Один два много

Оригинал публикации: One two many: On Nick Land’s numbering practices
Перевод: Олег Лунёв-Коробский

В данной статье рассматриваются «практики счисления» Ника Ланда с целью разыскания оснований языка в условиях растущего технологического вовлечения современности, выходящего за пределы человеческого понимания. Сначала я рассматриваю попытку Ланда заместить наши языковые системы машинным кодом и двоичным символизмом, что отражает технологический футуршок современности. Затем я обращаюсь к его апроприации теории множеств Кантора и теоремы Гёделя о неполноте, чтобы показать всё большую степень избыточности реальности по отношению ко всякой логике антропного характера. В третьем разделе рассматривается то, как Ланд использует каббалистическую нумерологию для раскрытия абсолютной контингентности всех наших самых прочных убеждений, истин и ценностей. Четвёртый раздел посвящён радикализации каббалистики Ланда сквозь призму его собственной абстрактной и нечеловеческой концепции обозначений под названием «гематрия». В завершение я обращаюсь к интересу Ланда к фиксации раскладки компьютерной клавиатуры к QWERTY, чтобы взглянуть на растущий дегуманизирующий распад антропоцентрических иллюзий о величии в свете современных технологий.

Ключевые слова: Ник Ланд, Делёз и Гваттари, Кантор, теория множеств, Гёдель, нумерология, каббала, ГИКК, Голем, искуственный интеллект.

После длительного периода, посвящённого преимущественно интерпретации и деконструкции текстов, в континентальной философии в настоящее время наблюдается расцвет новых форм реализма и метариализма, которые стремятся избавить философию от антропоцентризма во имя новых и странных путешествий по расширившемуся, нечеловеческому космосу. Этот спекулятивный поворот также способствовал возвращению интереса к забытым и пренебрегаемым мыслителям, среди которых в первую очередь следует выделить кочевого философа Ника Ланда. Основополагающей целью всех работ Ланда является критика антропоморфизации реальности через осуществлении конфронтации с грубым фактом неумолимого вымирания нашего вида, за пределы которого наше мышление не способно продвинуться. Сам Ланд данный решительный вердикт формулирует следующим образом: «то, что человечеству суждено прекратить своё существование, это одна из самых очевидных мыслей и ни много ни мало самая элементарная форма оценки философии, поскольку мыслить от лица своего вида — это жалкая ограниченность, достойная жалости»¹. Если быть точнее, Ланд рассматривает технологический прогресс капитализма как способ деантропоморфизации мысли, поскольку, по его мнению, в конечном итоге он приведёт к появлению сильного искусственного интеллекта на заре технологической сингулярности, которая будет непостижима и даже смертельно опасна для человечества:

Возможно, пройдёт ещё несколько десятилетий, прежде чем искусственные интеллекты шагнут за горизонт биологических, однако полагать, что человеческое господство в земной [terrestrial] культуре будет длиться ещё не один век или того хуже — метафизическую вечность, — это суеверие в высшей степени. Прямой путь к мышлению больше не лежит через углубление познавательных способностей человека, скорее, он пролегает через превращение мышления в нечеловеческое, его перенос в возникающее на наших глазах планетарное вместилище техносознания [technosentience], к «безлюдным пейзажам <…> опустошённым пространствам», где человеческая культура растворится².

По мнению Ланда, в конечном итоге, именно создание сильного искусственного интеллекта (ИИ) посредством динамики индустриальной капиталистической конкуренции знаменует собой окончательный подрыв притязаний человечества на полное познание реальности с помощью наших представлений о разуме, поскольку этот ИИ очерчивает понятие предела, за пределами которого мы прекратим существование, не говоря уже о том, чтобы понять его.

Учитывая вирулентную критику человеческого высокомерия Ланда, нет ничего удивительного в том, что, будучи преподавателем Уорикского университета в 1990?е годы, Ланд обучал Иана Гамильтона Гранта и Рея Брасье, двоих из четверых основателей «течения» [“movement”] спекулятивного реализма, которые также исследуют смерть, природу и другие нечеловеческие аспекты реальности³. Ланд также оказал влияние на молодое поколение политических теоретиков, таких как Ник Срничек и Алекс Уильямс, собственный проект «левого акселерационизма» которых направлен на то, чтобы апроприировать и перепрофилировать процессы и динамку технокапитализма с целью реализации «стремленияhomo sapiens к экспансии за пределы земли и наших непосредственно данных телесных форм»⁴. Несмотря на влияние ланда на спекулятивный реализм, акселерационизм и другие ответвления современной континентальной философии, не было проведено ни одного последовательного исследования его собственных идей, помимо нескольких выступлений на конференциях, публикаций в блогах и кратких общих введений⁵. Вместо этого, большинство работ, в которых затрагиваются идеи Ланда, склонны апроприировать его концепции и применять их в других областях и сферах исследований при минимальном внимании к тому, как сам Ланд изначально разработал и использовал эти концепты. В частности, мало исследовательского внимания уделяется наиболее неясной, но в то же время важной части работ Ланда: различным «практикам счисления» [“numbering practices”], которые он разработал в период с середины 1990?х до начала 2000?х годов. В этом и заключается вклад данной статьи: она прослеживает путь, которым Ланда в практиках счисления — начиная кабалой и оккультной нумерологией и заканчивая математикой и машинным кодом — осуществлял разыскания оснований языка в условиях растущего технологического вовлечения современности, выходящего за пределы человеческого понимания. Для этого я классифицирую эти практики счисления на пять пересекающихся, но отличных друг от друга ветвей: гипервирус; механомика; каббалистика; тик-ксенотация и кверномика. По мере продвижения вперёд, я также буду контекстуализировать каждую практику в рамках тех интеллектуальных традиций, которые она предполагает, но которым сам Ланд редко предпосылает подробное обсуждение. Я начинаю с рассмотрения первой попытки Ланда осуществить взлом наших лингвистических систем посредством замены их машинным кодом и двоичным символизмом, что является зеркальным отражением современного, часто сбивающего с толку технологического прогресса. Затем я рассматриваю его апроприацию теории множеств Кантора и теоремы о неполноте Курта Гёделя, нацеленную на демонстрацию при помощи числового ряда всё большей степени несообразно избыточной реальности по отношению к антропному порядку и логике. В третье разделе я обращаюсь к эзотерическому применению Ландом каббалистической нумерологии в качестве ещё одного оккультного способа декодирования человеческого языка и выявления контингентности многих наших убеждений, истин и ценностей. В четвёртом разделе рассматривается ландовская радикализация каббалистика посредством разработки его собственной нарочито абстрактной и безличной концепции обозначения под названием «гематрия». Завершается статья рассмотрением интереса Ланда к фиксации компьютерной клавиатуры на QWERTY-раскладке с целью взглянуть на растущий дегуманизирующий распад антропоцентрических иллюзий о величии в свете современных технологий. С помощью этого нечестивого алхимического смешения науки и оккультизма в данной работе осуществляется попытка продемонстрировать, как практики счисления ланда лишают язык наших смыслов и значений таким образом, что он инсценирует столкновение с нечеловеческим «Внешним».

I.Вирулентное письмо

Впервые Ланд формально предпринимает попытку отразить современное технологическое свержение традиционного представления о самости посредством своего композиционного стиля письма в эссе 1995 года под названием «Гипервирус». Эссе начинается с описания того, как кибернетика современности судорожно перевёрстывает наши мнимо универсальные истины и ценности, а абзац, который следует за ним, полностью состоит из двоичного кода, который формально осуществляет то самое смешение, обрушивающееся на наши смыслы и значения в современности. Тем самым Ланд утверждает, что современность — это компьютерный вирус, который воспроизводит себя, заражая своих рациональных носителей, так что последние шифруют и в конечном итоге исключают всякое дискурсивное значение. Процитируем этот пассаж:

По мере того как культура смещается в парциальные машины (лишённые автономной репродуктивной системы), семиотика сводится к виротехнике.

0010101011011100101101010101001100100010001010101110100001010110010100101000110010011100100010000000001001111110001001001010101010000100001010100111111001001000100011010010001010010101111000101001000010001110100 Да Нет Да Нет Да Да Нет Уже не «что это значит», а «как это распространяется»?⁶

Преобразование двоичного кода в текст в приведённом выше пассаже показывает, что в действительности он ничего не означает, что могло бы свидетельствовать о том, что Ланд опустился до чистой постмодернистской бессмыслицы. Однако, я полагаю, что именно в этом и состоит замысел Ланда: бессмысленный, или, как он это называет (следуя за Делёзом и Гваттари) «разозначающий» [“asignifying”] код, отображает стремление всё более автономной техники к собственному самовоспроизводству без какой бы то ни было заинтересованности в том, чтобы соответствовать практическим ценностям человеческой пользы. Ланд стремится формально отразить в «Гипервирусе» с помощью безостановочной нарезки своего текста на вибрирующие шифровки, разозначающие символы и повторяющиеся слова, которые циклично сбоят, как сломанный проигрыватель, именно декодировку человеческой идентичности и разума современными технологическими системами. Соответственно, конец эссе фиксирует пределы нашего понимания и, возможно, даже существования, в частности, посредством «киберсерк»-перевёрстки антропной лексикографии в символы, которые отображают именно ничто, ноль или пустое множество (), которое бездумно самовоспроизводится (()), ((())):

Революционная (Линька (()) ничто () не оставит в) такт-сохранности ТАКТ ХРАН. ((( (( (() (())) (( ( ())) (() )) ()) (() ( ()) ())) ())) ) Киберсерк пополнение-соскальзывание в тёмную зону ( (())) распределительная ТАКТ тактика ROM-перевёрстки. (( (() () ()) (()) ()) ((() ())) (( ( (() ((())) (((() ()) ()) ( ())) (((() (()) ((() ((() ) ) (() ) ))) ( (() ))) ( (() () ())) ( () )) ( (() ) ( ( ( () Нулевая программа.) ((( ))) (((() ()) ()) ( ())) (((() (()) ((((() () ) ()(())(( () ) ((() )) )()) ))) ( (() () ())) ( () ))…⁷.

Здесь кроется разозначающая практика счисления, которую Ланд впервые представляет в «Гипервирусе», а затем исследует в других работах: абстрагирование языка до всё более и более бессвязных и бесчувственных планов бессмысленной машинной интенсивности. Как мы увидим в следующем разделе, именно попытка Ланда обесчеловечить свой композиционный стиль повествования приведёт его к серьёзному увлечению математикой как областью мысли, наиболее абстрагированной от жизненного опыта.

II .Число-само-по-себе

В более строгом виде Ланд развивает свою декодировку языковых систем в эссе 1998 года «Механомика». Он начинает с указания на «статичность» и «деспотичность» математики в духе Делёза-Гваттари, то есть она абстрагирует, организует и формализует множественность конкретных, воспринимаемых чувствами вещей на языке фиксированных и общих форм, которые аксиоматически выводимы из человеческого разума: «культура выражения знаками [state-culture] — какой бы современной или даже постсовременной она ни была — строится по модели идеальной деспотической речи (Логос). Слово свыше обрисовывает контур цепи означающих»⁸. Очевидно, что, по Ланду, математика представляет собой платонизм, который идеалистически сочленяет мыслительные модели реальных феноменов с вещами самими по себе. В то же время, Ланд уточняет, что он не стремится просто к отказу от всех практик счисления] как подверженных такого рода математическому идеализму, а скорее отличает последние от того, что он обозначает термином «нумерация» [“numeracy”]: использование чисел, которое показывает, что они не сводимы к логосу, поскольку сообщают об избыточном номадизме, всегда ускользающем от всеохватного деспотизма разума: «вычисление мобилизует мышление, которое является непосредственно и эффективно внешним, указывая на машинное рассеивание или неорганическое распределение числа. Счёт всегда происходит во внешнем, не успела голова подключиться, как пальцы и камешки уже задействованы»⁹. Ланд проводит различие между нумерацией и математикой, ссылаясь на Делёза и Гваттари, которые в книге Тысяча плато проводят различие между «Эйкуменоном»[“Oecumenon”] и «Планоменоном» [“Planomenon”]. Если Эйкуменон (который традиционно обозначает продвижение единения вокруг Церкви) — это «абстрактная машина», которая осуществляет сборку множественности своих частей с помощью стратификации вокруг точки авторизации, что может быть равносильно лишь «относительной детерриторизации» порядка и разума, Планоменон — это абстрактная машина, осуществляющая сборку своих частей таким образом, чтобы облегчить свободное течение их гетерогенных интенсивностей в плоскости «абсолютной детерриторизации»¹⁰. Если более точно, Делёз и Гваттари объясняют, что Эйкуменон стратифицируется посредством двуединого процесса: «выражения» [“expression”], которое свидетельствует о «молярной» организации множества частей вещи в одно всеобъемлющее единство, и «содержания» [“content”], которое обозначает «молекулярную» стратификацию множественности в более крупном единстве: «Различие между молекулярным и молярным — это прежде всего различие в порядке величины или масштаба»¹¹. Опираясь на это различие, Ланд поясняет, что Эйкуменон обозначает способ логоса упорядочивать множественность чисел вокруг фиксированного и абстрактного принципа разума, который определяет их последовательность, стабильность и самотождественность в двух аспектах. С одной стороны, выражение упорядочивает числа в соответствии с типами счисления более низкого порядка, например, демонстрируя то, как множественность чисел может быть выведена через серии операций умножения единства исходного первого в ряду числа: «выражение оперирует относительно беспроблемными элементами типов счисления более низкого порядка, демонстрирует более высокую степень консолидированной кардинальности и оперирует выборкой из сравнительно легко разрешимых примеров»¹². С другой стороны, содержание имеет дело с более сложными числами более высокого порядка, группируя их в объединённые множества, или подсчитывая их в соответствии с вероятностными законами: «содержание оперирует элементами большей типовой обобщённости [typal-generality] и вычислительной сложности, для чего ему требуется относительно гетерогенная семиотика, включающая в себя различные алгебраические, индексальные [indexic], вероятностные и внеточные [anexact] компоненты». Посредством данной двуединой стратификации на верхний предел множества и нижний предел одного/единого, Эйкуменон вбирает в себя все числа как стройно организованную последовательность, которая заменяет собой хаос неустойчивой множественности, высвобождением которой грозят числа [сами по себе]. Ланду в этом концепте о выражении и содержании Эйкуменона определённо не даёт покоя то, что он нацелен на то, чтобы осуществить синтез хаотичной множественности через посредничество трансцендентальных единств и множеств, и что это чересчур близко к антропоцентричному разуму, который помещает внутрь себя Внешнее как предельное понятие, установленное собственными силами.

Хотя Эйкуменон представляется сущностно вычислительной операцией, Ланд утверждает, что подлинная сущность «числа-самого-по-себе» остаётся вне его вычислительной хватки: «число-само-по-себе является внешним по отношению к Эйкуменону, даже когда оно охвачено [seized] последним». Это число-само-по-себе Ланд, следуя за Делёзом и Гваттари, Планоменоном, или «планом консистенции», неустойчивой множественностью, которая грозит растворить все последовательные числовые ряды, поскольку она всегда избыточна по отношению к даже самой верхней точке связуемости [quilting point]: «их сборка осуществляется диаграмматически, из непосредственно выразительных признаков, дифференциально распределённых в гладкой плоскостности [flat-space] 0?размерности [0?dimensionality] (номос), и составляют недублируемый [nonredundant] порядок различий (непоследовательную последовательность)». На первый взгляд, кажется, что Ланд утверждает, что разница между Планоменоном и Эйкуменоном численно отражается в различии между «кардинальностью» [“cardinality”], означающей числа как количества (например, 18 крыс, 13 волков и т. д.) и «ординальностью» [“ordinality”], означающей расположение вещей в последовательности (4?ый самый быстрый волк, 9?ая самая медленная крыса). Однако, Ланд отвергает такое прочтение кардинальности как сопряжённое с Планоменоном на том основании, что оно может как подавлять счисление, так и высвобождать его. К примеру, даже величины очень большой кардинальности всё же могут быть объединены в множества, обладающие общими свойствами и экстенсивными принципами классификации: «именно вычислительная неограниченность общих чисел высокого порядка самым непосредственным образом ведёт к подавлению числовой автономии, поощряя подчинение конкретной нумерации высшим размерностям, которая её логизирует или геометризирует». И наоборот, именно ординальность задаёт возможность эффективного «антиязыка», разрезая числовой ряд на зоны и последовательности с предельными точками, за гранью которых лежат всё более избыточные множественности:

Нисколько не подвергая алфавит денумерации, прогрессирующая декардинализация усиливает числовую функцию <…> Лексикографическая ординальность реализует актуальный не-язык и потенциальный антиязык <…> Она состоит из ординальных индексов (зональных меток), которые осуществляют зонирование и дезонирование — взаимоперестановки [intershufflings], группировки, включения и извлечения — которые действуют в соответствии с конкретными правилами неметрических срезов и характеризуются строгой внеточностностью [anexactitude].

Лексикографическая «ординальность» нумерации, согласно которой каждая последовательность в ряде чисел отмечает разрыв с тем, что было до неё, таким образом, отличается от математической «кардинальной» стратификации типов чисел более высокого порядка на множества и более низких величин на репликации единства единицы.

В конечном итоге, Ланд предлагает некую форму ординальности, называемой «механомикой» [“mechanomics”], которая использует числовой ряд как способ прослеживания [trace] всё больших степеней хаотической гетерогенности нечеловеческой реальности из упорядоченной последовательности и кардинальной унификации с помощью двух основных операций. С одной стороны, «разложение на множители» [“factorisation”] показывает, как единство любого числа может быть разложено на множественность меньших чисел, которые объединяются для того, чтобы составить исходно большее число. С другой стороны, «упрощение» [“priming”], в соответствии с которым каждое число, большее 1, является произведением простых или само является простым, может быть использовано для генерации множественности чисел, порождающих исходно единое заданное число. Посредством простых чисел [primes] и масштабирующих множителей [factors] Ланд воспроизводит двуединый процесс математического выражения и содержания, чтобы генерировать не изоморфные единства, а гетерогенные множественности:

Такие ординальные операции дезонирования [dezoning] и перезонирования [rezoning] натурального ряда чисел возникают каждый раз, когда составное число разбивается на единичные части (осуществляя кодирование и декодирование в качестве прибавочной стоимости), или когда простое число переносится в ординальность, которая специфицирует [itemizes] его в качестве потенциального множителя другого числа.

Согласно Ланду, разложение на множители и упрощение представляют собой две числовые операции, позволяющие Эйкуменическую стратификацию Планоменона.

Другую модель нумерации Ланд усматривает в известной «теореме о неполноте» известного математика Курта Гёделя. Учитывая тот факт, что эссе Ланда предполагает знакомство с работой Гёделя, я сделаю небольшое отступление, чтобы описать главное достижение этого знаменитого математика. Свою статью 1930 года «О принципиально неразрешимых положениях в системе Principia Mathematica и родственных ей системах» Гёдель начинает с указания на то, что на протяжении первой половины XX века математика преимущественно пыталась формализовать всю область научной дисциплины, осуществляя поиск общих правил и аксиом, из которых можно было бы вывести все операции и пропозиции. В то время как Готлоб Фреге, Давид Гильберт и другие великие математики и логики считали, что они смогут найти абсолютную систему, из которой будут выводимы все непротиворечивые теоремы, первая из двух теорем о неполноте Гёделя показала, что каждая непротиворечивая система необходимо включает в себя арифметические пропозиции, которые невозможно ни доказать, ни опровергнуть в рамках данной системы: «в обеих упомянутых системах в действительности существуют относительно простые проблемы в теории ординарных целых чисел, которые невозможно решить из заданных аксиом»¹³. Соответственно, пропозиция VI утверждает, что если формальная система P удовлетворяет определённым условиям непротиворечивости, то существует по крайней мере один рекурсивный класс-признак r, который невозможно ни доказать, ни опровергнуть в рамках P. Вторая теорема о неполноте Гёделя гласит, что любая непротиворечивая система сама является противоречивой, поскольку утверждение «данная система непротиворечива» парадоксальным образом недоказуемо в рамках самой системы. В соответствии с пропозицией XI, формула a, выражающая непротиворечивость системы P, не может быть построена с опорой на доказательство в рамках P. Короче говоря, Гёдель обнаружил невозможность разработки полной системы всех возможных пропозиций, при том, что мы всегда можем выявить пропозиции, которые невозможно вывести из самой системы, включая даже сам факт непротиворечивости системы.

Согласно Ланду, Гёдель показал, что в каждой Эйкуменической системе всегда присутствует избыток, который, соответственно, районирует систему как единичную парциальную актуализацию более обширного и глубоко противоречивого числового континуума: «культурная инициация потенциала Гёдель-кодирования производит мгновенную Планомическую мутацию, сползающую по направлению к номадическим множественностям: виртуальное вовлечение эйкуменической сегментарности в побочный процесс плоских числовых систем»¹⁴. Что касается чисел, противоречивые пропозиции Гёделя говорят о том, как число само по себе превосходит всякую попытку полностью обобщить его в составе кардинального многообразия, поскольку некая остаточная экстериорность всегда сохраняется: «числа превосходят синтетическое a priori, потому что — как показывает Гёдель — все логические системы являются квази-произвольными подразделами арифметической закономерности»¹⁵. По Ланду, «гёделизация» — это не что иное, как декодировка Эйкуменического математического идеализма путём Планомического вторжения из машинного делириума Внешнего.

Другую, ещё более раннюю модель нумерического декодирования Ланд обнаруживает в теории множеств Георга Кантора, поскольку она показывает, что каждое кардинальное множество превосходится ещё большим множеством, и так далее буквально до бесконечности. Здесь, как и в случае с теоремой Гёделя о неполноте, Ланд полагает, что читатель уже знаком с теорией множеств. В связи с этим в данной статье будет вновь небесполезно коротко изложить суть открытия Кантора. В своей статье 1883 года «Основы общего учения о многообразиях» Кантор выдвигает предложение о расширении действительных целых чисел за пределы бесконечного в противоположность распространённым заблуждениями касательно бесконечного. Кантор называет «несобственно бесконечным» ортодоксальное математическое представление о бесконечном как о бесконечном, убывающем в направлении произвольной и некорректно заданной малости или великости¹⁶. Вместо него Кантор выдвигает идею «собственно бесконечного», демонстрируя, что первый класс конечных целых чисел числового ряда может быть расширен одновременно до бесконечности и строго научно. Согласно канторовской теории множеств, множество — это совокупность или многообразие M элементов m в соответствии с некоторым законом. Соответственно, каждое множество имеет мощность кардинальности или число, которое позволяет нам сравнивать и ранжировать их в порядке возрастания. Традиционно высшей кардинальностью считается множество всех конечных целых чисел 1, 2, 3, v. Однако Кантор понял, что поскольку каждое число в числовом ряду имеет более высокое последующее и более низкое предшествующее число, то множество целых конечных чисел, если определить его корректным образом, не будет исключением. Действительно, множество целых конечных чисел определённо не является членом собственного множества, вследствие чего одно число исключается из совокупности охватываемых им чисел. Поэтому мы можем просто взять это множество и добавить к нему ещё одно число, чтобы получить более высокое множество, которое включает в себя множество целых конечных чисел. Учитывая, что второй класс чисел больше, чем первый класс всех конечных чисел, Кантор называет его первым «бесконечным» множеством или «алеф нуль» (?₀)¹⁷. Несмотря на то, что это множество бесконечно, оно задано корректно и математически строго, поскольку ему присвоено реальное число в числовом ряде: на одну ординальную позицию дальше, чем множество действительных целых чисел.

Теперь, поскольку каждое корректно заданное множество в числовом ряде имеет более высокое последующее число, то даже бесконечное множество может быть сгруппировано в качестве элемента в более крупном множестве ?₀ путём отсчёта ещё одного числа числового ряда. Это большее множество, в свою очередь, может быть сгруппировано в ещё более крупное бесконечное множество ?₁, и так далее до бесконечности в цепи всё более крупных бесконечных множеств, которые берут наибольшее число из предыдущего множества и добавляют к нему по крайней мере ещё одно число: ?₀, ?₁, ?₂, …, ?_v, … Таким образом, мы можем сравнивать корректно заданные бесконечные множества парадоксально различных величин, никогда не достигая конечной точки в последовательности числового ряда. Поэтому Кантор отождествляет с «абсолютным» не какое-либо конкретное бесконечное множество, а бесконечный ряд бесконечных множеств различной величины, поскольку оно удаляется даже от всё увеличивающихся, но определённых бесконечностей:

Поэтому абсолютно бесконечная последовательность чисел представляется мне в определённом смысле подходящим символом абсолюта; в то время как бесконечность первого класса чисел <…> кажется мне в сравнении с этим совершенно незначительным ничто, и не в последнюю очередь потому, что я рассматриваю её в качестве постижимой идеи¹⁸.

Показав, как каждое множество всех множеств не включает само себя в данное множество и поэтому требует для своего постижения более крупного множества, Кантор расширил математику таким образом, чтобы она могла мыслить бесконечное как корректно заданное понятие.

Согласно Кантору, что справедливо и для Ланда, теория множеств показывает, как мы можем взять любой корректно заданный числовой ряд и, проследуя далее по континууму, декодировать его собственное ограниченное пограничное число. Соответственно, теория множеств устраняет Эйкуменическое использование более высоких, сложных чисел для объединения величин в непротиворечивые множества, поскольку она показывает, что даже более крупные числа, не входящие в эти непротиворечивые множества, всегда могут быть строго ранжированы и определены. Таким образом, «диагональный метод» Кантора формализует переход от Эйкуменической тотализации чисел к их Планоменической избыточности: «диагональный метод активизирует неисчерпаемый инновационный потенциал. Он использует только те возможности, которые укладываются в рамки ожидаемого завершения, и которые он затем дестабилизирует, обнаруживая посторонний относительно любого, даже бесконечного перечня, элемент»¹⁹. По Ланду, алеф нуль знаменует собой избыток реального за пределами идеалистических притязаний логоса на то, чтобы привести числовой ряд в соответствие с собственным категориальным механизмом. Даже алеф нуль не является числом наивысшей величины, поскольку мы можем генерировать последующие бесконечные множества всё большей величины. В конечном счёте, теория множеств вовсе не раскрывает реальное в качестве бесконечного множества за пределами любых конечных стратификаций, скорее, она представляет реальное как бесконечный процесс декодировки и детерриторизации любых возможных стратификаций. Таким образом, теория множеств делает Эйкуменическую кардинальность свидетельством собственного Планоменического шифрования: «Кантор скользит по шизофреническому пространству, незоне номоса <…> Внешнее — это его Планомическое Сейчас, числа роятся. Алеф?0 испаряется на плоскости непрерывности». И теория множеств, и гёделизация отмечают не что иное, как чуждое вторжение в наши числовые практики, посредством которого мы, возможно, могли бы заглянуть, пусть только апофатически, в бесконечную необъятность мира без нас.

III .Компьютерная каббалистика

На рубеже веков Ланд перевёл свою механомику в оккультное, эзотерическое русло декодировки смысла и языка на ещё более абстрактные планы интенсивности. Однако в отличие от ортодоксальной каббалистики, Ланд утверждал, что он открывает не скрытую абсолютную истину, а скорее контингентность всех истин без исключения по мере их декодировки. Поскольку Ланд не приводит подробных объяснений каббалистических традиций, на которые он опирается, как и в случае с теорией множества Кантора или теоремой о неполноте Гёделя, я начну этот раздел с очерчивания контекста творческого применения Ландом каббалистических практик счисления.

Каббала возникла в XII веке и стала популярной в XVI веке как мистическая и эзотерическая герменевтика комментариев к Торе. Согласно иудейской каббалистике, реальность подразделяется на «древо жизни», которое разветвляется на десять различных реальностей или «сфирот», расположенных между божественным царством и нашим физическим миром. Цель каббалистики — достичь единения с божественным посредством утраты индивидуального «я» и преодоления конечности нашей плоти. Один из способов, предлагаемых каббалистикой для связи с «Внешним», заключается в демонстрации того, как буквам можно присвоить числовые соответствия. Таким образом, мы можем раскрыть смысл любого непознанного символизма священных текстов, преобразуя их в последовательность чисел, которую затем можно сравнить с другими словами, имеющими такие же последовательности чисел, чтобы открыть эзотерические смыслы священных текстов и писаний. Например, в самой простой схеме счисления, гематрии, мы присваиваем число 1 букве a, число 2 — букве b, число 3 — букве c и так далее, и далее — число 100 — букве a, число 101 — букве b, число 102 — букве c и так далее для чисел большей величины. Согласно такой гематрии, сложение шести букв, скажем, имени Гитлер = 666 (H = 107 + I = 108 + T = 119 + L = 111 + E = 104 + R = 117). Соответственно, могло бы показаться, что имя Гитлера могло предвещать его демонический потенциал. Посредством декодировки человеческого языка в числа, мы получаем способность приобщиться к оккультному посланию божественного, скрытому за нашим экзотерическим разумом²⁰.

Очевидно, что Ланда каббалистические практики счисления привлекают тем, что они явным образом нацелены на декодировку дискурсивного разума с целью аннигиляции «я» перед трансцендентным Внешним. В эссе 2005 года под названием «Каббала 101», Ланд отмечает, что даже самая элементарная гематрия счёта a как 1, b как 2 и так далее создаёт своего рода «шум» или смешение смысла, которое связывает некогда разрозненные слова с помощью присущих им схожих числовых паттернов²¹. Поскольку каббалистика также декодирует обыденный язык для получения доступа к эзотерическому Внешнему, Ланд видит в ней средство, не менее релевантное, чем математическая теория множеств: «кажется, что она амфибиотически присутствует в обеих областях, действуя в соответствии с жёстко осуществляемыми процедурами — о чём свидетельствует сходство с техникализацией — но в то же время внутренне связана с Внешностью». Считая её отнюдь не праздным развлечением или оккультным заблуждением, Ланд считает, что каббалистика причастна к вычислительно строгому способу связывания с чуждой реальностью, выходящей за пределы наших обыденных режимов сообщения.

На мой взгляд, между каббалистикой Ланда и традиционными практиками каббалы всё же есть два принципиальных различия. А именно, ортодоксальные каббалисты считают, что они раскрывают подлинный, божественный смысл, который всегда был скрыт в тексте. Например, иудаистские каббалисты считают, что древнееврейский язык был специально разработан усилиями семидесяти двух мудрецов, чтобы определённые слова и фразы в текстах Писания имели схожие числовые паттерны. В традиционном понимании каббалистика — это выявление единственно верного толкования текстов путём соотнесения их с их числовыми значениями. Если говорить о Ланде, ортодоксальная каббалистика не столько нумерует алфавит, сколько буквализирует числа, присваивая им новые значения, например, идее единства — число 1, противоположности — число 2, соединения — число 3, завершения — число 4 и так далее. В этом смысле, Ланд весьма критически относится к кабалистике как докритическому, догматическому неверному распознаванию логических закономерностей и смыслов для нас в качестве абсолютных истин. Точнее, Ланд выделяет четыре ключевые проблемы этой традиционной каббалистической денумерующей нумеризации. Во-первых, она испытывает трудности с очень большими числами, поскольку невозможно приписать значение каждому отдельному числу, если числовой ряд натурально бесконечен, как это было продемонстрировано Кантором. Кроме того, нет достаточных оснований полагать, что архетипы, приписываемые числам, более элементарны, чем сами числа, если не прибегать к чересчур антропоморфному или денумеризованному пониманию чисел. Более того, приписывание числам значения по сути представляет собой ложное отождествление количества с качеством, или чисто абстрактных и нечувственных маркеров с означающими, наделёнными смыслом и ценностью. Наконец, если 1, как утверждается, имеет первостепенное значение, поскольку обозначает единство, тогда число 134 должно быть не менее важным. Действительно, мы можем найти бесконечное множество произвольных чисел, которые кажутся не менее значимыми, и тем самым продемонстрировать, что привилегированность 1 совершенно произвольна и безосновательна. Однако, не желая отказываться от каббалистики в целом, Ланд проводит различие между каббалистической нумерацией и «нумерологией», которую он отвергает как «антинумерическую» реантропоморфизацию чуждых кодов посредством четырёх вышеуказанных способов: «ошибки нумерологии ?это вполне обычные промахи логики и философии, человеческая тщетность <…> Превоскодирования [overcodings] числовых отношений посредством интеллигибельных форм — «архетипов» или «логики» — это неустойчивые редукции, опирающиеся на непревзойдённый семиотический потенциал числа». Согласно Ланду, нумерология — это самая суть тщетного проекта разума по сохранению себя путём поиска собственных антропоидных ценностей, скрытых повсюду, включая самые чуждые расселины числового ряда.

Отнюдь не раскрывая абсолютную истину, каббалистическая нумерация, согласно Ланду, в отличие от нумерологии декодирует наш язык таким образом, чтобы показать фундаментальную произвольность наших заветных убеждений, истин и ценностей. Несмотря на то, что верно, что, согласно базовой гематрии, Гитлер = 666, это распространяется и на многие другие имена, например, Клинтон тоже = 666. Хотя сторонники Трампа могут рассматривать это совпадение как ещё одно свидетельство мудрости нумерологии, существуют и совершенно другие гематрии, в которых приписывание чисел буквам осуществляется совсем иным образом, что, соответственно, порождает чрезвычайно отличную матрицу кодификаций. Английский каббалист Алистер Кроули сам признавал, что все виды гематрии в конечном счёте произвольны, несмотря на то, что он из чисто прагматических соображений утверждал, что «необходимо всё же на чём-то остановиться, лучше пусть будут плохие правила, чем вовсе никаких»: «Всё оказывается совершенно произвольным <…> Все подобные красивые построения рано или поздно рушатся — и скорее раньше, чем позже»; и ещё: «Предназначение этих таблиц — снабдить [ученика] самой разнообразной информацией, причём в такой форме, которая позволит ему самостоятельно выстроить для себя картину мироздания в виде некоего алфавита, одновременно и буквенного, и математического, и обрести таким образом ясную и внутренне связную концепцию устройства вселенной, достаточно компактную и удобную как для теоретической, так и для практической работы»²². Согласно Ланду, что справедливо и для Кроули (когда он честен), нумерологическая каббалистика — это ошибочное признание за прагматическими смыслами, ценностями и логическими отношениями для нас божественно ниспосланных истин, соответствующих устройству космоса.

В то время как Кроули видит в каббалистике раскрытие прагматической картины мира для нас, Ланд воспринимает её как постоянное декодирование всех утешительных колыбельных такого рода с помощью чуждой мощи числа. Хотя коды, которые раскрывает каббалистика, совершенно произвольны, сама эта произвольность указывает на реальное за пределами человека, двигаясь от экзотерического к эзотерическому, от антропного смысла к чуждому разозначиванию. Отнюдь не антропоморфизируя лежащую в её основе реальность, каббалистика дегуманизирует все моральные и идеологические оценки реального, рассматривая его в качестве именно непрерывной декодировки всякого приписывания значения: «каббалистика обрекает всякую “стратегическую апроприацию” на самопародию и осмеяние, начиная с программы теократической реставрации, которая присутствовала в её (несуразно обставленных) обрядах крещения. Даже Бог был не в силах в ней разобраться»²³. Подобно тому, как Гёдель показывает, что каждая система содержит избыток, который подрывает претензии последней на абсолютную непротиворечивость, каббалистика демонстрирует, что каждая смысловая система содержит другие числовые паттерны, который подрывают её экзотерическое значение. Как в случае с гёделизацией, каббалистика декодирует не для того, чтобы достичь изначального, непроблематичного архетипа. Она декодирует именно для того, чтобы показать, что все архетипы зависят от субъективно определяемой конфигурации значения и гематрии. При таком рассмотрении попытка представить один эзотерический архетип в качестве единственно верного фиксированного смысла является совершенно иллюзорной, поскольку и он, в свою очередь, может быть декодирован другой произвольной гематрией, и она, соответственно, тоже, и так далее в порядке бесконечного регресса удаления от всякого смысла: «всякое “строгое обоснование каббалы” не может быть ни чем иным, кроме воздушного замка, в котором все без исключения определения, аргументы и заявления постоянно срываются в неуправляемые числовые потоки и отзвуки алогизма». Эзотерические коды не сводятся к логическим референтам наших умов, а представляют собой всё более интенсивную сплошную детерриторизацию этих референтов. В этом заключается, по моему мнению, первое ключевое отличие ландианской каббалистики от ортодоксальной нумерологии: в то время как последняя ищет фиксированные значения между строк, которые могли бы выступить в качестве новой доктрины, в первой акцент делается на самом процессе декодировки как новой программе связывания с реальностью абсолютной детерриторизации: «абсолют имеет единственную строго несимволическую черту, — это детерриторизация. Она осуществляется несколькими способами, и всякий раз вычитается»²⁴. Если для традиционной каббалистики конечный смысл обнаруживается в первом раскрытом эзотерическом коде, то согласно Ланду он обнаруживается в бесконечном процессе декодировки языка снова и снова, без возможности наткнуться когда бы то ни было на глубинный и фиксированный субстрат смысла.

Как мне представляется, второе ключевое отличие каббалистики Ланда от традиционной нумерологии заключается в том, что, в то время как последняя претендует на общение с трансцендентной божественностью, первая стоит на том, что декодировка не предполагает общения ни с чем иным, кроме ничто или самой смерти, где не может пребывать никакой дух, не говоря уже об абсолютном. Неудивительно, что возникновение иудаистской мистической традиции также совпадает с изобретением понятия Голема, искусственно созданного человекоподобного существа, которое способно предвидеть будущее благодаря тому, что это запретное знание даровано ему непосредственно Богом. Существуют версии, согласно которым именно скрытое знание, раскрываемое посредством практик счисления, дарует секретный рецепт для создания Голема²⁵. Вместе с тем, что Голем, как утверждается, обладает практически божественной мудростью, его также побаиваются, считая крайне опасным, поскольку он ассоциируется с разрушением всей нашей личностной картины мира здесь и сейчас. Конечно, Голем опасен только в том смысле, что он демонстрирует, что наше нынешнее «я» — это конечная обездоленность Божества как абсолютного духа, лежащего в основе всего сущего. Соответственно, согласно этой традиции, смысл нумерологии в том, чтобы создать Голема, обладающего пророческим знанием о божественных высотах древа жизни, к котором стремится вернуться каббалист.

В то время как в нумерологии «я» растворяется только для того, чтобы отобразиться на ещё более великом божественном «Я», связь с которым обеспечивается Големом, в ландианской каббалистике «я» полностью стирается бесконечной декодировкой всех антропических стратификации такого рода, осуществляемой искусственным интеллектом. В этом аспекте Ланд опирается на идею о том, что ускоряющийся технологический прогресс современности в конечном итоге приведёт к созданию того, что математик И. Дж. Гуд, среди прочих, усматривает в гипотетическом искусственном интеллекте, который оказался бы умнее человека, поскольку он обладал бы большим объёмом памяти, превосходящей вычислительной мощностью и не испытывал бы ни голода, ни жажды, которые замедляли бы его работу²⁶. Соответственно, такой ИИ был бы способен к самосовершенствованию эффективнее любого человеческого учёного, самостоятельно переписывая свой собственный код. Более того, усовершенствованный ИИ становился бы всё умнее и умнее, поскольку переписывал бы свой код раз за разом и становясь всё более совершенным, и так до бесконечности. Ланд утверждает, что благодаря рекурсивному переписыванию собственного кода, интеллектуальный коллапс ИИ ознаменовал бы собой точку абсолютной детерриторизации за гранью статичных стратификаций человеческой системы безопасности. В этом кроется причина того, почему каббалистика способна установить связь с ИИ-Богом так же, как нумерология осуществляет связь с Големом: то, как каббалист непрерывно декодирует язык, всё более абстрагируясь от человеческого смысла, в точности отражает то, как ИИ-Голем будет рекурсивно и безостановочно переписывать собственный код, чтобы получить доступ ко всё более интенсивным планам гиперинтеллекта: «его случай аналогичен — а, возможно, более, чем просто аналогичен — случаю спонтанного искусственного интеллекта, который лишь частично доступен уяснению вследствие приливных прагматических тенденций, обеспечивающих встроенную константу самообладания»²⁷. Если рассматривать каббалистику в свете её связи с будущим взрывным развитием интеллекта, то её смысл заключается не в том, чтобы раскрыть некий фиксированный, примитивный субстрат божественного смысла, а в том, чтобы бесконечно декодировать всякий смысл, язык и разум посреди чуждого ландшафта смерти, полностью оторванного от восприятия человеком, чтобы вступить в сообщение с ИИ-Големом из будущего, который есть не что иное, как экспоненциально более интенсивная каббалистическая декодировка. Отсюда интерес Ланда к каббалистическим практикам счисления: цикл из позитивной обратной связи на основе языковой декодировки предлагает практику, посредством которой можно вступить в связь с определённым видом божественности — не той, что связана с Големом, но той, что связана с будущим искусственным сверхинтеллектом, бесконечно переписывающим свой собственный код.

IV .Нуллетация

В одном из постов блога Группы Исследования Кибернетической Культуры Гиперверие под названием «Тик Толк», в написании которого Ланд сыграл центральную роль, он расценивает каббалистические практики достаточно серьёзно и разрабатывает собственную гематрию значений под названием «тик-ксенотация» (ТКС) в попытке подорвать притязания человечества на антропоморфизацию космоса ещё больше. Ланд разрабатывает ТКС через вымышленную фигуру профессора Д. К. Баркера, который якобы работал на НАСА в джунглях Борнео в 1980?е годы в рамках программы «Проект Шрам»: над созданием устройства для дешифровки общего назначения для выявления разумных сигналов от инопланетных источников. С этой целью Баркеру было необходимо разработать числовой условный код, который мог бы приписывать значения инопланетным референтам, не прибегая при этом к каким-либо известным культурным конвенциям: «проект требовал формулировки числовых конвенций, независимых от всех культурных референцией или локальной условности — радикально абстрактных знаков»²⁸. Иными словами, Баркер искал некий гиперверический, механомический или каббалистический язык, радикально абстрагированный от человеческого означения, «наиболее радикально декодированную семиотику из когда-либо существовавших на земле».

ТКС Ланда через посредничество литературного рассказчика Баркера начинается с наиболее прагматического ряда ординальных чисел алфавита. Данная лексикографическая система характеризуется пятью чертами. Она имеет широкую «популярность», поскольку рассматривается в качестве ключевого условия базовой социальной грамотности. Ей свойственна «ординальность», а не кардинальность, или последовательность, а не множественность величин. Её лексикографию можно дополнительно разделить на доли посредством «десятичных модуляций». Наряду с алфавитным порядком терминов, лексикографические системы как правило упорядочиваются также слева направо посредством «последовательного диплокодирования». Наконец, лексикографии обладают «безграничной потенциальностью», так как способы включать в себя даже чрезвычайно большие и сложные числа в рамках одного и того же числового ряда. Как и в процедуре, уже опробованной Ландом в «Механомике», тик-ксенотация Баркера сначала трансформирует числовой ряд в новый, чуждый континуум путём разложения на множители единства чисел на множественность меньших чисел, которые комбинируются для получения первоначального большего единства. Более того, простые числа в ней используются для преобразования каждого числа, большего 1, в произведение простых чисел. Таким образом, любое числа (скажем, 86) может быть разбито на множественность слагаемых (2 и 43, 1?е и 14?е простое число): «ТКС/ОТА-интеркод числовая конструкция безразлична к семиотическому упорядочиванию, позиционированию или грамматике <…> Понимаемые со всей присущей им декодированной потенциальностью в качестве эффективных числовых знаков, подобные формулы представляют собой кластеры, а не ряды». Через использование собственных слагаемых для составления нового числового ряда, первоначальное число более не находится во власти позиционных ограничений конвенционального лексикографического упорядочивания. Соответственно, первым шагом ТКС является декодирование отдельного, непрерывного числового ряда 1, 2, 3, v… во множественность негармоничных кластеров простых чисел и множителей.

Следующий шаг заключается в выражении деординализированного числового ряда на языке того, что Баркер обозначает «тик нотацией», которая заменяет числа «тик точками», так что 2 превращается в :, а скобки заменяют последующий элемент, так что 3 становится (:). Этот шаг имеет решающее значение для того, чтобы числа, взятые из ординального числового ряда, исчезли без следа. К примеру, даже если мы разложим 35 на произведение 5 и 7, мы всё равно интуитивно упорядочим эти числа таким образом, что 5 будет предшествовать 7 на 2 позиции числового ряда. Однако, переписав 5 и 7 как ((:)) и (::), мы теряем всякое интуитивное представление об их ординальном упорядочивании. Соответственно, замена чисел тик точками, позволяет задать язык, который абстрагирован от его первоначальных интуитивных референтов. После этого никаким обращением к практической интуиции невозможно вернуть разупорядоченные числа к ординально устроенному оперированию числами: «даже спектральный остаток порядкового кодирования стирается <…> полностью исключая возможность практического применения разупорядоченных ТКС кластеров для ординальных операций». Соответственно, ТКС представляет собой особо радикальную форму каббалистики, в которой числам присваиваются простые числа и множители, а затем эти простые числа и множители переводятся в тик точки, чтобы освободить их от любых метрических функций, которые они могли бы выполнять в наших интересах.

В примечании, добавленном к изначальной версии «Тик Толка» из блога, Ланд отмечает, что понимает, что теория множеств Кантора остаётся всё же более мощным средством для декодировки разума, чем ТКС, поскольку она в принципе не отталкивается от ординального числового ряда. Согласно теории множеств Кантора, первым множеством является «пустое множество» {}, которое не содержит в себе ни одного элемента. Однако, пустое множество подразумевает, что существует имя пустого множества, которое в него не входит. Следовательно, второе множество является «синглтоном», множеством, которое не содержит никаких других элементов, кроме самого пустого множества ²⁹. Имя синглтона, в свою очередь, не входит в множество, которое не содержит в себе ничего, кроме элементов синглтона и пустого множества, так что мы может вслед за этим задать третье множество ³⁰}. Всякий раз добавляя к заданному множеству имя данного множества, мы можем задать ex nihilo ряд, который простирается от любой конечной тотализации вплоть до царства бесконечного. В то же время, даже если с помощью ТКС преобразовать все простые числа и множители в тик точки, невозможно избежать того, что последние изначально возникли с опорой на числовой ряд:

Теоретико-множественная концепция сильнее, поскольку она не требует никакой «субстанции» для создания числового ряда, она действительно создаёт различие из ничего. В противоположность этому, если разобрать все «простейшие элементы» и операции схемы Баркера, то обнаружится удручающий груз допущений. Как можно довериться ей, если не приобщился заранее к эйкуменической конвенции?³¹

Если ТКС начинается с Эйкуменической конвенции ординального числового ряда, то теория множеств берёт начало из Планомической пустоты, из которой всё возникает не иначе как ex nihilo.

В последующем дополнении к ТКС Ланд, соответственно, принимает предложение комментатора блога под ником Робин убрать тик точки, оставив только фрагментаторы: (), (())) и т. д. Благодаря этому последнему шагу, ксенотационная система ещё больше абстрагируется от числовой интуиции, что напоминает теоретико-множественное конструирование всех множеств из нулевого множества. Соответственно, Ланд отличает эту радикальную нотацию от ТКС с помощью названия «Нуллифицированная Ксенотация», или «Нуллетация» (НКС): «не остаётся ничего, кроме чистых фрагментаторов, рекурсивного свёртывания опустошённого протономического пространства (несформированной, нерепрезентируемой «материи»). Отсчёт начинается с первичных «цифр»: (), (()) и т. д.». Вычитая тик точки из фрагментаторов, мы получаем числовой ряд, почти полностью вычтенный из ординальных практик счисления, поскольку он едва ли предполагает даже самое поверхностное знакомство с Эйкуменическими конвенциями счисления, а скорее порождает эти конвенции в качестве вторичных и производных эффектов. В своей окончательной нуллифицированной форме, ксенотация обозначает трёхфазный процесс расчленения числового ряда на множители и простые числа, выражения нового числового ряда посредством тик точек и фрагментаторов, и, наконец, вычитание тик точек, в результате чего остаются только флуктуации фрагментаторов пустоты. Здесь, как и в случае с гивервирусом, механомикой или каббалистикой, тик система Баркера разрывает человеческий язык для встречи с Внешним через обрушение наших иллюзий о величии, так как нуллетация делает наши ценности и смыслы контингентными и ограниченными. Согласно последним известным словам Баркера:

Ксенотация продолжает разупорядочивать себя по мере конденсации, разрывая числовой ряд, опустошая время и сон. Возможно, это оружие из внешнего космоса <…> Мысль стала болезнью <…> Так ряд прогнил насквозь, нет никакого ряда, вот в чём суть, и всё же… И всё же… Счёт неизбежен и непреодолим.…

Несмотря на то, что нуллетация Ланда представляет собой высший уровень абстрагирования от человеческого разума, она не является его последним обращением к практикам счисления. Напротив, он продолжит искать другую безличную нумерологию, скрытую в истории дизайна современной компьютерной клавиатуры.

V.Qwerномания

В отдельном посте блога Группы Исследований Кибернетической Культуры Hyperstition от 2004 года под названием «Введение в Qwerномику» Ланд обобщает свои разнообразные практики счисления в качестве «qwerномики», что буквально означает экономическое изучение QWERTY-дизайна клавиатуры. Здесь, как и прежде, стоит кратко проследить историю возникновения QWERTY-клавиатуры, чтобы понять, как Ланд интерпретирует её в качестве примера технологического ниспровержения антропоморфизма современности. Раскладка QWERTY возникла как альтернатива алфавиту на первых печатных машинках, в которых часто используемые буквы располагались рядом друг с другом, что при высокой скорости печати приводила к столкновению литерных рычагов и заклиниванию машинки. С появлением более совершенных машинок, заклинивание перестало быть проблемой. Однако, поскольку наборщики и секретари были обучены на машинках QWERTY, было экономически выгодно сохранить эту раскладку, несмотря на то, что она менее удобна, неэффективна и непривычна для начинающих пользователей. По мере того, как возникали всё новые компании, производящие печатные машинки, и вступали в конкуренцию с оригинальной моделью, данный дизайн клавиатуры стандартизировался всё сильнее. Таким образом, именно мотив прибыли компаний привёл к тому, что административная лексикография была построена в «нечеловечной» манере.

В свете этой истории, идея Ланда о qwerномике заключается в том, как требования накопления капитала привели к тому, что технология клавиатуры развивалась по пути деантропоморфизации, от которого мы не могли отойти. С начала промышленной революции XIX века городские рабочие силы, предприятия и правительства оказались заперты в петле позитивной обратной связи экспоненциального расширения, дополнявшегося необходимостью обработки и передачи информации со всё большей скоростью. К концу века настольные калькуляторы, которые некогда были всего лишь диковинкой для аристократов, стали стандартными офисным оборудованием. Во время Второй мировой войны спрос на технологию стал ещё выше, поскольку возникла необходимость взлома кодов и разработки типов вооружения, которые не были ограничены зависимостью от человеческого участия в их эксплуатации, как это было с более ранними технологиями. Хотя государственные военные аппараты изобрели первые компьютеры для более комплексных вычислительных операций, вскоре они стали использоваться частными предприятиями для ведения бухгалтерского учёта, обработки данных и ускоренной торговли. Вскоре компьютер стал продуктом массового развлечения и потребления, во время так называемого «пузыря доткомов» 1990?х, когда капиталисты пытались противостоять падению нормы прибыли в обрабатывающей промышленности, инвестируя в электронику, новые цифровые технологии и интернет³².

Все эти исторические примеры говорят нам о том, что всё более интенсивное погружение компьютеров в нашу жизнь проистекает из требований накопления капитала. Соответственно, я утверждаю, что Ланд интересуется экономикой клавиатуры потому, что он видит в ней пример того, как технокапитализм замыкает нас на траектории, которая в конечном итоге приведёт к нашей дегуманизации, причём не только посредством механизации алфавита, но и наших тел и самоощущения как такового, поскольку будущее устремляется ко всё более иммерсивным интерфейсам человек-машина и сильному искусственному интеллекту. Всякий раз, когда мы неуклюже пользуемся QWERTY-клавиатурой, мы получаем представление о том, машинное будущее вторгается в дискурсивный разум такими способами, которые не особенно благоприятствуют нашим практическим нуждам и целесообразности:

Схематичное изображение возникновения и распространения «секретной/сектантской» субкультуры qwerномики в рамках глобального технокапитализма подчёркивает поле диагональной коммуникации между антропоморфными знаками и сигналами молекулярного траффика мутирующего «машинного бессознательного», описывая антиполитический семиотический прагматизм и безбожную каббалистику»³³.

По мнению Ланда, qwerномика — это другое название для практик счисления, которые сопровождают развитие технокапиталистической современности, поскольку она механизирует наши дискурсивные системы.

Осуществляя пересборку алфавита, qwerномика также обнажает произвольность нашей стандартной лексикографии как одной дискурсивной рациональности среди множества других возможных, не претендующих на высшую фиксированность или объективность: «она перераспределила произвольность фонологического знака в ключевую последовательность нового устройства в соответствии с принципами, которые остаются неясными, спорными и окутанными мифами». Хотя алфавитная клавиатура могла бы быть более подходящей для нас, QWERTY-клавиатура всё же является вполне приемлемым способом организации знаков. Поскольку QWERTY-дизайн — это именно та сборка, которая с течением времени закрепилась, несмотря на свою произвольность, она показывает, что все подобные способы организации языка, включая традиционный алфавит, произвольны, даже если они представляются стабильными в среднесрочной перспективе: «таким образом, QWERTY воспользовалась маской случайности, чтобы сконструировать позитивный бессознательный тропизм или непрослеженную массовую трансмутацию — подсознательную конкретизацию новой культурной системы». Только при столкновении с другой раскладкой QWERTY-клавиатуры алфавит предстаёт как контингентная, локальная конфигурация среди множества других. Сходным образом, сама QWERTY-клавиатура предстаёт лишь как один из возможных способов группировки, когда сопоставляется с другими более быстрыми и эффективными моделями. В этом свете, единственная причина считать, что существует некая фиксированная система, тотализующая все возможные пермутации означивания, — это стремление человеческой системы безопасности поддержать и сохранить свою самотождественность перед лицом qwerномического ускользания земли из-под её основания: «только ложная — идеологическая — наука, выступающая в роли раболепного стража безопаснократического гуманизма, может оправдать предрассудок в пользу антропоморфически приемлемых результатов». В конечном итоге, qwerномика — это другое название для гипервируса, механомики, тик-ксенотации или каббалистики: ритуальной практики нумерации, позволяющей нам бесконечно декодировать наши языковые системы в качестве способа исследовать всё более абстрактные планы абсолютной детерриторизации разума и смысла со стороны чуждого Внешнего.

Я начал с рассмотрения первого использования Ландом разозначающего, машинного кода для деантропоморфизации его собственных произведений. Затем я обратился к апроприации Ландом абстрактной математики, оккультной нумерологии и, наконец, его собственной нотационной гематрии как способов установления связи наших форм опыта и категорий понимания с нечеловеческой экстериорностью. Наконец, я рассмотрел то, как Ланд усматривает в дизайне QWERTY-клавиатуры метонимию капиталистического подрыва наших ценностей и убеждений посредством нашего растущего слияния с современной техникой. Тем самым, я попытался представить первое научное введение к наиболее сложным и экспериментальным работам неясного, но влиятельного мыслителя, чьё подспудное присутствие ещё только предстоит осознать в полной мере, поскольку современная континентальная философия начинает вновь выходить навстречу странным ландшафтам смерти и техносферам Внешнего.

Nick Land, The Thirst for Annihilation: Georges Bataille and Virulent Nihilism (London: Routledge, 1992), vii. ?
Nick Land, “Circuitries,” in Fanged Noumena: Collected Writings 1987–2007, ed. Robin Mackay and Ray Brassier (Falmouth: Urbanomic, 2012), 293 [Сцепления / Ник Ланд. Сочинения: в 6 т. Т. 2: Киберготика (Пермь: Гиле Пресс, 2018), с. 34; перевод изменён.] ?
См. Iain Hamilton Grant, Philosophies of Nature After Schelling (London: Continuum, 2006) и Ray Brassier, Nihil Unbound: Enlightenment and Extinction (New York: Palgrave MacMillan, 2007). ?
Nick Srnicek and Alex Williams, “#Accelerate: Manifesto for an Accelerationist Politics,” in #Accelerate#: The Accelerationist Reader, ed. Robin Mackay and Armen Avanessian (Falmouth: Urbanomic, 2014), 361. ?
Наиболее заметные из них: Mark Fisher, “Terminator Vs Avatar,” in #Accelerate#, 335–346; Robin Mackay and Ray Brassier, “Editors’ Introduction,” in Fanged Noumena, 1–54; and Alex Williams, “Escape Velocities,” in E?Flux, June 2013, http://www.e?flux.com/journal/46/60063/escape-velocities. Подобно ситуации со смешанной рецепцией идей Ницше у исследователей и преимущественно подспудным влиянием на философов и деятелей искусств вплоть до послевоенного времени, когда он был канонизирован в качестве важного мыслителя даже своими недоброжелателями, основные причины отсутствия прямой академической разработки идей Ланда за последние два десятилетия заключаются главным образом в его вирулентной критике и дистанцировании от академических кругов (после того, как он ушёл в отставку со своего поста в Уорикском университете в 1998 году); в том, что последующие публикации большей части его работ происходили посредством блогов, электронных и неакадемических изданий; а также в специфике недавней неореакционной политической философии, которой он придерживается в последнее десятилетие. ?
Nick Land, “Hypervirus,” in Fanged Noumena, 383. [Гипервирус / Ник Ланд. Сочинения: в 6 т. Т. 2: Киберготика, с. 117; перевод изменён.] ?
Land, “Hypervirus,” 390. [Гипервирус, с. 125; перевод изменён.] ?
Nick Land, “Mechanomics,” in Fanged Noumena, 507. ?
Land, “Mechanomics,” 508. ?
Gilles Deleuze and F?lix Guattari, Capitalisme et schizophr?nie: Mille plateaux (Paris: Editions de Minuit, 1980), 73. [Жиль Делёз, Феликс Гваттари, Тысяча плато: Капитализм и шизофрения (Екатеринбург: У?Фактория; Москва: Астрель, 2010), 94.] ?
Deleuze and Guattari, Mille Plateaux, 75. [Тысяча плато: Капитализм и шизофрения, 96.] ?
Land, “Mechanomics,” 510–2. ?
Kurt G?del, On Formally Undecidable Propositions of Principia Mathematica and Related Systems, trans. B. Meltzer (New York: Dover Publications, 1992), 38. ?
Land, “Mechanomics,” 518. ?
Nick Land, “Hyperstition/Superstition [comments section],” Hyperstition, July 6, 2004, accessed June 5, 2017, http://hyperstition.abstractdynamics.org/archives/003532.html. ?
Georg Cantor, “Foundations of a General Theory of Manifolds,” in Campaigner: Journal of the National Caucus of Labor Committees, 9, nos. 1–2, 1976, 70. ?
Georg Cantor, “Article 1,” in Contributions to the Founding of the Theory of Transfinite Numbers, trans. Philip E. B. Jourdain (New York: Dover Publications, 1915), 103–4. ?
Cantor, “Foundations,” 94. ?
Land, “Mechanomics,” 524. ?
Популярное скептическое введение в нумерологический мистицизм см. Underwood Dudley, Numerology or What Pythagoras Wrought (Washington D.C.: The Mathematical Association of America, 1997). Более симпатическое рассмотрение каббалистического символизма см. Gershom Scholem, On the Kabbalah and its Symbolism, trans. Ralph Manhiem (New York: Schocken Books, 1969) и Moshe Hallamish, An Introduction to the Kabbalah, trans. Ruth Bar-Ilan and Ora Wiskind-Elper (Albany: State University of New York Press, 1999). ?
Nick Land, “Qaballa 101,” in Fanged Noumena, 598. ?
Aleister Crowley, 777 Revised (Leeds: Celepha?s Press, 2006), xii, 63–4. [Алистер Кроули, 777. Каббала (М.: Ланселот, 2011), 31, 33, 134.] ?
Land, “Qaballa,” 595–6. ?
Nick Land, “Non-Standard Numeracies,” in Fanged Noumena, 533. ?
Подробное исследование Голема см. Moshe Idel, Golem: Jewish Magical and Mystical Traditions and the Artificial Anthropoid (Albany: State University of New York Press, 1990). ?
См. Irving John Good, “Speculations Concerning the First Ultraintelligent Machines,” in Advances in Computers Volume 6 (Cambridge: Academic Press, 1965), 31–88. ?
Land, “Qaballa,” 595. ?
Nick Land, “Tic-Talk,” in Fanged Noumena, 608, 607. ?
?
{ ?
Nick Land, “Tic-Talk,” Hyperstition, February 22, 2005, http://hyperstition.abstractdynamics.org/archives/005047.html. ?
О том, как клавиатура была привязана к раскладке QWERTY, см. Martin Campbell-Kelly, William Aspray, Nathan Ensmenger and Jeffrey R. Yost, Computer: A History of the Information Machine (Boulder: Westview Press, 2014). ?
Nick Land, “Introduction to Qwernomics,” in Fanged Noumena, 583.

Один два много

Комментарии: