Кто такой Homo Economicus?

В чистом виде «экономический человек» склонен к упрощению реальности (поэтому предпочитает иметь дело скорее со сферой финансов, нежели производства), общество для него не организм, а механизм, условности морали и культуры ему нередко мешают и потому он входит в группу риска, скатывающуюся к криминалу. Подчинение социальным нормам для членов этой группы не императивно, а является результатов «взвешивания» при оптимизации. Иными словами, если «экономический человек» имеет возможность избежать наказания, он пойдёт на нарушение закона и будет считать это всего лишь рациональным поведением.

Недаром наш отечественный «экономический человек» охотно читает детективные книжки о ворах в законе, чувствуя с ними некое внутреннее родство. В криминальном мире ему импонирует наличие чётких «понятий», поскольку при всё своём свободолюбии он и сам живёт по сходным «понятиям». Отношения с другими «экономический человек» строит на принципе доминирования, как особь в стае. И со стаей таких же особей он готов броситься в том направлении, в котором разворачивается в настоящее время экономическая конъюнктура.

Вся его рациональность служит тому, чтобы вовремя сообразить, в какую сторону бежит стадо. Поэтому хотя в душе предпринимателю льстило бы паретовское определение элит как «львов» или «лис», в действительности он похож на известного грызуна с индивидуалистическими наклонностями. Данная модель даёт нам крайнего индивидуалиста — «максимизатора» целевой функции. Более того, она даёт пассивного «максимизатора», поскольку в рамках данной модели человеку не нужно заниматься целеполаганием и/или создавать свой индивидуальный план действий. Набор альтернатив также во многом предрешён рынком и универсальностью целевой функции, что приводит к полному детерминизму в поведении «экономического человека», его подчинению внешней воле обстоятельств.

Другими словами, укоренение в сознании модели «экономического человека» даёт нам психотип, который определяют жаргонным словом «лемминг». Поскольку же в современном обществе давно нет общезначимых представлений относительно «человека, каким он мог бы быть», сходных с классическими античными или христианскими, идеал человека «должного» для лемминга сближается с представлением о «естественном», уже укоренённом в реальности, адекватно социализированном человеке. Поэтому когда такой человек формулирует для себя морально-этические нормы, они просто совпадают с правилами успешной социализации. А так как данный индивид уже является плодом успешной социализации, то и этику он строит ориентированную не на некий трансцендентный идеал, а на самого же себя. «Сам себя сделавший человек» является и идеалом для самого себя. Поэтому его конечный аргумент в обосновании этики таков: «Потому что я так живу, я так хочу». Таков в «чистом виде» человек, наиболее хорошо приспособленный для функционирования по правилам «аморальной» КМС [капиталистической миросистемы. — прим. Администрации].

Виктор Мартьянов, Леонид Фишман — современные российские учёные / «Россия в поисках утопий. От морального коллапса к моральной революции», с. 15-16.

На фото Виктор Мартьянов.

Источник: vk.com

Комментарии: