Как власти используют камеры и распознавание лиц против протестующих |
||
МЕНЮ Главная страница Поиск Регистрация на сайте Помощь проекту Архив новостей ТЕМЫ Новости ИИ Голосовой помощник Разработка ИИГородские сумасшедшие ИИ в медицине ИИ проекты Искусственные нейросети Искусственный интеллект Слежка за людьми Угроза ИИ ИИ теория Внедрение ИИКомпьютерные науки Машинное обуч. (Ошибки) Машинное обучение Машинный перевод Нейронные сети начинающим Психология ИИ Реализация ИИ Реализация нейросетей Создание беспилотных авто Трезво про ИИ Философия ИИ Big data Работа разума и сознаниеМодель мозгаРобототехника, БПЛАТрансгуманизмОбработка текстаТеория эволюцииДополненная реальностьЖелезоКиберугрозыНаучный мирИТ индустрияРазработка ПОТеория информацииМатематикаЦифровая экономика
Генетические алгоритмы Капсульные нейросети Основы нейронных сетей Распознавание лиц Распознавание образов Распознавание речи Творчество ИИ Техническое зрение Чат-боты Авторизация |
2022-01-18 12:09 Введение «В воскресенье [25 апреля 2021 года] утром я проснулся от того, что ко мне в комнату в общежитии очень настойчиво кто-то стучался, ? рассказывает студент Артем Пугачев. ? Мой сосед открыл дверь, и тут к нам бесцеремонно вошли господа полицейские. В довольно агрессивной форме сказали мне, что пора собираться ? поедем в отдел. На мои требования разъяснить, на каком основании, они не ответили. В полупринудительном порядке сопроводили меня в машину и отвезли в отдел». В отделе полицейские оформили задержание. Двое суток Пугачев провел в полиции, а потом его признали виновным в повторном нарушении порядка проведения акции (ч. 8 ст. 20.2 КоАП) и назначили десять суток ареста. Студенту вменили участие в митинге в поддержку Алексея Навального, прошедшем в Москве 21 апреля. После апрельской акции многие недоумевали: почему массовые задержания были только в некоторых городах? В отличие от зимних протестов, акция в Москве прошла без тысяч задержанных, автозаки и отделы полиции не были переполнены, насилия к протестующим полицейские не применяли. Казалось, власти смирились и решили не мешать собравшимся реализовывать свое право на свободу собраний. Но уже спустя несколько дней стало очевидно, что это не так. Начались визиты полицейских, задержания и суды. Задержания протестующих уже после окончания акции или, как мы их называем, «задержания постфактум» происходили и до 2021 года. В 2018-м ОВД-Инфо насчитал 219 таких случаев в 39 регионах России, в основном они носили единичный характер: в связи с одной акцией задерживали одного-двух человек, в исключительных случаях число задержанных доходило до десяти. Широко задержания постфактум начали применять в 2020 году во время протестов против ареста губернатора Хабаровского края Сергея Фургала. С июля по начало декабря 2020 года ОВД-Инфо зафиксировал там 121 задержание постфактум — почти вдвое больше, чем на самих акциях. В 2021 году подобная практика появилась и в Москве. В день акции 31 января многих людей задерживали из-за участия в протестах неделей ранее. В течение недели после 21 апреля в Москве задержали более ста человек, а в суды поступило более 180 дел о нарушении порядка проведения публичного мероприятия (по статье 20.2 КоАП). Всего в 2021 году мы зафиксировали по меньшей мере 454 задержания постфактум. Большинство из них — 363 — связаны с митингом в поддержку Навального 21 апреля. Остальные задержания постфактум — со всероссийскими акциями 23 и 31 января, а также с акциями 20 и 25 сентября на Пушкинской площади в Москве. Мы полагаем, что рост количества задержаний постфактум основывается на развитии технологий мониторинга социальных сетей и распознавания лиц: авторов постов с информацией об акциях приравнивают к организаторам, а людей, выявленных по видеозаписям, объявляют участниками протестов. Наш доклад посвящен применению систем распознавания лиц для ограничения свободы собраний. Хотя исследование фокусируется на Москве, согласно нашим данным, география этого явления выходит далеко за пределы столицы. На основании материалов административных дел, текстов судебных постановлений и свидетельств задержанных мы показываем, как власти скрывают использование распознавания лиц в административных делах, как воспринимают этот факт суды, и какие негативные последствия влечет за собой подобная практика. Кроме того, мы объясняем, что нужно изменить в правовом регулировании и правоприменении для обеспечения свободы собраний. Внедрение системы распознавания лиц в России В мае 2017 года официальный сайт мэра Москвы сообщил, что к Единому центру хранения и обработки данных (ЕЦХД) подключили более трех с половиной тысяч камер, в том числе более 1600 из них ? в подъездах жилых домов. А уже в сентябре более трех тысяч камер городского видеонаблюдения включили в систему распознавания лиц. Мэрия назвала ее одной из крупнейших в мире, ответственным за ее развитие в Москве стал Департамент информационных технологий (ДИТ). В 2018 году власти имели возможность провести масштабное тестирование новой технологии во время Чемпионата мира по футболу. Как позже рассказывал гендиректор корпорации «Ростех» Сергей Чемезов, к разработанной компанией NTechLab системе FindFace Security было подсоединено около 500 камер, которые позволили задержать около 180 человек в нескольких городах. Речь шла как о камерах городского наблюдения, так и о специально установленных камерах на стадионах и в метрополитене. Эти технологии являются частью инструментария, который власти развивают в федеральной программе «Безопасный город» (к ней относится не только распознавание лиц, но и, например, городское видеонаблюдение). В большинстве регионов «Безопасный город» начали вводить в 2015–2016 годах. В сентябре 2020-го компания NtechLab заявила, что тестирует свои алгоритмы в Нижнем Новгороде и еще девяти крупных городах, правда, не назвав их. Согласно данным NIST, по качеству распознавания алгоритмы российских компаний NtechLab и VisionLabs (еще одна компания, чьи алгоритмы использует ДИТ для развития системы городского видеонаблюдения в Москве) находятся на втором и третьем месте в мире. Обгоняет Россию только Китай. Хотя массовое ношение медицинских масок во время пандемии могло стать препятствием для распознавания лиц, разработчик биометрического распознавания Антон Мальцев считает, что эту проблему, возможно, уже решили: «Точность систем поначалу просела, но не критично ? их сразу стали переобучать. Грубо говоря, возьмем [розничные продажи], с которыми [в сфере распознавания] работают мои знакомые. В магазине делали трекинг людей: что покупают люди, где они ходят. И у них была проблема, что все системы перестали работать, когда появились маски. За месяц-два где-то их переобучили, получили потерю точности, но и с масками у них в итоге все работало. Поэтому, если это медицинская маска, которая еще, может быть, чуть приспущена, скорее всего, работает и у нас». И действительно, исследуя протоколы привлекаемых к ответственности постфактум, ОВД-Инфо обнаружил по крайней мере один случай в Москве, когда человека задержали на основании фотографии и видеозаписи, хотя на обоих изображениях он был в медицинской маске. Источники изображений с акции Многие люди, обращавшиеся в ОВД-Инфо из-за преследований постфактум в связи с протестными акциями начала 2021 года, заявляли, что полицейские не скрывали, что нашли их с помощью фото и видеокамер. Студенту Артему Пугачеву в отделе полиции не показывали записей с камер, но продемонстрировали рапорт сотрудника, который якобы нашел Пугачева на видео. Само видео Пугачев увидел только в суде:
Среди обратившихся в ОВД-Инфо из-за акции 21 апреля как минимум 164 человека отметили, что в ходе общения с полицией или во время судебного заседания их проинформировали об использовании фото- и видеоматериалов с их участием в качестве доказательств. 125 человек получили возможность ознакомиться с этими материалами. Подробнее о методологии. Хотя чаще всего о таком сообщали жители Москвы, столицей эта практика не ограничивается: аналогичные свидетельства поступили еще как минимум из 17 городов. Некоторым правоохранители открыто сообщали, что нашли их с помощью системы «Безопасный город». В одном случае задержанному в отделе полиции рассказали даже о том, где находилась камера, снимавшая людей, двигавшихся 21 апреля по Тверской улице к станции метро «Охотный ряд». Помимо фотографий и записей с камер наружного наблюдения, в делах фигурировали кадры и записи оперативной съемки, а также фото и видео из интернета: телеграм-каналов, чатов, личных страниц в социальных сетях, платформы YouTube. Свидетельства применения Использование видеозаписей с акции само по себе не обязательно означает применение технологии распознавания лиц. В административных делах, связанных с акциями, такие материалы встречались и раньше: их использовали как доказательство массовости акции или участия в ней конкретного человека. Известны были и случаи задержаний участников спустя несколько дней или недель после события, однако это были, как правило, публичные лица, журналисты или активные участники протестов, которых сотрудники полиции знали в лицо. В 2021 году видеозаписи стали еще и инструментом идентификации участников. Во-первых, речь идет об определении протестующих на видеозаписях с акций с помощью распознавания лиц — именно на этом аспекте мы фокусируем внимание в настоящем докладе. Кроме того, записи с камер (например, установленных в подъездах или метро) позволяют в дальнейшем определять местонахождение этих людей, чтобы привлекать их к ответственности постфактум. О применении технологии распознавания лиц свидетельствует, прежде всего, массовость задержаний постфактум и привлечение к ответственности непубличных фигур, а также слова сотрудников полиции. В некоторых случаях полицейские прямо сообщали задержанным, что их выявили с помощью системы распознавания лиц. Об этом рассказывал, например, депутат Госдумы от КПРФ Сергей Обухов, которого задержали в московском метро после встречи с депутатами КПРФ 20 сентября. Полицейские показали ему на смартфоне скриншот со сравнением видеозаписи и его старой фотографии. Хотя применение системы распознавания лиц для поиска протестующих широко освещалось в СМИ после акций января 2021 года, в официальных документах технология упоминается редко. Подобные упоминания мы нашли лишь в шести постановлениях судов первой инстанции по «митинговой» статье 20.2 КоАП в 2021 году. В четырех делах словосочетание «распознавание лиц» использует защита, еще в одном речь идет о «средствах системы отслеживания личности по фотографии» — они перечислены в перечне доказательств, представленных полицейскими. Вот как описана работа технологии распознавания лиц в одном из описываемых постановлений, со слов сотрудника полиции [сохранены орфография, пунктуация и лексика оригинала]:
В шестом доступном нам деле, которое можно связать с системой распознавания лиц, говорится о «биометрической идентификации лица». Малочисленность прямых доказательств применения технологии распознавания лиц в протоколах, материалах дел и судебных постановлениях может свидетельствовать о том, что полиция и суды предпочитают официально не документировать эту информацию. Тем не менее в некоторых документах встречаются косвенные признаки использования технологии:
Как объяснил ОВД-Инфо разработчик алгоритмов распознавания Юрий Мальков, поначалу систему обучают на большом массиве фотографий в открытом доступе ? например, на лицах известных людей. Она учится сопоставлять два изображения и оценивать, насколько они схожи между собой. «Это не бинарное „да“ или „нет“. Система обучается так, чтобы предсказать вероятность [схожести изображений]», ? поясняет Мальков. Далее, чтобы опознать конкретного человека на видео с уличных камер, достаточно показать системе одну или несколько фотографий с его лицом. Система сравнит эти изображения с лицом неизвестного на записи с камеры и выдаст вероятность схожести в диапазоне от 0 до 100%. В разговоре с ОВД-Инфо Юрий Мальков и другой разработчик алгоритмов распознавания Егор Бурков сошлись во мнении, что в плохо обученной системе больше ложноположительных результатов. Адвокат и юрист проекта «Роскомсвобода» Екатерина Абашина отмечает, что нигде точно не указан необходимый процент сходства между двумя изображениями, чтобы это послужило основанием для применения к человеку каких-либо мер воздействия, например, проведения дополнительных оперативно-разыскных мероприятий или возбуждения дела об административном правонарушении. В материалах административных дел после митингов изображения с видеокамер оформляются в виде фототаблиц. Типичная такая таблица выглядит как расположенные рядом скриншот видеозаписи с камеры (чаще всего городского видеонаблюдения) и фотография лица предполагаемого участника акции. Иногда в материалах оставляют только скриншот, а нужное лицо в толпе обводят ручкой. В случаях, когда в деле есть скриншот видеозаписи, может быть, хотя и не обязательно, указан источник: в Москве это обычно Департамент информационных технологий (ДИТ) или Единый центр хранения данных (ЕЦХД). В других регионах это будет «Безопасный город». В некоторых случаях на изображении видно название камеры, по которому можно установить ее местоположение. Иногда внизу скриншота присутствуют названия использованных алгоритмов, в редких случаях в материале бывает указана вероятность схожести изображений. Например, в протоколе по статье о помехах движению во время публичного мероприятия (ч. 6.1 ст. 20.2 КоАП), составленном 2 марта 2021 года на автора телеграм-канала «Протестный МГУ» Дмитрия Иванова, указана вероятность схожести лица на фотографии и видеозаписи в 77,87%, а также упоминается название алгоритма. Иванова узнали, несмотря на наличие медицинской маски. В материалах дела говорится, что факт присутствия Иванова на акции в поддержку Навального 23 января «был установлен с помощью „PARSIVE ГИС ЕЦХД“». «ПАРСИВ» — подсистема автоматической регистрации сценариев индексирования видеоинформации. В 2019 году ГУ МВД России по Москве в информационно-аналитической записке о результатах оперативно-служебной деятельности московской полиции сообщало, что «ПАРСИВ 2.0» — это модуль, использующийся в «Безопасном городе» (ЕЦХД) для видеоаналитики, который также «активно используется сотрудниками полиции в оперативно-служебной деятельности». По словам авторов записки, модуль «ПАРСИВ 2.0» сокращает время обработки видеоархива и позволяет просматривать и идентифицировать людей с помощью камер в подъездах. Мы нашли упоминание системы «ПАРСИВ» еще в семи судебных постановлениях, касающихся привлечения граждан к ответственности в связи с публичными мероприятиями. «ПАРСИВ» также фигурировал в некоторых постановлениях, вынесенных в связи с нарушениями санитарно-эпидемиологических норм в 2020 году. В одном из доступных ОВД-Инфо дел в отношении жителя Нижнего Новгорода на скриншоте видеозаписи также присутствовала надпись, указывающая на вероятность схожести: 78%. Подобные проценты вероятности схожести присутствуют и в некоторых других материалах дел. Источники изображений Как минимум с 2012 года участников акций незаконно фотографируют в отделах полиции. Данная практика успела укорениться и приобрела массовый характер. Так, задержанные на акции в поддержку Алексея Навального 21 апреля 2021 года в Санкт-Петербурге сообщали ОВД-Инфо о фотографировании в 24 из 48 отделов полиции. В некоторых случаях задержанных принуждают угрозами или силой. Незаконное фотографирование задержанных — одно из самых распространенных нарушений, происходящих в отделах полиции. Эксперт по безопасности и технологиям идентификации Transparency International Алексей Шляпужников отмечает, что такие кадры могут использоваться при распознавании:
Тем не менее ОВД-Инфо пока не удалось обнаружить документально зафиксированные случаи использования фотографий, сделанных в отделах полиции, для распознавания лиц. Из 164 человек, обратившихся в ОВД-Инфо, только 37 (23%) были ранее задержаны за участие в других акциях и 16 (10%) из них фотографировали в отделе при предыдущих задержаниях. Невысокая доля таких кейсов свидетельствует о том, что обычно для установления личности использовались фотографии из других источников. Егор Бурков предполагает, что основой баз поиска могут быть фотографии из паспортов:
Работая с делами, в которых участников акций привлекали к ответственности постфактум, ОВД-Инфо обнаружил, что для сравнения используются фотографии из паспортов или социальных карт, в некоторых случаях ? фотографии из уже недействительных паспортов. Участники протестов, обратившиеся в ОВД-Инфо после апрельской акции, рассказывали также об использовании фотографий из загранпаспортов и социальных сетей. В доступных нам материалах дел и судебных постановлениях упоминались выписки из баз данных, используемых полицейскими для хранения фотографий из паспортов:
Эксперты считают, что для большей точности полиция может принимать во внимание и другие данные: например, отслеживая с помощью транспортных карт в метро пассажиров, побывавших на той или иной станции в определенное время, или фиксируя местоположение людей с помощью телефонных биллингов.
Возбуждение дела Если человек, посетивший акцию, запечатлен камерой видеонаблюдения, на него уже после акции могут завести административное дело. По словам опрошенных нами экспертов, такая вероятность возрастает, если участник акции посмотрел в камеру напрямую ? в таком случае алгоритму проще распознать лицо. Пока с задержаниями постфактум сталкивается небольшая доля митингующих. Так, даже если опираться на официальные данные (где часто занижают массовость протестов), в акции 21 апреля в Москве участвовали около шести тысяч человек, то есть значительно больше, чем число привлеченных впоследствии к административной ответственности. ОВД-Инфо известно о привлечении к ответственности как через два дня, так и спустя более чем пять месяцев после акции. Траектория возбуждения дела может быть разная. В одних случаях, согласно найденным нами судебным постановлениям, подразделение полиции само обращается к источникам видеозаписей (в Москве это Департамент информационных технологий или Единый центр хранения данных, в других городах ? АПК «Безопасный город») с запросом; в других документах говорится, что подразделение «получило» видеоматериал. По крайней мере в одном случае сотрудник Центра «Э», который выступал свидетелем в суде, заявил, что записи от 21 апреля Департамент информационных технологий прислал в ЦПЭ уже со списком потенциальных протестующих. Чья это была инициатива изначально — полицейских или ДИТ — осталось неизвестным. Из судебных постановлений неясно, есть ли какой-то конкретный алгоритм и порядок взаимодействий между полицией и ДИТ, ЕЦХД или системами «Безопасного города». По всей видимости, все три последние структуры могут предоставлять записи по запросу силовиков, но в Москве ДИТ выступает их главным источником. Согласно постановлению Московского городского суда по жалобе на решение судьи Замоскворецкого суда, Департамент информационных технологий является «функциональным органом исполнительной власти», осуществляет «функции по разработке и реализации государственной политики в сфере информационных технологий» и выступает оператором ЕЦХД, «государственным заказчиком работ (услуг), связанных с созданием и обеспечением функционирования ЕЦХД, а также координатором деятельности по подключению информационных систем, пользователей информации об объектах видеонаблюдения и предоставлению информации в ЕЦХД». Таким образом, в ЕЦХД хранятся все видеозаписи и изображения с видеокамер городского наблюдения в Москве, а уже ДИТ, по-видимому, применяет системы распознавания лиц и передает эти данные органам полиции. Из того же постановления: «Сотрудники ГУ МВД России по Москве, которым предоставлен доступ к ЕЦХД, в целях реализации служебных обязанностей используют систему видеоаналитики на базе ЕЦХД для отождествления лиц, находящихся в федеральном розыске, лиц, которым по решению суда запрещено посещать массовые мероприятия, лиц, находящихся под административным надзором». При этом, утверждает суд, ДИТ не проводит мероприятий, направленных на установление личности конкретного гражданина: «В ЕЦХД отсутствуют персональные данные граждан (ФИО и пр.), а также биометрические персональные данные (радужная оболочка глаз, рост, вес и пр.), которые необходимы для установления личности гражданина». Ограничивается ли как-либо круг подразделений МВД, которые могут запрашивать записи, неизвестно. В судебных постановлениях фигурируют участковые уполномоченные отделов полиции, отделы охраны общественного порядка, Центр противодействия экстремизму, Управление уголовного розыска (например, УУР ГУ МВД России по г. Москве) и Бюро специальных технических мероприятий (БСТМ). В существенной части судебных постановлений рапорты, объясняющие появление видеозаписи в материалах дела, пишут сотрудники Центра «Э». В одном из документов говорилось, что видеозапись была получена полицейскими в рамках проверки по КУСП (Книге учета сообщений о преступлениях, административных правонарушениях и происшествиях). В доступных ОВД-Инфо материалах речь также шла об исследовании видеозаписи в ходе оперативно-разыскных мероприятий. Вызов или доставление в отдел После идентификации предполагаемого участника акции полиция предпринимает усилия, чтобы он прибыл в отдел, где составляется протокол об административном правонарушении, затем дело рассматривает суд. На каждом из этих этапов события могут развиваться по-разному. Особенность привлечения к ответственности с применением распознавания лиц в том, что о намерении полиции составить протокол человек узнает совершенно неожиданно. При этом в отдел его могут доставить принудительно, а могут вызвать в добровольном порядке. В некоторых случаях полицейские могут давить на человека как перед задержанием, так и после. Люди, выявленные по камерам после акции 21 апреля, чаще всего сообщали о визитах полицейских по адресу прописки, хотя иногда сотрудники устанавливали и фактический актуальный адрес.
Еще в одном случае силовики приехали на загородную дачу. Ко многим людям полицейские приходили домой ранним утром или поздним вечером. Когда люди отказывались открывать дверь или явиться в отдел полиции, к ним могли применять различные меры принуждения. В некоторых случаях обратившиеся в ОВД-Инфо сообщали о применении силы или угрозах со стороны полиции.
Людей, которых полиция подозревала в участии в акциях, задерживали прямо на рабочем месте, снимали с пар в институте, одного человека забрали прямо с урока в школе. Известны случаи задержаний в кафе, на улице, в метро, на перроне и в поезде:
Задержания на перронах, в кафе и съемных квартирах могут свидетельствовать о применении в отношении преследуемых участников акций систем, отслеживающих перемещения по городу. Для поиска могут применяться записи с подъездной камеры: например, в материалах дела Дмитрия Иванова фигурировали видеозаписи с подъездной камеры дома, где живет активист.
Из 164 человек, опрошенных ОВД-Инфо после акции 21 апреля, 33 были отпущены без протокола, потому что, например, возникали технические неполадки или показать видео в отделе было невозможно, либо когда полицейские затруднялись идентифицировать протестующих на изображениях с людьми, пришедшими в отдел. В некоторых случаях задержанным приходилось писать объяснительные, что на видео не они, в других адвокату удавалось доказать, что его подзащитный находился в это время в другом месте. Было и так, что адвокату пришлось привести двух свидетелей, подтвердивших, что его подзащитной не было на митинге. Большинству из опрошенных ОВД-Инфо (99 из 164 человек) вменили нарушение порядка проведения акции — статью 20.2 КоАП. Чаще всего речь шла о сравнительно мягкой 5-й части этой статьи, по которой привлекают рядовых участников акции и которая не предполагает административного ареста. Реже вменяли части 6.1 (о помехах движению или транспорту) и 8 (о повторном нарушении закона о митингах) — они как раз предусматривают арест в качестве наказания. Помимо 20.2 КоАП, применялись и другие статьи: мы знаем как минимум о двух случаях 20.6.1 КоАП (невыполнение правил режима повышенной готовности) и об одном случае 19.3 КоАП (неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции). В случае составления протокола по «арестной» статье многих задержанных не отпускали сразу, а оставляли в отделе до суда. Артема Пугачева, студента, которого отвезли в полицию из общежития, оставили на двое суток в отделе, а после — назначили административный арест на 10 суток.
Суд: наказания, прекращения и возвраты Как и людей, задержанных прямо на акциях, тех, кого задержали постфактум, скорее всего, ждет штраф, обязательные работы или административный арест. ОВД-Инфо знает по крайней мере об одном случае, когда задержание после акции привело к довольно серьезному по административным меркам наказанию: по статье о повторном нарушении закона о митингах (ч. 8 ст. 20.2 КоАП) Измайловский суд арестовал участника акции 21 апреля на 25 суток. Бывает и так, что человека нашли по видеозаписи, но суд возвращает дело в полицию или даже прекращает его. За период с января по 20 июля 2021 года среди доступных дел, в которых есть признаки применения распознавания лиц, нам удалось найти 6 прекращенных и 10 возвращенных в полицию для устранения недостатков (подробнее о методологии). Все постановления о прекращении производства вынес один судья Зеленоградского районного суда Москвы в один день. Еще одно дело этот же суд вернул в полицию; пять дел вернул в полицию Перовский суд. В качестве причин прекращения дела в постановлениях чаще всего указывали ошибки в протоколах, отсутствие состава правонарушения и истечение сроков давности. Иногда дела прекращала сама полиция — в связи с тем, что не находила человека на видео и фотографиях. В некоторых случаях судьи отказывались считать установление личности по видеозаписям достаточным доказательством. Подробнее об этом — в разделе «Оформление материалов административных дел». Почти всегда суды второй инстанции оставляли решения без изменений. Только в некоторых случаях они прекращали рассматриваемые в настоящем докладе дела: причинами и здесь становились ошибки в протоколах или сроки давности. Система распознавания лиц в контексте свободы собраний Сам по себе сбор данных об участниках протестов со стороны государства создает риск политически мотивированных преследований. На эту проблему в 2020 году обратил внимание Комитет по правам человека ООН. По мнению Комитета, критически важным вопросом является «независимыи? и прозрачныи? контроль и надзор за решениями о сборе личнои? информации и данных по лицам, участвующим в мирных собраниях, а также за обменом ими или их хранением». Указанные Замечания распространяются и на Россию как участницу Международного пакта. Проблемы, связанные с использованием систем уличного видеонаблюдения и системы распознавания лиц, возникающие именно в контексте свободы собраний и выражения мнения, в 2020 году отмечала также Верховный комиссар ООН по правам человека Мишель Бачелет в своем докладе, посвященном влиянию современных технологий на права человека.
Данные соображения должны учитываться законодателем при установлении правового регулирования вопроса, и судами, которые разбирают конкретное дело, соотнося баланс различных прав и интересов и оценивая негативные эффекты для фундаментального права на свободу собраний. В январе 2021 года Консультативный Комитет при Совете Европы разработал руководящие принципы для технологий распознавания лиц при реализации Конвенции о защите частных лиц в отношении автоматической обработки персональных данных, которая ратифицирована и Россией. В них, в частности, устанавливаются минимальные требования к законодательству о системе распознавания лиц:
Кроме того, Комитет отмечает, что использование общедоступных изображений для идентификации лиц или создания баз данных не может быть законным только на основании их общедоступности — то есть если фотографии размещены в социальных сетях. Органы власти должны гарантировать, что такие изображения не будут использоваться без надлежащей правовой основы — например, только при подозрении в серьезных преступлениях. Необходимость прозрачного правового регулирования использования камер уличного наблюдения отметила также Венецианская комиссия — экспертный орган по мониторингу законодательства и правоприменительной практики в сфере прав человека при Совете Европы. Положительным опытом, по мнению Венецианской комиссии, является учреждение в некоторых странах специальных независимых органов, которые следят за соответствием государственного регулирования и практики международным стандартам в области защиты персональных данных. В практике Европейского суда по правам человека пока еще нет правовых позиций по вопросу использования системы распознавания лиц в отношении участников протестных акций. В начале 2020 года юрист Александра Россиус подала в ЕСПЧ жалобу в связи с задержанием в московском метро активиста Николая Глухина, который ранее провел пикет с картонной фигурой обвиняемого по «дадинской» статье (212.1 УК) Константина Котова. Доказательства против него включали в себя записи с камер видеонаблюдения в метро; сам Глухин предположил, что его идентифицировали с помощью распознавания лиц. По словам активиста, для его поиска использовалась технология распознавания лиц. 23 июня 2021 года ЕСПЧ коммуницировал жалобу. Юристы Межрегиональной ассоциации правозащитных организаций «Агора» поставили перед ЕСПЧ вопросы о нарушении права на уважение частной и семейной жизни, ограничении свободы собраний из-за массового использования системы распознавания лиц без согласия людей. Заявители — активистка Алена Попова и политик Владимир Милов — до этого безуспешно обжаловали в российских судах использование видеонаблюдения и системы распознавания лиц во время митинга в поддержку обвиняемых по «московскому делу» в сентябре 2019 года. Вместе с тем ЕСПЧ в различных решениях сформулировал ряд важных правил, которые можно применять и в вопросах использования распознавания лиц.
В жалобе приводится пример действующего на территории Евросоюза регламента, запрещающего сбор биометрических персональных данных без прямого согласия людей, что предотвращает массовое использование системы распознавания лиц. В судебной практике стран — участниц ЕС есть решения, где использование системы распознавания лиц признавалось нарушающим право на свободу выражения мнений и собраний. Кроме того, применение средств слежения в публичном пространстве может признаваться нарушением права на частную жизнь. Кроме общих международных проблем, в отечественных реалиях актуальны следующие правовые вопросы:
Ниже мы подробнее рассматриваем все эти проблемы. Хранение и доступ к данным с городских камер В Москве данные со многих камер городского наблюдения стекаются в ЕЦХД, собственником которого является городской Департамент информационных технологий (ДИТ). Круг субъектов, которые могут обратиться к данным городского видеонаблюдения, крайне широк: «Доступ в ЕЦХД для получения информации в режиме реального времени предоставляется высшим должностным лицам субъектов Российской Федерации и уполномоченным ими лицам, федеральным органам государственной власти, органам государственной власти города Москвы, организациям в целях осуществления своих функций и полномочий согласно их компетенции». Кроме того, четко не описаны обстоятельства, при которых возможно использование ЕЦХД — а значит, все перечисленные лица и органы власти имеют право обращаться к описываемым данным практически безгранично. ДИТ подчеркивает, что сотрудники правоохранительных органов имеют доступ к городской системе видеонаблюдения только со своих рабочих мест и «в целях осуществления ими своих полномочий». Доступ осуществляется по персональным учетным записям, «при выдаче которых пользователи подписывают документ о неразглашении конфиденциальной информации, а также о недопустимости передачи логина и пароля третьим лицам». Все факты доступа к информации, содержащеи?ся в ЕЦХД, в том числе факты демонстрации архивной информации и факты ее сохранения на внешних электронных носителях, регистрируются в журналах учета доступа к информации. Формально срок хранения данных с камер ограничен. Как указано на сайте ДИТ, для камер подъездного и дворового видеонаблюдения это пять календарных дней, для камер видеонаблюдения в местах массового скопления граждан — тридцать. В регламенте доступа к ЕЦХД от 2015 года также уточняется, что в случае, если данные будут зарезервированы, они хранятся в базе дополнительно тридцать дней, «после чего автоматически удаляются».
Помимо доступа к городским камерам наблюдения, в распоряжении сотрудников полиции есть еще ряд баз данных с информацией о паспортах, месте регистрации и истории привлечения к административной ответственности конкретных людей с паспортными фото (подробнее об этом см. раздел «Источники изображений для идентификации протестующих»). Этих двух блоков данных (видео с акций и фотографии человека с привязкой к личности) достаточно для массового распознавания лиц, они — ключевой инструмент для определения и поиска предполагаемых участников акций. Проблемы с хранением данных с видеокамер наглядно иллюстрирует кейс жительницы Москвы Анны Кузнецовой, который сопровождали юристы проекта «Роскомсвобода». Летом 2020 года Кузнецова обнаружила услугу в даркнете по предоставлению данных с камер городского наблюдения, которые запечатлели интересующего покупателей человека. Женщина в рамках эксперимента заказала данные по собственному изображению. После оплаты она получила отчет с результатом от 79 столичных камер с указанием адресов, где она была в течение последнего месяца. В рамках уголовного дела двое сотрудников столичной полиции признали вину и получили судебные штрафы 10 и 20 тысяч рублей (размер штрафов соотносим со стоимостью одного «пробива по лицу»). Само дело суд прекратил. Дело Кузнецовой показывает, что хранящиеся видеоданные не имеют надежной защиты и становятся товаром на черном рынке либо появляются в общем доступе в результате утечки. Юристы «Роскомсвободы» потребовали ввести мораторий на использование системы распознавания лиц, пока не будет обеспечена безопасность граждан от злоупотреблений. Обработка биометрических данных
Позиция судов и других органов власти, считающих законным применение распознавания лиц для поиска участников акций, основана на трех основных аргументах:
Все эти аргументы представляются нам несостоятельными. Ниже мы объясним почему. Распознавание лиц не является обработкой персональных данных 30 апреля на жителя Москвы Андрея Петрухина составили протокол по ч. 6.1 ст. 20.2 КоАП — его посчитали участником акции 21 апреля. В качестве доказательств полицейские использовали фототаблицу и видеозапись с камер, мужчине назначили штраф. В апелляции 18 мая Мосгорсуд признал применение технологии распознавания лиц в этом случае законным. По мнению суда, ДИТ на основе ЕЦХД, несмотря на использование системы распознавания лиц, оперирует только изображениями человека, сравнивая именно их; а идентификацию гражданина якобы проводит уже сотрудник полиции. По мнению суда, алгоритм распознавания лиц не работает с персональными данными:
Утверждения судов о том, что распознавание лиц не является обработкой персональных данных, противоречит основным понятиям, содержащимся в Федеральном законе «Об обработке персональных данных». Положения о том, что фотография человека относится к биометрическим персональным данным, содержатся как в ФЗ-152 «О персональных данных», так и в разъяснениях Роскомнадзора.
Вероятность схожести изображений, которая определяется с помощью системы распознавания лиц, приводит к установлению личности гражданина и используется органами именно в этих целях. Поэтому мы считаем, что в данном случае использование системы распознавания лиц — это работа именно с персональными данными человека без его согласия. Совет Европы в последних поправках к Конвенции о защите частных лиц в отношении автоматической обработки персональных данных включил биометрию в особые категории данных, обработка которых требует особенно строгих условий. Биометрические данные при этом в статье 6 Конвенции определены как данные, однозначно идентифицирующие человека. Согласно российскому законодательству, обработка биометрических персональных данных не допускается без письменного согласия самого человека. Из этого правила есть исключения, в частности, оперативно-разыскная деятельность и осуществление правосудия. Тем не менее эти исключения не применимы к полномочиям полиции в делах об административных правонарушениях: правосудием занимается только суд, а не полиция, а оперативно-разыскная деятельность проводится только в случае преступления, предусмотренного Уголовным кодексом. Подробнее об этом мы рассказываем в разделе «Оперативно-разыскные мероприятия и дела об административных правонарушениях». Камеры следят за территорией, а не за людьми Еще один аргумент, которым оперируют власти, состоит в том, что камеры следят за территорией, а не за людьми.
Этот аргумент представляется несостоятельным, так как на видеозаписи попадают люди, лица которых в конечном счете и распознаются. То есть для целей использования системы основным объектом становится именно изображение человека, а не территории. Распознавание лиц используется в публичных интересах Рассматривая дело одного из предполагаемых участников акции 21 апреля в Москве, Савеловский суд вынес обвинительное постановление, в котором сослался на ФЗ «О полиции» и заявил, что правоохранители в рамках расследований уголовных дел и в отношении административного производства могут запрашивать у различных органов «необходимую информацию». При этом, по мнению суда, «применение технологии распознавания лиц в городской системе видеонаблюдения в полной мере соответствует требованиям действующего законодательства, направлено, в частности, на защиту правопорядка, обеспечение безопасности и предоставление сотрудникам ГУ МВД России по г. Москве доступа к ЕЦХД в указанных выше целях для выполнения возложенных обязанностей» и не нарушает прав человека на частную жизнь. Московская Уполномоченная по правам человека Татьяна Потяева солидарна с судами и считает, что «применение указанной технологии и использование ее правоохранительными органами не носят произвольного характера, а имеют цель обеспечения безопасности населения Москвы и фиксации правонарушений». И Уполномоченная, и Мосгорсуд ссылаются на п. 1 ст. 152.1 Гражданского кодекса, в соответствии с которым согласие гражданина на использование его изображения не требуется, когда оно осуществляется в государственных, общественных или иных публичных интересах или когда такое изображение не является основным объектом использования. Между тем Гражданский кодекс применим для гражданских правоотношений, а использование изображений граждан сотрудниками правоохранительных органов ими не регулируется. Правомерная цель поддержания правопорядка не исключает того, что вторжение сферу прав и свобод граждан должно быть четко предписано законом. А закон не содержит норм, которые разрешали бы обработку персональных данных без согласия гражданина в контексте КоАП. При этом отсутствие массового применения технологии распознавания лиц ко многим другим типам правонарушений (как, например, переход дороги в неположенном месте или безбилетный проезд) свидетельствует, что основной целью применения этой технологии является не защита общественных интересов, а преследование политических оппонентов власти. Оформление материалов административных дел Если протокол о правонарушении на человека составили постфактум, а не после задержания на акции, это зачастую означает, что его личность на месте не устанавливалась (хотя иногда паспортные данные полицейские переписывают, например, при проведении пикетов). Поэтому правоохранителям необходимо объяснить, каким образом произошло сопоставление личности между человеком, запечатленным на видеозаписи, и лицом, которое пытаются привлечь из-за участия в несогласованной акции. Изучив доступные материалы, ОВД-Инфо приходит к выводу, что основных способов сделать это у полицейских существует два:
Ни в одном из этих случаев полиция «на бумаге» не признает, что для определения личности человека каким-либо образом использовалась технология распознавания лиц. Не исключено, что правоохранители предпочитают лишний раз не документировать применение распознавания лиц именно потому, что оно находится в «серой зоне» российского законодательства. Оперативно-разыскные мероприятия и дела об административных правонарушениях Использование распознавания лиц можно отнести к следующим типам оперативно-разыскных мероприятий: сбор образцов для сравнительного исследования, наблюдение, отождествление личности, получение компьютерной информации.
Оперативно-разыскные мероприятия (ОРМ) входят в исключения, предусмотренные п. 2 ст. 11 ФЗ «О персональных данных»: «Без согласия субъекта персональных данных обработка биометрических персональных данных может осуществляться <…> в случаях, предусмотренных законодательством РФ <…> об оперативно-разыскной деятельности». То есть в теории в ходе ОРМ полицейские могут обрабатывать персональные данные без согласия человека. Однако согласно позиции Конституционного суда, оперативно-разыскная деятельность может осуществляться только на основании признаков преступления, предусмотренных Уголовным кодексом:
В то же время, по мнению Конституционного суда, оперативно-разыскные действия можно проводить, когда уголовное дело еще не возбуждено, но «уже имеется определенная информация, которая должна быть проверена (подтверждена или отвергнута) в ходе оперативно-разыскных мероприятий, по результатам которых и будет решаться вопрос о возбуждении уголовного дела». В 2020 году Конституционный суд также выразил мнение о том, что если в результате ОРМ выявлено не преступление, а административное правонарушение, само по себе это «не свидетельствует о незаконности данного оперативно-разыскного мероприятия, о недостоверности его результатов и недопустимости их использования в доказывании правонарушения согласно соответствующему процессуальному законодательству». Аналогичную позицию высказывал и Верховный суд Чувашии. Однако оба случая касались только одного из видов ОРМ — контрольной закупки, в контексте митингов вопрос не рассматривался. Конституционный суд не увидел проблем в практике использования материалов оперативно-разыскных мероприятий в административных делах. Однако это не значит, что в каждом конкретном случае суды общей юрисдикции не должны проверять законность и обоснованность действий исполнительных органов. Согласно Кодексу об административных правонарушениях, не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона — в данном случае, закона «Об оперативно-розыскной деятельности» (орфография сохранена). А согласно этому закону основанием для ОРМ являются «ставшие известными органам, осуществляющим оперативно-разыскную деятельность, сведения о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела». По нашему мнению, в контексте рассматриваемых митингов у полиции не было оснований для проведения ОРМ, так как изначально не было признаков совершенного преступления и признаков проверки по уголовному делу. Как следствие, полученные в ходе ОРМ сведения не являлись допустимым доказательством в рамках дел об административных правонарушениях. Законность проведения ОРМ в рамках конкретного дела должны оценивать суды, однако на практике этого не происходит. Рапорт сотрудника без указания на ОРМ Отдельного внимания заслуживает способ приобщения фотографий и видеозаписей с помощью рапорта сотрудника полиции: якобы тот «установил» на изображениях конкретного гражданина. При этом в подобных случаях нет ссылок на оперативно-разыскные мероприятия, а также нет ответов на вопрос, как именно удалось установить личность конкретного человека. В рапортах полицейских могут присутствовать указания на то, что видео и фото получены, например, из ДИТ, но не всегда указываются основания этого. Более того, во многих рапортах присутствует формулировка «человек, схожий с». Подобные доказательства и такое их оформление в материалах дел об административных правонарушениях по-разному оцениваются судами. В ряде исследованных ОВД-Инфо дел суды не вызывали на допрос сотрудников полиции и способ отождествления лиц просто оставался неустановленным. Таким образом, суды принимали сам рапорт полицейского без дополнительных пояснений как достаточное доказательство. Тем не менее в некоторых случаях суды критически воспринимали подобные свидетельства. Причиной возвращений дел в полицию становилось, например, то, что установить человека с помощью представленной правоохранителями видеозаписи невозможно. В Нагатинском районном суде Москвы эксперт, ознакомившись с делом москвича за акцию 21 апреля, не смогла идентифицировать его с лицом, фигурирующим в материалах. В Бабушкинском районном суде судья заявила, что по видеозаписи невозможно разглядеть участника акции, а поэтому факт нарушения остается недоказанным. По этой же причине Зеленоградский суд не стал рассматривать дело человека, которого пытались привлечь за акцию 21 апреля. Судья Перовского районного суда Москвы в постановлении о возвращении дела указала, что в материалах не объясняется, каким образом установили личность привлекаемой к ответственности гражданки: »…из рапорта оперуполномоченного 1 отделения 8 отдела УУР ГУ МВД России по г. Москве не следует, каким именно образом было установлено, что зафиксированное на видео лицо является именно [ФИО] … а так же из рапортов УУП ОМВД России по району Ивановское г. Москвы не следует, на основании каких конкретных доказательств должностные лица пришли к выводу о том, что [ФИО]… является лицом, совершившим вменяемое ей правонарушение». По мнению судьи, из фото- и видеоматериалов при этом следует лишь то, что «прохожие идут по тротуару»: «Не установлено, кто именно из зафиксированных лиц является (и является ли вообще) …[ФИО]… личность указанных лиц суду не известна, какими-либо средствами для идентификации данных лиц суд не располагает, в распоряжение суда не представлены конкретные источники установления личности изображенного на фото и видео гражданина». Судья также указывает, что сотрудники полиции, составившие рапорт, не были очевидцами произошедшего, а значит не могут сказать, была ли обвиняемая на митинге или нет. При этом сама гражданка, которую пытались привлечь к ответственности, свое присутствие на видеозаписи отрицает, как и присутствие на мероприятии. Из постановлений о прекращении или возвращении дел можно сделать следующий вывод: ключевой проблемой для привлечения к ответственности протестующих с помощью распознавания лиц является вопрос установления личности на изображении и идентификация конкретного человека с этим изображением. Без упоминания этой технологии или конкретных оперативно-разыскных мероприятий между человеком в суде и гражданином на видео или фото возникает брешь: доказать, что это одно лицо, становится невозможно. Меры правовой защиты Адвокат Екатерина Абашина отмечает, что по делам об административных правонарушениях практически единственным способом защиты является ходатайство об исключении из материалов дела недопустимых доказательств. Удовлетворение или игнорирование подобного ходатайства остается на усмотрение судьи. На примере дела Анны Кузнецовой становится понятно, что подача административных исков против МВД или профильных городских ведомств пока не приводит к изменению позиции городских властей. Аргументы властей сводятся к тому, что система распознавания лиц используется в легитимных целях обеспечения общественной безопасности, а собранные данные сами по себе не содержат всех элементов для идентификации конкретного человека — Кузнецова сама предоставила злоумышленникам свою фотографию. Особой проблемой является и то, что человек, чьи биометрические данные незаконно обрабатываются с использованием системы распознавания лиц, может и не узнать о нарушении, так как в материалах факт применения технологии скрывается. Следовательно, и обжаловать его будет затруднительно. Специальный докладчик ООН по праву на свободу мнений и их свободное выражение Дэвид Кэй в 2019 году отметил «отсутствие судебного надзора, средств правовои? защиты, основании? для подачи исков, правоприменения и механизмов обеспечения сохранности данных [полученных в результате использования систем слежения]». В связи с высокой степенью угрозы для свободы выражения мнений и частной жизни и отсутствием прозрачного глобального и государственного регулирования, Спецдокладчик рекомендовал странам «незамедлительно ввести мораторий на экспорт, продажу, передачу, использование или обслуживание разработанных частным образом средств слежения до тех пор, пока не будет установлен режим гарантий, предусматривающий защиту прав человека». Проблемы преследования постфактум Раньше главный риск для участников акций заключался в возможности задержания непосредственно на мероприятии. Применение камер и системы распознавания лиц делает преследование менее предсказуемым и несет в себе дополнительные риски. Преследование постфактум сопряжено с серьезным вторжением в частную жизнь и влиянием на другие сферы жизни, не связанные с гражданской активностью. Полицейские могут приходить как по прописке, так и по актуальному месту жительства. По крайней мере в двух известных ОВД-Инфо случаях полицейские нарушили неприкосновенность жилища: в одном, оттолкнув мать участника акции, они прошли к нему в комнату, в другом — проникли в комнату студента в общежитии. Визиты полицейских на учебу или работу имеют маргинализирующий эффект для участника акции: существует риск, что соученики или коллеги станут хуже к нему относится, его могут исключить или уволить. Публичное задержание человека в его привычной среде, в окружении коллег, соседей, одноклассников или однокурсников может привести к дискриминации даже если полиция и алгоритмы ошиблись. При этом подобное задержание не является исключительной мерой и не соответствует требованиям КоАП — почему подозреваемого в административном правонарушении нельзя вызвать в отдел полиции в установленном законом порядке?
Иногда в отношении задержанных постфактум сразу применяют арест. Эта практика противоречит позиции ЕСПЧ, который обращает внимание на необходимость отсрочки исполнения ареста в делах об административных правонарушениях до апелляции. В тех случаях, когда человека задерживают постфактум, необходимость незамедлительного исполнения ареста представляется еще менее обоснованной, чем при задержаниях на акциях. В отличие от большинства административных статей, срок привлечения к ответственности по самой распространенной «митинговой» статье 20.2 КоАП составляет не три месяца, а один год. То есть в течение года после акции на ее участников могут составить протоколы и назначить им наказание. Если раньше такие риски возникали только для задержанных на акции, то теперь с ними может столкнуться любой из участников. В результате на протяжении продолжительного времени участники собраний находятся в ожидании возможного задержания. Если в течение полугода трижды вступило в силу решение суда по административной ответственности в связи с митингом (по статье 20.2 КоАП), то после очередной акции человеку может грозить уголовное дело по так называемой «дадинской» статье (ст. 212.1 УК). Для возбуждения дела важно не то, когда проходили акции, а то, когда вступили в силу решения судов. Привлечение к ответственности постфактум дает правоохранительным органам возможность манипулировать этими сроками, сближая даты постановлений, даже если сами мероприятия изначально не укладывались в полгода. Это увеличивает личные риски для протестующих, а в сочетании со сложной формулировкой статьи 212.1 УК еще и запугивает их. Артема Пугачева, которого забрали в отдел полиции прямо из комнаты в общежитии, ранее уже привлекли к ответственности за участие в акции 2 февраля. Хотя это был лишь второй для него протокол по статье 20.2 КоАП, задержание постфактум заставило его пересмотреть свое отношение к участию в акциях: «Не хочется попасться [еще раз], можно получить 212.1 статью. Честно говоря, возможность участвовать для себя я вижу сейчас только в виде какой-то моральной или финансовой поддержки, но не лично. По крайней мере в ближайшее время, пока не „сгорят“ все эти случаи». На практике с преследованием постфактум сталкиваются далеко не все протестующие: по-видимому, распознать удается пока лишь отдельных лиц. Кроме того, в судах бывает сложно доказать, что человек действительно участвовал в акции, если он не был сразу же задержан. Тем не менее само наличие угрозы преследования и перечисленных негативных эффектов имеет высокий потенциал деморализации гражданского общества и становится рычагом для дальнейшего ограничения свободы собраний. Заключение 2021 год ознаменовался массовыми задержаниями участников акций постфактум. В Москве такие задержания начались в январе и к осени стали уже обыденной практикой. Например, массовым задержаниям в метро и на улице подверглись участники встречи с депутатами КПРФ на Пушкинской площади 20 сентября. Спустя четыре дня после мероприятия МВД Москвы выпустило заявление, в котором проинформировало, что в связи со встречей задержано более 30 человек и «комплекс мероприятий, направленный на установление личностей участников, продолжается». Преследование постфактум сопряжено с дополнительными негативными эффектами: продленным ощущением угрозы, риском, что полицейские будут посещать родственников или неожиданно придут на работу, учебу, домой. Увеличение масштабов таких задержаний становится возможным с введением уличной съемки в сочетании с технологией распознавания лиц. Несмотря на явную угрозу частной жизни граждан, в последние годы системы распознавания лиц активно внедряются в ежедневное пользование. В банковской сфере уже предлагают идентификацию с их помощью, а в офисы некоторых компаний можно войти по биометрическим данным. Кроме того, с 15 октября на всех станциях московского метрополитена уже можно оплачивать проезд с помощью системы распознавания лиц FacePay. Запуская FacePay, мэр города Сергей Собянин заявил: «Мы думали, что никто не будет записываться. Кому охота себя фотографировать, заводить в систему свои данные, привязывать банковский счет — это же с ума сойти. Пятнадцать тысяч за несколько недель записались. С 15 сентября мы удвоим количество станций, а с 15 октября сделаем по всем станциям метрополитена Москвы». С июля 2020 года в Москве действует «экспериментальный правовой режим», позволяющий компаниям, занимающимся разработками в сфере искусственного интеллекта и включенным в специально созданный для этого реестр, получать доступ к обезличенным персональным данным. Этот режим был введен в рамках «Национальной стратегии искусственного интеллекта на период до 2030 года». На основе искусственного интеллекта работают и системы распознавания лиц. Как объясняется на портале стратегии, этот режим действует для того, чтобы «устранить правовые барьеры» и ускорить развитие и внедрение технологий в Москве. В тексте уточняется, что в дальнейшем подобные «песочницы» для развития технологий могут появиться и в других регионах. Развивают и внедряют системы распознавания лиц и подразделения правоохранительных органов. Так, в 2020 году издание «Коммерсантъ» писало, что МВД к концу 2022 года потратит 245 млн рублей на разработку базы данных ИБД-Ф 2.0 для автоматизации работы полицейских. В ИБД-Ф планируется включить подсистему «Опознание. Биометрическая идентификация», позволяющую искать людей по изображениям через биометрический процессор по распознаванию лиц. С распространением систем распознавания лиц в повседневной жизни увеличивается и количество источников, откуда правоохранительные органы могут получать изображения для сравнений с предполагаемыми участниками акций, и возможность правовых нарушений ? например, в случае утечки данных. В контексте уличных акций распознавание лиц фигурирует не только в столице. Наше исследование показывает, что география технологии расширяется. Явные указания на ее применение нам удалось обнаружить в судебных постановлениях, вынесенных в отношении демонстрантов в Нижнем Новгороде и Сочи. По нашим данным, после акции 21 апреля как минимум в 17 городах люди сталкивались с преследованием постфактум и использованием фото- и видеодоказательств — такое сочетание с большой вероятностью может указывать на использование распознавания лиц. Анализ масштабов этого явления затрудняет то, что органы власти, по-видимому, предпочитают не документировать случаи применения технологии. В материалах дел об административных правонарушениях и в судебных постановлениях мы часто находим лишь косвенные подтверждения без прямого указания. Это становится препятствием и для судебного обжалования. По нашему мнению, нежелание властей афишировать на бумаге применение распознавания лиц связано, в первую очередь, с тем, что эта технология, несмотря на стремительное развитие, остается в «серой зоне» правового регулирования. Эту проблему в декабре 2021 года выделяют и авторы доклада президентского Совета по правам человека, посвященного цифровому пространству: «Параллельная „цифровая“ власть в России и в мире пока фактически никак не регламентирована. В нашей стране она не укладывается в рамки и без того плохо работающего на практике и почти неисполняемого федерального закона №?152-ФЗ „О персональных данных“. Эта власть сейчас проявляет себя как ей угодно, существуя в „серой зоне“ или правовом вакууме». Несмотря на редкие позитивные примеры применения записей с уличных видеокамер для защиты права на свободу собраний, отсутствие четкого регулирования в одних случаях и нарушение уже существующих правил в других превращают технологию распознавания лиц в новый инструмент масштабных политических преследований. Предложения по улучшениям Для решения специфических проблем, связанных с привлечением к административной ответственности участников протестов, выявленных с использованием системы распознавания лиц, мы предлагаем следующее:
Что касается общих предложений, мы предлагаем следующее:
Существуют разные варианты подобного урегулирования. Например, за использованием технологии можно установить обязательный судебный контроль, как это предусмотрено для других случаев грубого вторжения в частную жизнь граждан, например, в случае обысков. Также важно ввести в практику механизм уведомления субъекта персональных данных о применении в отношении него распознавания лиц, чтобы человек имел возможность обжаловать подобное вмешательство. Судебному контролю должны подвергаться как доступ к базам данных с видео- и фотоизображениями, которые используются при распознавании лиц, так и основания, на которых этот доступ предоставляется. Особенно важно, у каких органов и в каких случаях есть доступ к использованию системы распознавания лиц. Подобные списки должны быть закрытыми и не предполагать расширительного толкования. Не менее важен контроль над базами данных, с которыми сверяют видео уличного наблюдения. Должен быть правовой механизм исключения персональных данных человека из указанных баз. Как в случае хранения видеозаписей с камер уличного наблюдения, так и в случае хранения данных в базах для сравнения с изображениями на видео должен быть установлен срок хранения данных. Важно на нормативном уровне закрепить недопустимость использования распознавания лиц в административных делах, связанных с реализацией свободы собраний (например, статьи 20.2 и 20.2.2 КоАП). Негативный сдерживающий эффект от подобного вторжения в свободу собраний несоизмерим с возможной оптимизацией расследования административных правонарушений, которые не имеют такой общественной опасности, как преступления. Частичной проработкой нормативного регулирования могло бы заняться Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций как федеральный орган исполнительной власти, который с лета 2021 года осуществляет регулирование в сфере идентификации физических лиц на основе биометрических персональных данных.
Резюме В 2021 году постфактум после акций протеста задержали не менее 454 человек в 17 городах. Большинство таких случаев — 363 — были связаны с митингом в поддержку Алексея Навального 21 апреля. Еще 91 задержание произошло в связи со всероссийскими акциями 23 и 31 января, а также акциями 20 и 25 сентября на Пушкинской площади в Москве. Задержания постфактум применялись и ранее: по данным ОВД-Инфо, в 2018-м известно о 219 таких задержаниях в 38 регионах; в 2020-м во время протестов в Хабаровском крае зафиксировано 121 задержание между акциями. Однако в 2021 году подобные задержания стали особенно массовыми и концентрированными. Мы объясняем это тем, что для выявления участников акций полиция начала использовать машинное распознавание лиц, запечатленных на фото и видео. Среди обратившихся в ОВД-Инфо в связи давлением постфактум после акции 21 апреля как минимум 164 человека отметили, что в ходе общения с полицией в суде они узнали об использовании в качестве доказательств фото- и видеоматериалов. Из судебных постановлений нам известно, что к поиску предполагаемых участников по камерам подключались различные подразделения полиции: отделы охраны общественного порядка, участковые, Центр «Э», уголовный розыск, Бюро специальных технических мероприятий (БСТМ). Для выявления протестующих используются записи с камер наружного наблюдения (в Москве они хранятся в базе ЕЦХД, которой оперирует Департамент информационных технологий, в других городах они собираются системами «Безопасный город»), оперативная съемка сотрудников правоохранительных органов, фото и видео из интернета: телеграм-каналов, чатов, личных страниц в социальных сетях, YouTube. Известны случаи, когда камеры — например, установленные в подъезде или в метро — использовались также для определения местонахождения человека для привлечения его к административной ответственности. Для идентификации полиция задействует базы данных с фотографиями из документов (паспортов, загранпаспортов, социальных карт) и из соцсетей. Доказательств того, что используются снимки, сделанные в отделах полиции при предыдущих задержаниях, мы не обнаружили. Хотя сотрудники полиции нередко сообщают задержанным, что их «нашли по камерам», в официальных документах — материалах дел и судебных постановлениях — применение технологии распознавания лиц скрывается. Признаками использования распознавания лиц является наличие в материалах дел фотографий человека из документа, доступом к которому может обладать МВД, и ее сравнение со скриншотом из видео с акции; указание процента схожести изображений или упоминание модуля «ПАРСИВ». При этом география этой технологии выходит за пределы Москвы: явные указания на ее применение нам удалось обнаружить в судебных постановлениях, вынесенных в отношении демонстрантов в Нижнем Новгороде и Сочи. Преследование за участие в акции, отложенное во времени, сопряжено с дополнительными сложностями и большими негативными последствиями по сравнению с задержанием во время акции. В том числе, с серьезным вторжением в частную жизнь и влиянием на другие сферы жизни человека. Практика задержаний постфактум имеет явную карательную направленность и оказывает запугивающий и маргинализирующий эффект на потенциальных участников собраний. С учетом того, что срок привлечения к административной ответственности по наиболее распространенной «митинговой» статье 20.2 КоАП увеличен до года, участники акций на протяжении продолжительного времени находятся в ожидании возможного задержания. Уже известны случаи, когда на человека составляли протокол спустя более шести месяцев после акции. Наконец, привлечение к ответственности постфактум дает правоохранительным органам возможность манипулировать сроками рассмотрения дел в судах, создавая основу для использования обвинений в «повторном» и «неоднократном» нарушении (ч. 8 ст. 20.2 КоАП и 212.1 УК), которые чреваты суровыми санкциями. Привлечение участников акций к ответственности с применением технологии распознавания лиц предполагает обработку биометрических данных без согласия их обладателей. В материалах дел идентификация демонстрантов часто оформляется как проведение оперативно-разыскных мероприятий, не предусмотренных для административных правонарушений. Само применение технологии при этом находится в «серой зоне» — случаи, когда правоохранители могут ее применять, не нарушая закона «О персональных данных», нигде не прописаны. Вероятно, законность использования распознавания лиц для административного преследования протестующих не очевидна и сотрудникам правоохранительных органов: именно этим может объясняться то, что применение технологии скрывают в официальных документах. Отсутствие в документах упоминания технологии затрудняет обжалование ее использования и не дает увидеть истинный масштаб ее применения. В отдельных случаях суды одобряют использование распознавания лиц в делах демонстрантов под предлогом защиты общественных интересов. Между тем отсутствие массового применения этой технологии ко многим другим типам правонарушений (таким как переход дороги в неположенном месте или безбилетный проезд) свидетельствует, что основной целью является не защита общественных интересов, а преследование политических оппонентов власти. Ряд вопросов, связанных с созданием и функционированием инфраструктуры, необходимой для использования системы распознавания лиц для ограничения протестов (уличная фото- и видеосъемка, хранение полученных данных, формирование баз фотоснимков с идентификацией личности), доступом сотрудников полиции к базам данных, защитой персональных данных недостаточно урегулированы. В сочетании с непрозрачностью применения и отсутствием публичного контроля возможно превращение этой технологии в инструмент политически мотивированного преследования. Пока с задержаниями постфактум сталкивается небольшая доля участников акций. Даже если опираться на официальные данные, в акции 21 апреля в Москве участвовали около шести тысяч человек — значительно больше, чем впоследствии привлекли к административной ответственности. Тем не менее риски преследования постфактум распространяются на всех участников, что не может не оказывать сдерживающий эффект, препятствуя реализации права на свободу собраний. Давление на общество оказывает также лишение участников собрания некоторой степени анонимности, которая является частью коллективного действия, и массовое вмешательство в частную жизнь людей, происходящее из-за неизбирательности процесса распознавания лиц. С критикой применения системы распознавания лиц выступают и международные органы защиты прав человека. В частности, они указывают на то, что ее использование может приводить к чрезмерному вмешательству полиции в жизнь граждан. В международном праве отмечается важность детального и предсказуемого нормативного регулирования применения таких технологий, важность уважения права на частную жизнь в публичном пространстве, а также необходимость согласия на обработку персональных данных. С учетом того, что системы распознавания лиц активно развиваются, а их применение захватывает все больше сфер жизни, особенно важно исключить такое их использование, которое приводит к ущемлению прав человека. Важно также разработать необходимое правовое регулирование, отвечающее международным стандартам. Более детальные рекомендации представлены в разделе «Предложения по улучшениям». Приложение Основания для прекращения или возвращения дел после задержания постфактум В качестве примера мы публикуем 16 дел по статье 20.2 КоАП, связанных с задержанием постфактум, которые московские суды первой инстанции прекратили или вернули в полицию для устранения недостатков в протоколах. Задержание постфактум порождает дополнительные основания для прекращения дел. Мы полагаем, что аргументы, которые привели к благоприятному развитию событий, могут быть полезны тем, кого постфактум привлекают к ответственности за участие в акциях, и защитникам, которым, вероятно, все чаще придется сталкиваться с такими делами. Предлагаемые нами доводы можно сгруппировать в три блока: идентификация участника акции по видео или фотографии, свидетельские показаниями и процессуальные нарушения. Ниже в таблице можно найти примеры таких аргументов в реальных делах.
Источник: ovdinfo.org Комментарии: |
|