Евгений Владимиров, Владимир Кутахов. Наши стальные птицы.

МЕНЮ


Главная страница
Поиск
Регистрация на сайте
Помощь проекту
Архив новостей

ТЕМЫ


Новости ИИРазработка ИИВнедрение ИИРабота разума и сознаниеМодель мозгаРобототехника, БПЛАТрансгуманизмОбработка текстаТеория эволюцииДополненная реальностьЖелезоКиберугрозыНаучный мирИТ индустрияРазработка ПОТеория информацииМатематикаЦифровая экономика

Авторизация



RSS


RSS новости


Возможности и перспективы беспилотных группировок

Владимир Павлович, что привело вас в науку, в военно-промышленный комплекс?

Владимир КУТАХОВ (доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ). Меня с детства притягивала авиация — самая интересная, наукоёмкая область, где всегда можно при желании найти себе применение. К тому же наша семейная династия — военная, авиационная.

Поступил в военное училище, служил в войсках, потом — адъюнктура Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е. Жуковского. Имею радиотехническое образование; оно, как я считаю, даёт не только узкоспециальные, но и философские знания. А в адъюнктуре я оказался среди лазерщиков. Они были лидерами во внедрении лазерной техники ещё на том этапе, когда никто толком в мире не знал, что это такое. Эта группа работала непосредственно с академиком Александром Михайловичем Прохоровым, родоначальником всего направления...

В ту пору наши физики стали задумываться об оборонных применениях лазерной техники. В этой сфере я продвинулся до кандидата наук. Далее мы расширили системный подход, и на передний план вышли системы управления на основе лазерной и волоконной техники.

Наша научная группа лидировала и в некоторых других разработках. В частности, мы были первыми, кто для нужд наших военно-воздушных сил взялся применить световоды. Впервые исследовали и подняли в воздух прообраз бортовой световодной линии передачи информации, световодной системы управления ракетой в полёте, создали сети световодных датчиков параметров. Занимались мы и средствами противодействия на основе лазерной техники.

Я больше специализировался в направлении информационно-прицельных систем. Это и привело меня к системотехнике, поскольку информационные системы — это не отдельные приборы, а совокупность всевозможных источников информации. И, собственно, на рубеже веков наша группа создала целое научное направление, связанное с перспективными архитектурами бортового оборудования.

Потом мы пошли шире, занявшись информационными системами в целом — получения и обработки информации, принятия решений с разработкой соответствующих теоретических положений и проведением экспериментов, которые были положены впоследствии в основу ряда федеральных программ. Например, программа «Базовый комплекс бортового оборудования БКБО-5», в которую было вовлечено около 50 промышленных предприятий. Я был научным руководителем этой программы. Были и другие проекты. Например, ещё в 2013–2014 годах мы — группа энтузиастов из различных организаций и с поддержкой этих организаций: Ростех, МАИ им. С. Орджоникидзе, НПП "Салют" (г. Рыбинск), ОКБ "Луч" (тоже рыбинское), — впервые в мире создали, подняли в воздух и провели исследовательские испытания беспилотного летательного аппарата по модным теперь, а тогда только зарождавшимся, аддитивным технологиям — так называемого селективного лазерного спекания.

Занимались и другими вещами, продолжая считаться информационными системотехниками.

Если ещё затронуть мою биографию, то я был, например, членом президиума Высшей аттестационной комиссии РФ (ВАК РФ) по присуждению учёных степеней и присвоению учёных званий. Была такая общероссийская структура, которая сейчас принадлежит Министерству образования и науки, а прежде представляла собой самостоятельный федеральный орган. Я был и председателем Экспертного совета по военной науке и технике при ВАК, в связи с чем имел широкое представление о состоянии научных исследований и научном потенциале в стране, а также, в меру возможностей, старался влиять на его развитие.

«ЗАВТРА». А сейчас вы занимаетесь беспилотниками?

Владимир КУТАХОВ. Да, но именно в системном плане. То есть решаем вопросы не конструирования конкретного образца, а построения и боевого применения беспилотной техники в совокупности. Программное управление целым комплексом такого рода работ — это то, что сейчас актуально. Коллектив наш пока небольшой, но мы занимаемся не просто беспилотниками, а роботизированными авиационными системами. Это системы управления, программного развития, испытаний и нормативного обеспечения создания беспилотной техники. Могу сказать, что мы всегда стремились к широкому охвату проблемы, который обеспечивал формирование чётких представлений о сегодняшнем, завтрашнем и послезавтрашнем дне этой области.

Ну,(лишнее) и последняя «фишка», которой нам сейчас интересно и очень важно заниматься, — создание системы военно-транспортного обеспечения на базе беспилотных летательных аппаратов (БЛА), доставки необходимых грузов в процессе боевых действий.

«ЗАВТРА». Изначально вы занимались проблемой целеуказания?

Владимир КУТАХОВ. Не только. Целеуказание — это когда вы наводите лазерный луч на какой-то объект, наземный или воздушный, и на лазерное пятно может наводиться ракета или ориентироваться другое устройство. Проводились исследования в этой области. Занимались и лазерной локацией более широко, рассматривая вопросы распознавания и прецизионного определения координат и параметров движения. Целеуказание не являлось целью этих работ, нам в большей степени нужно было понять, что, где и как движется, и что с этим делать дальше.

Наша команда принимала участие в целом комплексе работ нашей военной промышленности. На том этапе это была как раз лазерная система целеуказания для действий по наземным объектам.

«ЗАВТРА». Благодаря этому эффективность нашей авиации в Сирии, например, оказалась очень высокой. Недавно приходилось слышать, что авиационный прицельно-навигационный комплекс СВП-24 «Гефест» позволяет наводить обычный боеприпас с такой же точностью, как и лазерная система. Что вы можете об этом сказать?

Владимир КУТАХОВ. Этим занимался не я. Обоснование расчётов и первые алгоритмы сделаны научной группой при Академии имени Н.Е. Жуковского. Я, конечно, как заместитель начальника академии был в курсе этих работ, но это не моя заслуга. Да, действительно, это серьёзное продвижение. Предприятие «Гефест» в сотрудничестве с академией не только разработало научно-технические основы, но и приложило поистине героические усилия по внедрению и признанию этой системы и заказчиками, и потребителями.

«ЗАВТРА». Получается, эта система позволяет применять простой боеприпас, не попадая в радиус действия ПВО?

Владимир КУТАХОВ. Я бы так не сказал. Там есть целый ряд положительных отличий от традиционных способов применения, но входить в систему ПВО или не входить, я бы этим вопросом не ограничился по двум причинам.

Во-первых, по баллистике… Система уточняет траекторию сброшенной бомбы, улучшает прицельные данные и условия для боевого применения, но не увеличивает дальность.

Во-вторых, когда говорят, что «не входит в зону ПВО», то хочется спросить: а какой ПВО? Если мы возьмём С-500, то она перекрывает пол-Европы своим радиолокационным полем. Как туда можно «не войти»? А если это элементы войсковой ПВО противника, тогда да, система позволяет повысить эффективность и не входить в эту зону.

«ЗАВТРА». Хотелось бы ещё затронуть тему ваших перспективных разработок. Беспилотные летательные аппараты, робототехнические комплексы — это современный ответ на вызовы нынешнего вооружённого конфликта. Мы сейчас видим, как на Украине их широко применяют обе стороны. Но я не слышал, чтобы кто-то, кроме вас, говорил о групповом применении БПЛА. Что это означает, для чего предназначено? И есть ли у нас производственные мощности для изготовления такой техники?

Владимир КУТАХОВ. Прежде чем ответить на ваши вопросы, отмечу: утверждение, что военный конфликт определяет вызовы, на которые мы сейчас должны реагировать, верно лишь отчасти, поскольку научный мир прогнозирует вызовы и формулирует их задолго до начала конфликта. Сейчас у нас, может быть, в боевом конфликте кое-где недостаточно обученный состав и прочие недостатки есть, но то, что беспилотники, как и лазерные установки и многое другое, разрабатывались нашими специалистами давно — нельзя отрицать. Любая промышленность — инерционная вещь, и понимая это, мы всё готовили заранее.

Разумеется, всегда нужны корректировки, связанные с текущим моментом, однако облик боевых действий определён военно-теоретическими трудами и достигнутым техническим уровнем. Прогноз в отношении новой техники формируется задолго до того, как она начинает появляться в войсках. Нельзя сказать, что сегодня вдруг возникла потребность в том, о чём вчера мы не задумывались. Задумывались, и ещё как! Другое дело, что инерционность всей машины не позволяет сегодня сформулировать идею, а уже завтра внедрить её в войска. Я имею в виду весь спектр: от научных и военно-теоретических глубоких проработок через налаживание опытно-конструкторских работ до серийного производства и обучения личного состава. Ведь какую бы современную технику вы ни сделали, необученный человек не даст реализовать её потенциал. Владению современной сложной техникой нужно обучать специалистов достаточно долго.

А отвечая на ваш вопрос о «групповом поведении» и «групповом применении» и о том, что об этом мало говорят, скажу, что в СМИ даётся упрощённое представление обо всех системах военного назначения. Вот легко людям представить, как можно управлять каким-то прибором на расстоянии, тем же беспилотником, но одним. А на важнейший вопрос «а сколько беспилотников может быть?» мы, моей группой, отвечаем, например, так: «В данной зоне боевых действий может работать 100 беспилотников». Но где мы тут возьмём 100 операторов? Их нет… Значит, мы должны сделать так, чтобы устройства между собой каким-то образом сами взаимодействовали.

Мы уже давно говорим, что завтрашний бой — это не применение одного беспилотника одним оператором. Это будет всего лишь дистанционно-пилотируемая система: вот он управляет кнюппелем из «телевизора», обнаружил танк. Но когда идёт война, нам не отдельно взятый танк нужно обнаружить, а понять его расположение и роль в группировке противника.

Поэтому мы должны понять, как собрать информацию от нескольких беспилотников, как её объединить, как вычленить из неё главные элементы и что предпринять на основе этой информации. Одним беспилотником этого не выловишь.

«ЗАВТРА». А как будет действовать в этом случае группа?

Владимир КУТАХОВ. Есть целая наука, как управлять этой группой. Наша команда всё время повторяет тезис: «Завтрашние боевые действия — это не боевые действия беспилотника; это боевые действия групп, групп взаимодействующих беспилотников». Об этом сейчас говорит весь мир: и США, и Турция, и многие другие этим занимаются. И мы тоже этим серьёзно занимаемся.

Оператор становится не человеком с кнопочкой (кнюппелем), а командиром боевой группы. А вот как эта группа должна формироваться, как организовывать взаимодействие, как применяться в боевом составе — это предмет научных исследований. В мировых СМИ об этом говорится мало, но многое публикуется на страницах специализированных журналов. Ведь групповое поведение беспилотников важно не только в военной сфере, но и в широком спектре гражданских применений. При этом теоретические, программные и ряд конструкторских решений близки друг другу. У нас есть несколько публикаций в открытых источниках. И есть статьи, написанные совместно с академическими структурами, например, с профессором Р.В. Мещеряковым из Института проблем управления РАН, в которых обсуждается вопрос внедрения в управление группой беспилотников искусственного интеллекта (ИИ).

«ЗАВТРА». Какие задачи с его помощью можно решить прежде всего?

Владимир КУТАХОВ. Приведу пример не с беспилотниками, а с более простыми для понимания вещами. Мы с генералом Василием Михайловичем Буренком, президентом Академии ракетных и артиллерийских наук (я там член президиума), обсуждали однажды такую ситуацию: вот солдат на поле боя. У него есть навигация, связь, «телевизор», тепловизор — всё есть. И он многое видит. Но решение-то должен принимать командир, которому, положим, 20–25 человек по 3–4 каналам направляют информацию такого объёма.

Ясно, что есть естественные барьеры восприятия, психофизиологические ограничения даже у самого талантливого командира. Поэтому и нужно вводить ИИ, который мы должны научить всем интеллектуальным задачам обыкновенного полевого командира. Он должен уметь распознать боевую ситуацию: кто, где стоит, как расположены наши силы и силы противника. Он должен выбрать тактический приём, распределить объекты: грубо говоря, ефрейтор Петров бежит туда, сержант Иванов сидит в засаде и ждёт команды и так далее, вплоть до того, кто, когда и куда стреляет, и попадает.

Человек уже не в состоянии справиться с потоком неимоверного количества информации, тем более что бой третьего тысячелетия — это не Первая мировая война, когда все сидели в окопах годами. Всё меняется быстро. Поэтому эти задачи должны быть возложены на ИИ.

А теперь вместо бойца, который сидит в окопе, представьте себе беспилотный летательный аппарат, который действует в ещё более динамичной ситуации. И только понимая это, можно продолжать разговор об этих устройствах и их «групповом поведении».

«ЗАВТРА». А какой может быть интеграция технологий ИИ?

Владимир КУТАХОВ. Я уже начал говорить на эту тему. Когда некоторые исследователи, упоминая «групповое поведение», говорят: «Мы уже научились летать строем!», — я в шутку отвечаю: «Если вы научите солдат ходить строем, это не значит, что они так же хорошо будут воевать!» Одно дело, когда строем беспилотники летят к объекту (это только 5% от того, что на самом деле требуется), и совсем другое — научиться управлять ими, распределять между ними боевые задачи, осуществлять целеуказание. Всё это сложные интеллектуальные вещи, поскольку «групповое применение» — это совокупность очень многих действий. Необходимо автоматически анализировать поступающую на беспилотник информацию, распознавать цели и другие объекты — это уже решается методами ИИ, так называемыми системами технического зрения. Необходимо объединять эту информацию, поступающую из разных точек, от разных источников, оценивать ситуацию, в соответствии с этой оценкой распределять задачи по элементам группы: кто куда смотрит, кто на что воздействует, — формировать траектории полёта каждого элемента, перегруппировываться в зависимости от текущей ситуации и так далее. Если группа небольшая, мы сможем написать правила её поведения в обычном виде, если же группа многочисленная — это уже сложнейшие задачи искусственного интеллекта.

Те самые «Байрактары», разрекламированные на основании того, что они что-то эффективно поражали, на самом деле летали группами, у них была взаимная информационная поддержка и взаимное прикрытие. А единичный «Байрактар» — это ерунда, лёгкая цель. В Азербайджане в ходе недавнего конфликта турецкие специалисты научили их взаимодействовать между собой. Когда «Байрактаров» три-четыре и они имеют алгоритмы прикрытия, обманных манёвров, передачи данных обнаруженных объектов, тогда, собственно, и возникает настоящая группа. Но и на сегодняшний день группа в три-четыре «Байрактара» — это очень просто, не говоря уже о том, что будет актуально лет через пять.

На фото: средневысотные БПЛА «Орион» большой продолжительности полёта (разработка компании «Кронштадт»). В современных военных операциях боевое взаимодействие беспилотников приобретает ключевое значение.


Источник: zavtra.ru

Комментарии: