Удивительное по мысли письмо великого Ролана Барта великому Антониони

МЕНЮ


Главная страница
Поиск
Регистрация на сайте
Помощь проекту
Архив новостей

ТЕМЫ


Новости ИИРазработка ИИВнедрение ИИРабота разума и сознаниеМодель мозгаРобототехника, БПЛАТрансгуманизмОбработка текстаТеория эволюцииДополненная реальностьЖелезоКиберугрозыНаучный мирИТ индустрияРазработка ПОТеория информацииМатематикаЦифровая экономика

Авторизация



RSS


RSS новости


2022-04-11 13:49

Философия ИИ

Удивительное по мысли письмо великого Ролана Барта великому Антониони. Очень важные вещи, о которых все всегда забывают. О хрупкости искусства и творчества, о неуловимости смыслов. И в финале ответ Антониони, короткий и ясный.

Начав снимать сразу после войны, Вы продвигались в ваших фильмах, следуя принципу двойной чуткости, направленной одновременно на современный мир и на себя самого. Каждый из Ваших фильмов был новым историческим опытом, этапом восхождения: прощанием со старой проблемой и новой постановкой вопроса; это значит, что Вы прожили и осмыслили историю последних тридцати лет особым утонченным образом – не в качестве художественного отражения действительности и не в режиме идеологической ангажированности – но как субстанцию, чью притягательность Вы должны были ухватить, переходя от фильма к фильму.

Форма и содержание у Вас в равной мере историчны; как Вы заметили однажды, психологический и пластический уровни драмы неразличимы. Социальное, нарративное, невротическое – не более чем отдельные уровни, как говорят лингвисты – релевантности – мира как такового, который один лишь и является объектом внимания художника: мы видим последовательность, но не иерархию его интересов. Будем откровенны: в отличие от мыслителя, художник не эволюционирует: он разворачивает словно бы при помощи некоторого гиперчувствительного инструмента то ближайшее Новое, что дарит ему его собственная история. Ваше творчество не выглядит как неподвижное отражение, оно похоже на ткань, чьи переливы отражают – в зависимости от направления взгляда и усилия восприятия – то Социальное, то Чувственность и те новейшие формы, которые касаются способов повествования и режима Цвета. Ваше внимание к эпохе не напоминает ни взгляда историка, ни оптики политики или моралиста; скорей уж это взгляд утописта, который стремится быть восприимчивым к ценности нового мира – именно потому, что он уже хочет быть его частью. Чуткость художника, проявляющаяся в Вашем случае, – это чуткость влюбленного, чуткость желания.

Под мудростью художника я подразумеваю вовсе не античную добродетель и еще менее – какой-то опосредующий дискурс, но нравственное знание, ту точность рассуждения, которая позволяет никогда не смешивать смысл и истину. Сколько преступлений совершило человечество во имя Истины! Между тем, истина всегда оказывалась всего лишь смыслом. Войны, репрессии, террор, геноцид, – всё это ради победы смысла. Художник, впрочем, знает, что смысл вещи не является ее истиной; это знание и есть мудрость – безумная мудрость, которая отделяет его от сообщества и толп самоуверенных фанатиков.

Между тем, далеко не все художники обладают этой мудростью; многие из них занимаются навязыванием смысла. Именно эта террористическая деятельность и называется обычно реализмом. Когда (в беседе с Годаром) Вы заявляете: «Я испытываю потребность выражать реальность в категориях, которые являются не совсем реалистическими», это свидетельствует об очень точном чувстве смысла: он не навязывается, но и не отрицается. Эта диалектика придает Вашим фильмам определенную утонченность (здесь я вновь употреблю это слово): Ваше искусство заключается в том, чтобы все время шаг за шагом прокладывать путь незавершенному и неразрешенному смыслу. Таким образом, Вам удается очень точно разрешить ту задачу, которая стоит перед искусством нашего времени: оказаться по ту сторону как догматизма, так и бессмысленности.

Вы работаете над истончением смысла повествования – того, что человек рассказывает, говорит, видит или чувствует – и эта утонченность смысла, а также убежденность в том, что смысл не ограничивается высказываемым, но неизменно простирается дальше – влекомый тем, что есть вне-смысла. Подобную убежденность разделяет любой художник, который работает не столько над использованием той или иной техники, сколько над самим этим странным феноменом, над этим мерцанием. Объект репрезентации мерцает, догматика дробится.

Мне вспоминается фраза художника Брака: «Картина завершается в момент, когда ей удалось стереть идею».

Художник – вне власти, но он находится в определенной связи с истиной. Творение – если это действительно великое творение – всегда аллегорично и истину несет с собой через плечо; его мир – Непрямое, косвенное истины.

Но почему же утонченность смысла является решающей? Как только смысл перестает быть утонченным, как только он фиксируется и начинает навязываться – он моментально становится инструментом, ставкой в политической игре. Утончение смысла – вторая форма политической активности, оно подобно любому другому усилию, нацеленному на распыление, подрыв и устранение фанатизма смысла.

Хрупкость проявляется и в экзистенциальном сомнении, охватывающем художника в процессе продвижения от одного произведения к другому; это сомнение болезненно и мучительно, так как художник никогда не знает, является ли то, что он высказывает, правдивым свидетельством об изменившемся мире или всего лишь эго-отражением его же ностальгии и желания. Странник эйнштейновского мира, он никогда не знает точно, что же движется: сам поезд или пространство-время и кто он здесь – свидетель или человек желания?

Другим фактором хрупкости для художника выступает, как ни странно, настойчивость и твердость его взгляда. Власть, какая бы она ни была, сопряжена с насилием и в этом смысле она никогда не смотрит: задержи она взгляд на минуту дольше (на одну лишнюю минуту), и она тотчас бы утратила собственную сущность власти. Художник же – он останавливается и смотрит очень долго, и я так представляю себе, что Вы стали кинематографистом, поскольку камера есть глаз, технически побуждающий смотреть.

Ответ Антониони

Кем является художник, если не все тем же субъектом, распятым в свою очередь между двумя языками, один из которых выражает, а другой, напротив, не дает быть выраженным?

И так всегда. Неустранимая и необъяснимая драма художественного творчества.


Источник: vk.com

Комментарии: