Умирать не хочется, но придется |
||
МЕНЮ Главная страница Поиск Регистрация на сайте Помощь проекту Архив новостей ТЕМЫ Новости ИИ Голосовой помощник Разработка ИИГородские сумасшедшие ИИ в медицине ИИ проекты Искусственные нейросети Искусственный интеллект Слежка за людьми Угроза ИИ ИИ теория Внедрение ИИКомпьютерные науки Машинное обуч. (Ошибки) Машинное обучение Машинный перевод Нейронные сети начинающим Психология ИИ Реализация ИИ Реализация нейросетей Создание беспилотных авто Трезво про ИИ Философия ИИ Big data Работа разума и сознаниеМодель мозгаРобототехника, БПЛАТрансгуманизмОбработка текстаТеория эволюцииДополненная реальностьЖелезоКиберугрозыНаучный мирИТ индустрияРазработка ПОТеория информацииМатематикаЦифровая экономика
Генетические алгоритмы Капсульные нейросети Основы нейронных сетей Распознавание лиц Распознавание образов Распознавание речи Творчество ИИ Техническое зрение Чат-боты Авторизация |
2021-12-27 19:00 Мы все умрем, и это действительно страшно. Человечество пытается справиться с этим страхом тысячи лет. Стратегии борьбы могут быть как продуктивными (например, научиться получать удовольствие от жизни в настоящем), так и деструктивными (вроде трудоголизма, который только убивает нас быстрее). Трудоголизм, косметология, сожаления, жертвенность, идеологизированность и ритуалы — психолог и ведущая канала «Назойливый вольный слушатель» Полина Михайлова рассказывает о 6 признаках неосознанного ужаса перед умиранием, понимание которых помогает принять жизнь такой, как она есть. Человек — единственное существо, способное к рефлексии собственной смерти. Это знание плюс инстинкт самосохранения равно ужас, который преследует нас на протяжении всей жизни. Под давлением страха смерти мы стремимся создать в повседневной жизни иллюзию контроля (сожалеем о прошлом, берем все на себя, обвиняем себя в чужом выборе) либо сдаемся (перекладываем ответственность и занимаем жертвенную позицию). Это может проявляться в как в стиле жизни, так и в переживаниях. 1. Манипуляции с внешностью, скрывающие возраст Например, закрашивание седины, пластические операции или крем от морщин. Следы времени во внешности, старость, болезни — все это ассоциируется с близостью смерти. Простейший ответ в таком случае — «не напоминайте». Люди могут не только быть одержимыми косметологией, но и не выносить разговоров о проблемах со здоровьем и даже изображений черепов. Как будто смерть не случится, если ее игнорировать. 2. Сожаления о прошлом Бывает, что мы усиленно вздыхаем по поводу прошлого и думаем, что «должны были тогда вот так ответить тому хаму» или «не надо было говорить ей, что она мне нравится, тогда все было бы по-другому». При любом раскладе, что бы мы ни делали, можно найти ворох поводов для сожаления. В погружениях в прошлое, как бы это ни было больно, есть масса преимуществ для нашей психики. Например, убегание от опасной реальности и ответственности за взаимодействие с ней. В реальности нужно делать выбор, а в прошлом можно покопаться — и избежать выбора, ведь прошлого не изменить. В этих переживаниях закрепляется жертвенная позиция «если бы не те обстоятельства, я был бы счастлив, но теперь я несчастлив, и это все из-за тех обстоятельств». К тому же, в прошлом все уже случилось, там есть определенность; в реальности же определенности нет, она полна непредвиденных опасностей, и самая страшная из них — смерть. В прошлом же места смерти нет. 3. Патологический трудоголизм Речь идет о патологической привязанности к работе, когда стремление к деятельной жизни выходит за рамки естественного трудолюбия и превращается в зависимость. Страдающий от трудоголизма человек чувствует постоянную тревогу из-за страха потерпеть неудачу, проиграть в конкурентной борьбе или показаться некомпетентным; он компульсивно стремится к одобрению окружающих, от мнения которых напрямую зависит его эмоциональное состояние. Всемирная организация здравоохранения определяет трудоголизм как излишнюю опору на работу как исключительный источник идентичности и поддержки; при этом другие ценности, вроде семьи, друзей или здоровья, остаются без внимания. Как это может быть связано с ужасом перед осознанием своей смерти? Люди используют труд как щит от тревоги и неуверенности в завтрашнем дне. Работа делает жизнь человека более осмысленной и упорядоченной, расписывает ее по дням, неделям и месяцам, позволяя почувствовать власть над временем. Отсутствие временно?й структуры и конкретной цели способствует возникновению экзистенциального вакуума и вызывает чувство тревоги. В труде человек учится и достигает определенного мастерства, что дает ему ощущение творческого успеха и наличия в жизни смысла. Без него может развиться ноогенный невроз — мучительный поиск в экзистенциальном вакууме хоть чего-нибудь ценного. Когда баланс между трудом и любовью не соблюден, работа становится формой аддикции — навязчивой потребности, через которую человек убегает от реальности в альтернативное состояние. Оно выгодно тем, что в нем мы отвлекаемся от опасностей, которые несет реальность, и чувствуем больше иллюзорного контроля над своей жизнью. Трудоголизм как патологическое состояние может развиться из-за:
Чрезмерный труд становится важным и часто единственным компенсаторным механизмом, который помогает справиться с эмоциональным хаосом, закрыть глаза на проблемы и придать жизни хоть какую-то гармонию. Проблема в том, что механизм этот довольно хрупкий: любое событие «не по плану» выбивает человека из колеи, посягает на его идентичность и оголяет перед ним факт его смертности, который он всеми силами старается игнорировать. Чтобы такого не случилось, нужно обрести дополнительную опору, которая будет поддерживать в трудные времена, и отыскать новый источник ресурса, но для этого придется обращаться к реальности со всеми ее непредсказуемыми угрозами. А это может быть страшно. 4. Перманентная жертвенная позиция Суть этой позиции в полном снятии с себя ответственности и перекладывании ее на «более влиятельных» людей и обстоятельства. В чем смысл жертвенности как стратегии убегания от страха смерти? В современной психологии распространено понятие локуса контроля — воспринимаемого источника собственного поведения. Люди с внутренним локусом контроля склонны принимать ответственность за свои действия и считают, что сами распоряжаются собственной судьбой. Люди с внешним локусом контроля, наоборот, рассматривают источник своих действий как внешний и полностью приписывают свои успехи или неудачи чему угодно, но не себе. Когда человек делает выбор, это всегда в каком-то смысле необратимо; он закрывает одну дверь, чтобы суметь открыть другие. Необходимость выбирать и нести ответственность подразумевает, что пути назад нет и не будет. Человек может не выдержать такого давления и переложить этот процесс на внешние силы — чаще всего на кого-то другого. В таком случае появляется ощущение, что этот кто-то и контролирует все, что происходит вокруг. Ребенок воспринимает родителя как всесильного великана-волшебника, рядом с которым всегда безопасно и предсказуемо; здесь ситуация похожа. Ради поддержания иллюзии человек способен принести в жертву очень и очень многое. Этот процесс, разумеется, происходит неосознанно, помимо воли. Получается замкнутый круг: чем сильнее нас пугает реальность, тем выше наша потребность в иллюзии безопасности под крылом у другого; чем выше потребность в этой иллюзии, тем больше мы готовы принести в жертву ради нее; чем больше мы принесли в жертву, тем сложнее нам от иллюзии отказаться. Мы можем жертвовать даже собственным здоровьем, а в крайнем случае и жизнью, потому что потенциальная награда за это — освобождение от смерти. «Я отдала тебе свои лучшие годы», «Я угробил на тебя все свое здоровье, и вот твоя благодарность?» — в этих способах манипуляции выражается разочарование от понимания бессмысленности жертвы и отсутствия той награды, на которую мы, не отдавая себе отчет, рассчитывали. 5. Вражда и приверженность идеологии Немецкий социолог и философ Эрих Фромм считал, что главную трудность человеческого существования создает пропасть между свободой и безопасностью, которые вечно конкурируют между собой. Люди одновременно пытаются и убежать от свободы ради безопасности, и забрать свою свободу назад, потому что она составляет человеческую суть. Свобода предполагает сосуществование разных вариантов мировоззрения, допуская и те, что противоречат выбранному нами для защиты от страха смерти. Представьте: всю жизнь вы свято верите, что, следуя определенным правилам, можно обрести счастье в другой, вечной жизни, и это вас утешает. А потом вы встречаете человека, который утверждает, что вы придерживаетесь неверных правил и «другая жизнь» или выглядит совсем не так, или ее вовсе нет. Что вы почувствуете? Как вы отнесетесь к идее свободы каждого человека выбирать, каким правилам следовать? Спокойно принимая право другого человека жить по-своему, вы будете вынуждены допустить свою неправоту: другой, вечной жизни может не быть. Получается, стремление к свободе угрожает вашей картине мира крушением, а за этим приходит осознание неизбежности смерти. Все мы склонны делить мир на Своих и Чужих, отдавая предпочтение, конечно, Своим. Критериев разделения очень много: по общей территории, половой принадлежности, сексуальным предпочтениям, идеологии… Иногда даже по текстуре волос! Для узнавания и выделения признаков Своих мозгу хватает минимального количества информации: чтобы почувствовать симпатию к человеку напротив, достаточно, чтобы он просто повторял наши движения. Происходит это с поразительной скоростью: например, для определения чьей-либо половой, расовой или какой-нибудь еще принадлежности и нашего к ней отношения достаточно 0,05 секунды. Быструю автоматическую реакцию против Чужих можно отследить с помощью имплицитного ассоциативного теста, который определяет, с какими приятными или неприятными эмоциями у испытуемого ассоциируются люди определенной категории. Мы способны разделяться даже по малейшим произвольным критериям. Конкретную культуру — группу Своих — определяют ценности, убеждения, идеология. Это нематериальные категории, которые должны быть соотнесены с чем-то материальным: одеждой или украшениями. Так мы можем опознать Своего, например, по крошечному кулону в виде креста определенной формы. В отрыве от идеи, которую он символизирует, этот кулон не несет ценности, но мы знаем, что кресты носят христиане — и если мы относим себя к таковым, то человек с крестом воспринимается как Свой и вызывает больше доверия. Дальше интереснее: символика наших ценностей становится ценной как таковая, начинает свою отдельную жизнь, и теперь уже не предмет символизирует убеждения, а убеждения — предмет. За символику люди готовы идти на смерть, потому что крест для них — уже не просто крест, а знак сообщества, которое защищает их от смерти. Вот такой парадокс. Почему Свои и Чужие вообще враждуют? В 1980-х социальные психологи Джефф Гринберг, Шелдон Соломон и Том Пищински сформулировали теорию управления страхом смерти (ТМТ), предполагающую, что почти вся человеческая деятельность направлена на защиту от тревоги, вызванной пониманием конечности жизни. TMT утверждает, что активация мыслей о смерти усиливает благосклонность к представителям своей группы и негативную предубежденность — к представителям чужой. Об этом свидетельствует обесценивание и поведенческое избегание членов этнических, гендерных и сексуальных аут-групп (групп Чужих); негативные суждения о тех, кто нарушает социокультурные нормы, и позитивные — о тех, кто поддерживает; увеличение привлекательности тех, кто высоко оценивает мировоззрение человека, и снижение — тех, кто критикует; усиление представлений о своем этносе как об эталоне культуры и нравственности (этноцентрические установки). Сторонники ТМТ объясняют ее социально-психологические эффекты тем, что переживание ужаса перед осознанием своей смерти заставляет нас защищаться от него. Так, мы либо относим смерть к неопределенному будущему, либо верим, что какие-то важные аспекты нашей личности ей не подвержены — буквально (в виде загробной жизни) или символически (в виде продолжения жизни в детях, идеях, творчестве). При активации мыслей о своей смерти (например, когда испытуемых просили написать эссе об этом) значение таких способов продления жизни сильно возрастает. Итак, приверженность идеологии нужна для того, чтобы быть в Своей группе, чувствовать себя в безопасности и попытаться продлить свою жизнь за счет жизни идей. Вражда с Чужими — прямое следствие этого, и функций у нее может быть много: утвердить свою правоту, почувствовать в борьбе сплочение со Своими или «выполнить высшую миссию», в общем, насколько хватит фантазии. Ясно только, что эти два явления неразделимы, а объективные причины, кроме страха умереть, часто им и не нужны. 6. Ритуалы Ритуал как выработанный порядок совершения какого-либо действия также отсылает нас к бессознательному страху смерти. Здесь можно говорить как о навязчивых ритуалах типа «сплюнь три раза через левое плечо», так и об условиях бессознательного контракта, выполнив которые, человек «обретет счастье». Навязчивые ритуалы. Возьмем пример про левое плечо: скажем, человеку в голову приходят пугающие мысли вроде смерти близкого человека либо его собственной или мысли о сексе с кем-то, с кем спать нельзя (список можно продолжать бесконечно). Человек не знает, как на это реагировать, или убежден, что такие мысли — предвестник какой-то катастрофы или потери контроля над собой; его окутывает динамично нарастающая тревога, которая затем начинает подпитывать сама себя. Единственный способ выпустить напряжение и предотвратить катастрофу — постучать по дереву и строго определенное количество раз плюнуть через левое плечо, после чего наступает кратковременное облегчение. Подобные ритуалы, навязчивые мысли и действия часто проявляют себя в тревожные времена, потому что дают нам ощущение упорядоченности и безопасности, пусть даже в мелочах. Так, желая через ритуал взять под контроль свой страх, свою жизнь и смерть, человек теряет ту часть контроля над жизнью, которая ему доступна. Условия контракта. «Получу красный диплом / завершу пятьдесят сделок / построю карьеру — тогда заживу». Такое мировоззрение по существу религиозно, только культ продуктивности и успешности со своими особыми ритуалами заменили старых божеств. В эссе «Молитвенный обход половичка» биолог Роберт Сапольски пишет: «Ритуал… — утешительная структура. Мир правил, предписаний, требований и запретов — это мир, размеченный указателями. Религиозный ритуал не снижает тревогу, но помогает перейти от безымянного ужаса к ужасу, который измерен, взвешен и разделен. Есть огромное облегчение в том, что демоны, обуревающие человека, укомплектованы с подробной инструкцией по кормлению и уходу за ними». Такое мировоззрение — попытка найти правильный путь в мире, в который нас выкинули без карты и компаса, обрести хотя бы иллюзорный контроль над реальностью, которая неотвратима, непредсказуема и перед которой мы все в конечном счете уязвимы. Ведь страшно осознавать, что мы контролируем на самом деле очень мало и при этом почти не имеем альтернатив. Ориентироваться в мире на ощупь сложнее и тревожнее, чем иметь пошаговый план по обретению счастья, пусть и порожденный фантазией. Еще немного про контракт. Можно уйти чуть дальше в абстракцию и поговорить о контракте как о способе избегания жизни и всего, что с ней связано: любви, боли, близости, удовольствия. Действуя по детально расписанному плану, мы можем откладывать жизнь на то время, когда план будет выполнен. Страх «жизни сейчас» можно связать с идеей неотвратимости расплаты за нее. Как будто откладывая жизнь, мы откладываем смерть. Ирвин Ялом в книге «Мамочка и смысл жизни» проиллюстрировал это на примере кота, который доживал свою девятую жизнь в ожидании, грезя местью: Автор: Что же ты делаешь весь день? Жизнь кота, который во сне мстит третьему поколению одной из героинь, насквозь пропитана тоской. В измерении снов он остается бессмертным, но все, что он делает в действительности — ждет. Не живет, а просто существует в бесчувствии. Когда главный герой спрашивает: «У тебя осталась всего одна жизнь, почему ты не проживешь ее сполна?» — кот признается, что для него это просто слишком ужасно — взять и кончиться. На вопрос кота о том, как же сам главный герой это выносит, тот отвечает, что именно смерть делает жизнь более драгоценной, придает ей особую остроту, горькую радость. Что для него лучше использовать все, что у него есть, не оставить смерти ничего, кроме выжженного изнутри замка: «Больше всего страшатся смерти те, кто подходит к ней с большим запасом непрожитой жизни». Да, мы боимся. Да, наша жизнь во многом строится вокруг страха смерти, но это нормально. Просто следите за тем, чтобы не оказаться у него в плену и удерживайте баланс между стратегиями борьбы с ним, чтобы не убить себя быстрее. Вся проблема человеческой жизни не в том, что мы не состоялись или состарились — а в том, что умирать не хочется, но придется. Источник: m.vk.com Комментарии: |
|