведением… Ни одно животное не обладает чем либо подобным» [Выготский 1983: 82].

Из общих теоретических положений Л. С. Выготского естественно

и логично вытекает принцип разработанного им совместно с Л. С. Сахаровым метода двойной стимуляции при формировании искусственных понятий. В этом методе фактически реализовано взаимодействие

первой и второй сигнальных систем при формировании понятий, тогда

как во всех предшествовавших исследованиях такого рода применялись

только непосредственные первосигнальные раздражители, а второсигнальные с их обобщающей и отвлекающей функцией отсутствовали.

В методике Выготского — Сахарова второсигнальные раздражители

присутствовали. Это были искусственные слова, написанные на обо роте каждой из фигур, являющиеся знаками для экспериментальных понятий, несущих обобщающую функцию.

Все поведение и деятельность человека буквально пронизаны работой его второй сигнальной системы. Но до сих пор это обстоятельство остается, по сути дела, в тени в книгах и учебниках по общей

психологии, в когнитивной психологии и нейронауке, в физиологии

высшей нервной деятельности человека.

Парадоксальным образом игнорируется роль второй сигнальной системы и получаемых испытуемыми инструкций в экспериментальной

психологии и в нейрокогнитивных исследованиях. Ведь на самом деле

все процессы, феномены и закономерности, которые изучает психолог

и специалист по нейронауке в эксперименте, возникают в ответ не толь ко на применяемые в опыте раздражители (непосредственные первосигнальные), но и в ответ на словесные инструкции и указания, которые

получает испытуемый. В конечном счете, именно инструкции инициируют и направляют те процессы, которые изучают психолог и нейрофизиолог. Но психологи-экспериментаторы и специалисты по нейронауке

обычно не принимают во внимание силы того инструмента, которым

они пользуются в своих экспериментах, — силы получаемых испытуемым словесных инструкций.

В обширной литературе по проблемам методологии психологической науки, по-видимому, один только Л. С. Выготский в полной мере

оценил ни с чем не сравнимую инициирующую и направляющую

роль инструкций в психологическом эксперименте. Приведем его слова из работы «История развития высших психологических функций»,

полностью сохраняющие и сегодня свою актуальность.

«В экспериментальной психологии словесная инструкция является основой всякого опыта. С ее помощью экспериментатор создает

нужную установку у испытуемого, вызывает подлежащий наблюдению процесс, устанавливает связи, но обычно сама психологическая

роль инструкции при этом игнорируется. Исследователь затем обращается с созданными и вызванными инструкцией связями, процессами и пр. совершенно так, как если бы они возникли естественным путем, сами собой, без инструкции.

Обычно решающий момент эксперимента — инструкция, оставался вне поля зрения исследования. Он не подвергался анализу и сводился к служебному вспомогательному процессу» [Выготский 1983: 53].

Л. С. Выготский критикует взгляды тех психологов, которые при равнивают речь экспериментатора в психологическом эксперименте к обычным сенсорным раздражителям, ставят ее в один ряд с ними.

Этим взглядам он противопоставляет физиолога И. П. Павлова, который выделил «грандиозную сигналистику речи» из всей прочей массы сигнальных раздражителей, который со всей определенностью говорил о качественном и количественном своеобразии слова и его несравнимости в этом отношении со всеми другими условными раздражителями.

Знаменательно заключение Л. С. Выготского, что, казалось бы,

в частном факте психологического действия инструкции «полностью

заключена вся проблема адекватного подхода к высшим психическим

функциям» [Выготский 1983: 54].

Литература

Выготский 1983 — Выготский Л. С. История развития высших психических

функций // Выготский Л. С. Собр. соч.: в 6 т. Т. 3. М.: Педагогика, 1983.

С. 5–328.

Павлов 1947 — Павлов И. П. Лекции о работе больших полушарий головного

мозга // Павлов И. П. Полное собрание трудов. Т. IV. М.; Л.: Изд-во АН

СССР, 1947.

Павлов 1950 — Павлов И. П. Избранные труды по физиологии высшей нерв ной деятельности. М.: Изд-во Министерства просвещения РСФСР, 1950.

Чуприкова 2015 — Чуприкова Н. И. Психика и психические процессы (Система понятий общей психологии). М.: Языки славянской культуры, 2015.

В качестве иллюстрации (не из книги Чуприковой): кадр из сериала телекомпании Insight TV - "Короли улиц в тюрьме"

https://sun9-73.userapi.com/impg/eykpHbBGIaIMgTCk4kpZTXsc1EV6YotpjXsDAg/ol3mraR4Slc.jpg?size=2000x1335&quality=96&sign=6736218fef29baac4e368f8468d23e24&type=album

Источник: sun9-73.userapi.com

Комментарии: