НЕ/МАТЕРИАЛЬНОСТЬ СОЗНАНИЯ

Материалисты отвечают на основной вопрос философии (ОВФ) вполне определённо, признавая первичность материи и вторичность сознания. Если материализм этим исчерпывается, по сути превращаясь в абстрактный постулат, то он закономерно порождает различного рода заблуждения. Одно из них я предлагаю рассмотреть.

Часто ли вам приходилось слышать о том, что сознание материально? Для людей только начинающих изучать марксистскую философию это кажется само собой разумеющимся выводом из материалистической посылки. В действительности этот тезис, который многие принимают не подумав, разрушает ОВФ и стирает грань между материализмом и идеализмом. Здесь всё намного глубже, чем кажется на первый взгляд.

Содержание:

• Почему это важно?
• Бытие и материя.
• Проклятие Канта и научное мировоззрение.
• Онтология и гносеология.
• Социальная материя и общественное сознание.
• Заключение.
• Источники.

Почему это важно?

Я уже слышу, как более “практичные” товарищи спрашивают о необходимости всей этой дискуссии. Но то, что они не могут осознать важность этой темы, симптоматично доказывает узость их практики и близорукость их теории. Людям, называющим себя марксистами, было бы неплохо разбираться в теории и методе Маркса. Бездумное повторение правильных, но непонятых должным образом истин, превращает их в пустые мантры. Так, признание отвлеченного первородства материи, ещё недостаточно, чтобы быть последовательным материалистом. Кроме этого, необходимо выяснить содержание и соотношение категорий материи и сознания.

Неверные общефилософские предпосылки естественно будут приводить к ложным частным выводам. Тезис “сознание материально” ведёт к проблемам определения сущности социальной материи и выяснения отношения её к общественному сознанию. Без правильного определения объективного в обществе и отделения от него субъективного, невозможно последовательное проведение и обоснование принципов исторического материализма, а следовательно и научного социализма. Думаю, что теперь важность обсуждаемой темы должна быть более чем ясна.

Бытие и материя

Чтобы суть вопроса стала более понятна, попробуем для начала разобрать столь распространенное понятие о материи в качестве всего сущего. Оно непосредственно следует из признания материальности сознания, поскольку тогда ничего нематериального в мире быть не может. Но достаточно ли факта существования для определения одной из основных категорий научного материализма? Давайте попробуем для начала рассмотреть данную проблему на одном интересном примере:

В чем заключается суть спора о бытии бога? Я думаю вполне очевидно, что не в существовании его как таковом, хотя бы в форме религиозной идеи и дискуссиях вокруг неё. Атеисты спорят с верующими именно о том, как бог существует - является ли он просто нашей фантазией или же существует независимо (объективно) от сознания человека? В данном контексте интересно рассмотреть одно из онтологических “доказательств” действительного бытия бога:

«Когда мы мыслим бога, то мы мыслим его как совокупность всех совершенств. Но к этой совокупности всех совершенств принадлежит, прежде всего, существование, ибо существо, не имеющее существования, по необходимости несовершенно. Следовательно, в число совершенств бога мы должны включить и существование. Следовательно, бог должен существовать»

Такое “доказательство”, конечно, само нуждается в доказательствах. Ведь из того, что сознание мыслит бога как всесовершенство, а оно в свою очередь подразумевает его действительное существование,ещё не следует независимое от человека бытие бога. Из этого примера видно, что самого факта существования недостаточно для определения природы того, что существует. Здесь будет уместным привести одну известную цитату Энгельса:

«Когда мы говорим о бытии и только о бытии, то единство может заключаться лишь в том, что все предметы, о которых идет речь, суть существуют. В единстве этого бытия, – а не в каком-либо ином единстве, – они объединяются мыслью, и общее для всех них утверждение, что все они существуют, не только не может придать им никаких иных, общих или не общих, свойств, но на первых порах исключает из рассмотрения все такие свойства. Ибо как только мы от простого основного факта, что всем этим вещам обще бытие, удалимся хотя бы на один миллиметр, тотчас же перед нашим взором начинают выступать различия в этих вещах. Состоят ли эти различия в том, что одни вещи белы, другие черны, одни одушевлены, другие неодушевлённы, одни принадлежат, скажем, к посюстороннему миру, другие к потустороннему, – обо всём этом мы не можем заключать только на основании того, что всем вещам в равной мере приписывается одно лишь свойство существования.

Единство мира состоит не в его бытии, хотя его бытие есть предпосылка его единства, ибо сначала мир должен существовать, прежде чем он может быть единым. Бытие есть вообще открытый вопрос, начиная с той границы, где прекращается наше поле зрения. Действительное единство мира состоит в его материальности, а эта последняя доказывается не парой фокуснических фраз, а длинным и трудным развитием философии и естествознания.»[1]

Само существование или бытие не указывает на духовное или материальное происхождение, оно вообще не рассматривает различие вещей, а лишь характеризует их формальное единство - все они есть. Поэтому говорить, что материя это всё, что существует, значит ставить в основу единства мира (принимать за первичное в нём) абстрактное бытие г-на Дюринга.

Конечно, люди, которые материей обозначают всё существующее, подразумевают, что, дескать, поскольку материальное первично, то всё и есть материя. Однако если всё есть материя, то из чего выводиться материальность? Взять что-либо за первичное в мире можно, только если кроме него выделить ещё и вторичное. Иначе сама постановка вопроса будет лишена смысла. Материя может быть первичной лишь в отношении чего-то отличного от неё. В противном случае возникает противоречие - если материя это всё, то по отношению к чему она тогда первична? Ясно, что из такого бедного понятия материи нельзя установить её первичность (оно лишь подразумевается, да и то вопреки самому определению) и тут как не назови абстрактное бытие - материя, элементы мира, опыт, атомарные факты и прочее, из него невозможно вывести ничего, кроме пустого существования. Специфика вопроса о первичности-вторичности материи и сознания, в том, что возникает он лишь тогда, когда мысль начинает отличать себя от мира.

«...Сознание, конечно, есть вначале осознание ближайшей чувственно воспринимаемой среды и осознание ограниченной связи с другими лицами и вещами, находящимися вне начинающего сознавать себя индивида; в то же время оно — осознанно природы, которая первоначально противостоит людям как совершенно чуждая, всемогущая и неприступная сила, к которой люди относятся совершенно по-животному и власти которой они подчиняются, как скот; следовательно, это — чисто животное осознание природы (обожествление природы)...

...Разделение труда становится действительным разделением лишь с того момента, когда появляется разделение материального и духовного труда (Пометка Маркса на полях: «С этим совпадает первая форма идеологов, попы»). С этого момента сознание может действительно вообразить себе, что оно нечто иное, чем осознание существующей практики, что оно может действительно представлять себе что-нибудь, не представляя себе чего-нибудь действительного, — с этого момента сознание в состоянии эмансипироваться от мира и перейти к образованию «чистой» теории, теологии, философии, морали и т. д…»[2]

Только с момента, когда “сознание в состоянии эмансипироваться от мира” оно обращает внимание и на себя само, и лишь тогда мысль человека стремиться выяснить соотношение себя и объективной реальности. До “разделения материального и духовного труда” человек не осознаёт себя как индивида, а человечество в целом не отделяет себя от природы, что соответствует животному сознанию, для которого “отношение к другим не существует как отношение” (см. там же), поскольку себя отдельным субъектом ещё не считает, ведь “где существует какое-нибудь отношение, оно существует для меня” (см. там же). Иными словами, ОВФ возникает лишь тогда, когда познанию человека необходимо выяснить соответствие между собой и независимым от него миром. Для этого же нужно, чтобы сознание отличало себя от мира - осознало себя как субъект.

Энгельс в работе “Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии” говорил о предпосылках ОВФ в первобытных представлениях людей о том, “что их мышление и ощущения есть деятельность не их тела, а какой-то особой души, обитающей в этом теле и покидающей его при смерти, – уже с этого времени они должны были задумываться об отношении этой души к внешнему миру.” [3] Далее, он даёт постановку и самого вопроса:

«Великий основной вопрос всей, в особенности новейшей, философии есть вопрос об отношении мышления к бытию. (прим. здесь бытие как конкретно-чувственное бытие, то есть материя)...

Философы разделились на два больших лагеря сообразно тому, как отвечали они на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы, и которые, следовательно, в конечном счете, так или иначе признавали сотворение мира, – а у философов, например у Гегеля, сотворение мира принимает нередко еще более запутанный и нелепый вид, чем в христианстве, – составили идеалистический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу, примкнули к различным школам материализма.»[3]

Такая формулировка ОВФ, конечно, уже устарела, поскольку отождествление материи вообще и природы в частности, не позволяет выделить социального качества. Но даже в ней мы чётко видим, что вопрос о первичности-вторичности ставится именно между духом и природой (материей), т.е. первое отличается от всей совокупности второго. Другими словами, сознание принимается не просто как ещё одна форма материи, по отношению к материальному вообще, а как отдельная от него категория.

Если же мы принимаем, что сознание это ещё одна форма материи, то значит подразумеваем, что вопрос об отношении первого ко второму это лишь частный случай общего вопроса о первичности низшего по отношению к высшему. Ведь любые последующие формы материи возникают из более простых предыдущих. Следовательно, материальное, будучи первичным, тогда предстаёт перед нами как низшее по отношению к идеальному как высшему. Но в ОВФ непосредственно не входит вопрос первичности низшего в отношении высшего: физическое первично по отношению к химизму, химическое первично по отношению к жизни, биологическое первично по отношению к социальному. Во-первых: потому, что сознание не является чем-то высшим по отношению к материи, поскольку само лишь отражение оной и не может произвести нечто принципиально иное. Религиозные догматы, художественные образы, философские системы и научные теории - лишь более-менее верное или искаженное отображение действительности, которое не может быть сложнее по содержанию, чем материальный первоисточник. Во-вторых: все вышеперечисленные качества абстрагируются из реальности, составляя содержание понятия материи, а не духа.

«Вещество, материя есть не что иное, как совокупность веществ, из которой абстрагировано это понятие; движение как таковое есть не что иное, как совокупность всех чувственно воспринимаемых форм движения; такие слова, как «материя» и «движение», суть не более, как сокращения, в которых мы охватываем, сообразно их общим свойствам, множество различных чувственно воспринимаемых вещей. Поэтому материю и движение можно познать лишь путем изучения отдельных веществ и отдельных форм движения; и поскольку мы познаём последние, постольку мы познаём также и материю и движение как таковые.»[4]

Некоторым товарищам может показаться непривычным, что из первичности материи выводится нематериальность мышления, но здесь как всегда надобно разобраться с определениями. Материя является субстанцией мира - причиной самой себя, её коренное свойство - обладать самостоятельным и независимым от субъекта содержанием. Даже продукты практики, являясь материальными, но будучи в некотором смысле произведением мыслительного творчества, обладают, в конечном счёте, независимыми от человека свойствами и признаками. Как, например, работа двигателя зависит от того, насколько его состояние приведено к необходимым для этого условиям, а не от субъективного желания или мыслей мастера.

Сознание же является лишь модусом субстанции - свойством, возникающим на определенном уровне её организации, - на уровне человека и общества. Содержание мысли зависит от материи, коренной признак которой - объективность, т.е. независимое существование от сознания. Именно по этому признаку абстрагируются все качества материи и им они должны обладать, чтобы быть её частью.

Если мы распространим на сознание этот признак, то тем самым встаём перед противоречием, поскольку тогда мышление должно не зависеть от себя же (т.е. не совпадать с собой). Речь идёт, конечно, об оперировании субъектом продуктами своей духовной деятельности - образами, понятиями, суждениями, умозаключениями и прочим, а не о свободном воспроизведении их содержания из “чистого разума”, поскольку оно, как раз таки, зависит от материи. Ленин критиковал Дицгена собственно за то, что тот смешивал вышеназванные категории:

«…Целесообразнее привести ряд рассуждений самого И. Дицгена, чтобы показать его слабые стороны. "Мысль есть функция мозга", - говорит Дицген ("Das Wesen der menschlichen Kopfarbeit", 1903, S. 52. Есть русский перевод: "Сущность головной работы"). "Мысль есть продукт мозга... Мой письменный стол, как содержание моей мысли, совпадает с этой мыслью, не отличается от нее. Но этот письменный стол, вне моей головы, есть ее предмет, совершенно отличный от нее" (53). Эти вполне ясные материалистические положения Дицген дополняет однако таким: "Но и не чувственное представление чувственно, материально, то есть действительно... Дух не больше отличается от стола, света, от звука, чем эти вещи отличаются друг от друга" (54). Тут явная неверность. Что и мысль и материя "действительны", т. е. существуют, это верно. Но назвать мысль материальной - значит сделать ошибочный шаг к смешению материализма с идеализмом…»[5]

Важно различать два момента: само наличие у человека способности к познанию и осуществление оной мозгом, которое безусловно материально - независимо от того, что думает или желает он сам, и субъективную мыслительную деятельность, на ход которой сознание непосредственно влияет (а не косвенно через практику). Этому соответствует два рода законов мышления:

1. объективные, связанные с подчинённостью сознания материальному субстрату отражения (мозга как органа мысли) - физиологические, психологические и в некотором смысле языковые;
2. зависимые от объективных, субъективные законы, которые сознание может непосредственно использовать: логика и диалектика.

Первые изучаются естественными науками и в рамках их категорий сознание можно назвать материальным. Тогда как вторые составляют часть предмета изучения философии и в её рамках, а именно в гносеологической постановке вопроса о первичности-вторичности, сознание не может быть материальным. Иного же, чем гносеологическое определение сознания и материи нет, поскольку обе эти категории определяются через противопоставление друг другу т.е. в рамках ОВФ. Ленин в связи с этим пишет что:

«...по сути дела нельзя дать иного определения двух последних понятий гносеологии, кроме как указания на то, которое из них берется за первичное. Что значит дать «определение»? Это значит прежде всего подвести данное понятие под другое, более широкое. Например, когда я определяю: осел есть животное, я подвожу понятие «осел» под более широкое понятие. Спрашивается теперь, есть ли более широкие понятия, с которыми могла бы оперировать теория познания, чем понятия: бытие и мышление, материя и ощущение, физическое и психическое? Нет. Это — предельно-широкие, самые широкие понятия, дальше которых по сути дела (если не иметь в виду всегда возможных изменений номенклатуры) не пошла до сих пор гносеология»[6]

Расхожее заблуждение о материи как целом, а о сознании как её части, по сути есть та предпосылка, из которой вытекает вся путаница. Люди, не понимая специфики двух фундаментальных категорий гносеологии, выстраивают логическое отношение между объективной реальностью в качестве родового понятия и мышления как видового. Но подобный взгляд неверен по двум причинам.

Во-первых: категориями материя и сознание названы не просто так, а именно из-за невозможности подвести под них более высокое понятие без потери содержания и нарушения объема (кроме разве, что бытия - и это наверное единственная категория в чисто формально-логическом смысле, что не меняет сути дела). Выше я уже писал о противоположности между этими крайними понятиями и повторяться не вижу причин.

Во-вторых: материей обозначается всеобщее свойство объектов - в конечном счёте обладать самостоятельным содержанием от субъекта, а не некое первоначальное состояние всех форм материального, от которого они зависят. Не получится распространить логику первичности-вторичности или зависимости-независимости на отношения между материей вообще и отдельными её формами, ведь всё содержание первого составляет наиболее общее свойство второго. Например, огонь мы называем материальным, так как он независим от сознания, а вовсе не потому, что он зависим или произошёл от некой абстрактной материи. Если же сознание включается в понятие материи, то последнее предстаёт не совокупным существенным свойством вещей и явлений, а первородным их состоянием. В этом случае, сознание является материальным потому, что зависимо от материи, а значит и другие формы ей принадлежат лишь поскольку происходят от неё. Именно для того, чтобы у нас понятие материального не отрывалось от своего непосредственно-конкретного содержания необходимо противопоставление его сознанию. Иначе получается идеалистическое понятие материи существующей до своего конкретного воплощения.

Подытоживая вышесказанное: материя есть целое, но и сознание есть целое как универсальная противоположность предыдущего, и это две полярные категории. Частью материи является человек, а не сознание, которое в свою очередь является его свойством познавать окружающий мир.

Итак, сознание противоположно материи в самой своей сущности и поэтому смешивать эти два понятия нельзя. Следовательно и утверждение, что всё есть материя, некорректно, поскольку сознание не обладает коренными свойствами субстанции мира и само означает лишь способность человека к бесконечному познанию. Отождествление этого необходимого свойства человека с материальными процессами в мире есть грубая ошибка, связанная с вульгарным пониманием монизма диалектического материализма.

Многие видят сущность материалистического монизма в отмене идеального. В действительности, монистический взгляд вовсе не отрицает, хоть и не абсолютного, но различия между материей и сознанием, он лишь ставит в подчинение одну категорию другой. По выражению Ленина: “сплошной вздор, будто материализм утверждал «меньшую» реальность сознания”[7]. Сам Ильич характеризовал монизм как:

«Материалистическое устранение «дуализма духа и тела» (т.е. материалистический монизм) состоит в том, что дух не существует независимо от тела, что дух есть вторичное, функция мозга, отражение внешнего мира. Идеалистическое устранение «дуализма духа и тела» (т.е. идеалистический монизм) состоит в том, что дух не есть функция тела, что дух есть, следовательно, первичное, что «среда» и «Я» существуют лишь в неразрывной связи одних и тех же «комплексов элементов». Кроме этих двух, прямо противоположных, способов устранения «дуализма духа и тела», не может быть никакого третьего способа, если не считать эклектицизма, т.е. бестолкового перепутывания материализма и идеализма.»[8]

Как можно видеть, никакого уничтожения сознания здесь нет. Только вульгарный материализм, на основании первичности материи, отрицает различие мысли и объективной реальности. Причисление сознания к материи, непонимание противоположности этих двух категорий ведёт к путаному определению их обоих. Ускользает даже сама проблематика в определении. Если материя это всё сущее, то неясно почему Энгельс так распинался по поводу доказательства единства мира в его материальности. Какое там “длинное и трудное развитие философии и естествознания”, когда это уже сделали современные “материалисты” простым указанием на всё. Они уже давно поставили на место философии пустое фразёрство и не замечают, что их определение ничего не определяет. Стоит ли удивляться, что некоторые “марксисты” воспринимают научный материализм просто как систему полезных аксиом? Думаю, что с таким отношением к основным категориям марксистской философии это вполне закономерно.

Проклятие Канта и научное мировоззрение

В прошлой части я взял в уже готовом виде категории материи и сознания, рассматривая их противоположность в контексте общетеоретической проблематики ОВФ. Теперь необходимо рассмотреть и сам метод определения двух крайних понятий гносеологии, что требует от нас более пристального внимания к другому аспекту вопроса о первичности-вторичности. Энгельс сформулировал вторую сторону ОВФ следующим образом:

«Но вопрос об отношении мышления к бытию имеет еще и другую сторону: как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действительности? На философском языке этот вопрос называется вопросом о тождестве мышления и бытия.»[9]

Думаю, что связь ОВФ и вопроса о природе истины никто отрицать не будет. Вопрос о познаваемости мира это вторая сторона проблемы соотношения материи и сознания. Имеет ли мышление некий предел в постижение истины и доступна ли она нам вообще? По этому вопросу разделяются агностики - те, кто отрицают способность человека к бесконечному познанию, и гносеологические оптимисты - те, кто считает, что сознание может адекватно отразить любое качество. Несмотря на то, что и первые, и вторые могут принадлежать к различным направлениям философии, но в своей сущности агностицизм есть элемент субъективного идеализма, а последовательное проведение принципов материализма требует признания познаваемости мира.

Сущность агностицизма зачастую сводят к отрицанию возможности познания вообще, но это лишь одна из его форм. Кроме этого агностицизм может покушаться на познаваемость всеобщего. Такого рода агностиком был Кант, который выдвинул тезис о принципиальной невозможности достоверного знания о всеобщем в силу бесконечной его природы и всегда ограниченного человеческого опыта. С этой позиции и материализм, и идеализм имеют одинаково гипотетичный характер и представляют собой не более чем преувеличение значимости суждений. Но и природа всякого конечного процесса предполагает его бесконечное предшествующее и последующее развитие, а значит и возможность познания частного остаётся не в большей степени познаваемой чем всеобщего.

Неужели человеческому разуму недоступна истина? Чтобы ответить на этот вопрос и снять проклятие Канта, обосновав тем самым возможность научного мировоззрения, необходимо разобраться, с одной стороны в природе бесконечного мира, а с другой - в сущности самого мышления.

Для начала разберёмся с определением бесконечности. В кантовской интерпретации оно представляет из себя простое отрицание конечности - всякого наложения ограничений. Но определение бесконечного как отрицание всякого конечного, должно быть распространено и на себя же, а иначе будет лишено смысла. Со всей очевидностью можно сказать, что такое отрицательное определение к этому не способно, поскольку исключает саму возможность оного. Сказать, что бесконечное это не конечное уже значит задать ему рамки (оно, как минимум, уже не может быть конечным). Например, суждение “в этом клубе нет никаких правил”, само будет правилом. Как же нам выйти из этого противоречия? Большую часть работы в этом направлении уже проделал Гегель. Именно он первый заметил, что:

«Эта бесконечность есть дурная, или отрицательная, бесконечность, так как она есть не что иное, как отрицание конечного, которое, однако, снова возникает и, следовательно, не снимается; или, иными словами, эта бесконечность выражает только долженствование снятия конечного»[10]

“Дурная бесконечность” по сути представляет собой сумму конечного, для которой бесконечность предстаёт как нечто потустороннее. В действительности бесконечность есть свойство конечного преодолевать свои ограничения и потому существует ни рядом с ним, а через него. Следовательно, бесконечное можно познать только посредством конечного. Мало того, любой отдельный процесс, являясь нам как нечто завершенное, по сути есть бесконечное, настоящее состояние которого это итог его предыдущего развития, а последующие будут непосредственно зависеть от нынешнего. Практика естественных наук показывает, что повторение условий отдельного процесса будет всегда воспроизводить его следствия. Энгельс в “Диалектике природы” приводил отличный пример:

«Мы знаем, что хлор и водород под действием света соединяются при известных условиях температуры и давления в хлористо-водородный газ, давая взрыв; а раз мы это знаем, то мы знаем также, что это происходит всегда и повсюду, где имеются налицо вышеуказанные условия. И совершенно безразлично, произойдет ли это один раз или повторится миллионы раз и на скольких небесных телах. Форма всеобщности в природе - это закон, и никто не говорит так много о вечности законов природы, как естествоиспытатели».[11]

Далее, необходимо определить сущность бесконечного мира как целого. Сначала нужно обозначить, что определение чего-либо означает, в первую очередь, отличение одного объекта от другого. Раз мир бесконечен и един, то следовательно вне его ничего быть не может, а стало быть определяющее отличие может быть проведено только между таким нечто которое, с одной стороны будет частью самого мира, а с другой будет стоять в универсальном отношении к нему.

Выходит необходимо найти всеобъемлющую противоположность миру вообще. Она должна, хотя бы в потенциале, обладать способностью встать в непосредственное отношение к любому предмету или явлению. Выражением этого отношения может быть лишь адекватное воспроизведение особенностей объектов в субъекте отражения. В нашем случае, субъект отражения должен иметь возможность воспроизвести в себе любые качества. Из отношения данной противоположности вообще и всего остального мира можно вывести общую природу последнего, несмотря на конечность моментов отражения, но благодаря универсальному его характеру

Например, бильярдный шар не может быть такой всеобщей противоположностью, поскольку способен отобразить в себе лишь механическое воздействие внешних объектов. Может ли сознание быть такой универсальной противоположностью? Другими словами, способен ли человек к достоверному познанию внешнего мира? Если да, то проблем с определением сущности мира как целого возникнуть не должно.

Сознание, естественно, не может существовать вне материи, но ведь изначальный тезис состоит в утверждении его нематериальности, тогда как оно вообще существует? Специфическая черта мышления, как субъекта отражения, в том, что свойства и признаки вещей отображаются не непосредственно, а в идеальной форме на базе материального субстрата (мозга в качестве органа мысли). Таким образом свойства объектов отражения отрываются от своего материального субстрата и воспроизводятся в идеальных образах и понятиях человека. Ведь субъект, размышляя о какой-либо вещи, не воспроизводит её признаки в голове непосредственно, а лишь опосредованно в идеальных образах и суждениях. Эта наша особенность позволяет не только воспринимать конкретно-чувственную сторону предметов и явлений, но и проникать в их сущность посредством абстрактного мышления.

Мышление появилось в результате общественно-трудовой деятельности людей и, следовательно, не является чем-то чисто индивидуальным, хоть и иначе как через индивидуумов существовать не может. Уровень знаний человечества всегда связан с историческими условиями, в которых отдельные поколения его формировали. Энгельс разбирая вопрос о достижении абсолютной истины писал следующее:

«Другими словами, суверенность мышления осуществляется в ряде людей, мыслящих чрезвычайно несуверенно; познание, имеющее безусловное право на истину, – в ряде относительных заблуждений; ни то, ни другое не может быть осуществлено полностью иначе как при бесконечной продолжительности жизни человечества.

Мы имеем здесь снова то противоречие, с которым уже встречались выше, противоречие между характером человеческого мышления, представляющимся нам в силу необходимости абсолютным, и осуществлением его в отдельных людях, мыслящих только ограниченно. Это противоречие может быть разрешено только в бесконечном поступательном движении, в таком ряде последовательных человеческих поколений, который для нас, по крайней мере на практике, бесконечен. В этом смысле человеческое мышление столь же суверенно, как несуверенно, и его способность познавания столь же неограниченна, как ограничена.

Суверенно и неограниченно по своей природе, призванию, возможности, исторической конечной цели; несуверенно и ограниченно по отдельному осуществлению, по данной в то или иное время действительности.»[12]

Если под истинной понимать соответствие идеи объективной реальности, то непосредственно данной сознанию может быть лишь истина сформулированная в конкретно-исторических условиях, так называемая относительная истина. Но относительность человеческого знания нельзя абсолютизировать, представляя его лишь результатом договоренностей, ведь тогда писание богословов и научные теории ничем друг от друга не отличаются. Несмотря на то, что сознание не может достичь абсолютной истины, оно всё же отражает её частичку, составляя объективное содержание относительной истины. Ленин в связи с этим пишет, что:

«Материалистическая диалек­тика Маркса и Энгельса безусловно включает в себя релятивизм, но не сводится к нему, т. е. признает относительность всех наших знаний не в смысле отрицания объективной истины, а в смысле исторической условности пределов приближения наших знаний к этой истине.»[13]

Прогресс науки и техники убедительно доказывает, что мышление человека не имеет принципиальных границ своего познания. Ещё несколько веков назад космос казался недосягаемым, атом неделимым и прочее, но в поступательном движении своего познания человечество раз за разом преодолевало границы своего невежества. Благодаря науке мы уже знаем, что природа обладает собственной историей и постоянно развивается, она несотворима и несокрушима, тогда как сознание зависимо от тела, а содержание мыслей от объективной реальности. Таким образом прогресс положительного знания обеспечил отличную конкретно-научную основу современного материализма.

Получается, что уже метод разрешения вопроса о познаваемости мира и возможности научного мировоззрения, заставляет нас признать сознание в качестве универсальной противоположности по отношению к бесконечному миру как целому. Определение двух крайних понятий гносеологии подразумевает их противопоставление друг другу. Понятное дело, что не само противопоставление составляет содержание категорий материи и сознания, это лишь способ формулировки и без “долгого и трудного развития философии и естествознания” они были бы лишь умозрительными абстракциями.

Диалектико-материалистическое воззрение требует четкого понимания противоположности идеального и материального. Когда сознание принимается за материальное, то эта противоположность ускользает, а следовательно исчезает и возможность научного определения данных категорий. В результате размывается грань между материализмом и идеализмом, поскольку материя предстаёт либо абстрактным бытием, либо неким первоначальным состоянием всех форм материального. Очевидно, что ни первое, ни второе, не отражает сущности материи как субстанции мира.

Онтология и гносеология

Некоторые товарищи, могут согласиться с тезисом о нематериальности сознания, но только в рамках гносеологии, тогда как в онтологическом смысле сознание материально. Они также могут сослаться на известное место в “Материализме и эмпириокритицизме”, где Ленин пишет следующее:

«Конечно, и противоположность материи и сознания имеет абсолютное значение только в пределах очень ограниченной области: в данном случае исключительно в пределах основного гносеологического вопроса о том, что признать первичным и что вторичным. За этими пределами относительность данного противоположения несомненна.»[14]

Но в этой же части Ильич говорит, “что нельзя, по сути дела нельзя дать иного определения двух последних понятий гносеологии, кроме как указания на то, которое из них берется за первичное.”[14]. Другими словами, не гносеологического смысла понятий материи и сознания быть не может. Значит ли это, что и самой онтологии в марксистской философии нет, раз центральные её категории принадлежат гносеологии?

Несмотря на то, что понятия материя и мышление используются как в онтологии, так в гносеологии, но атрибуты этих категорий естественно будут рассматриваться различными областями философского знания. Например, изучение пространства и времени естественно выходит за рамки гносеологии, а исследование структуры и закономерностей познания уж точно не составляет компетенцию онтологии. Ведь, различие гносеологического и онтологического аспектов проходит между объектами их изучения, но уж никак не строится на разности определений одних и тех же понятий.

Как тогда возможен относительный характер (за пределами ОВФ) противоположности сознания материи, если они определяются друг через друга? Здесь нам нужно затронуть общую структуру явления сознания, которое можно рассматривать с двух сторон.

С одной стороны: у нас материальный субстрат (человек в целом и мозг, как орган мысли в частности), который есть действительная сторона сознания. Без глубокой зависимости существования мышления от мозга, сущность первого представляется действием обособленной от тела души, что, конечно, несовместимо с материалистической посылкой. С другой: деятельная сторона сознания, которая и делает его субъектом. Способность мышления относительно самостоятельно от своего субстрата оперировать своим формами и делает сознание сознанием, а не просто объектом.

Онтологический аспект философии, изучая объективную реальность, может также рассматривать общую работу мозга в рамках проблемы соотношения в человеке биологического и социального, физиологического и психического. Другими словами онтология вполне может затрагивать действительную, материальную основу явления сознания. Но действительная сторона это лишь то, благодаря чему сознание существует, но не то, что делает его таковым. Мышление черпает свой материал из объективной реальности - природы и общества, но работа мозга лишь обеспечивает “доставку” и обработку содержания мыслей, но не является им самим, подобно тому, как зеркало это не отражение в нём. Иначе мы покидаем точку зрения диалектического материализма и встаём на позиции вульгарного, по которому идеи есть непосредственное следствие работы мозга, словно желчь которую выделяет печень.

Но может ли материя быть формой сознания? Почему бы нет, ведь категории формы и содержания не привязаны жестко к своёму предмету и могут, как всякие противоположности, меняться местами в зависимости от связей вещи. Это же относиться и к противоположности материи сознанию, в одном отношении первое является содержанием второго, в другом наоборот. Яркий тому пример взаимосвязь мышления и языка как “непосредственной действительности мысли”(материальной формы).

Выходит, что в зависимости от аспекта философии, явление сознания выступает с двух сторон: либо с действительной - онтология, либо с деятельной - гносеология. Маркс и Энгельс в силу условий своего дискурса акцентировали внимание именно на первой стороне вопроса, на вторую обратил внимание уже Ленин в борьбе с махистами. В контексте действительной стороны, противоположность сознания и материи имеет относительный характер, но вне его естественно приобретает абсолютный.

Социальная материя и общественное сознание

Неверные общефилософские предпосылки ведут к непоследовательным, или даже ложным, частным выводам. Если ученый имеет идеалистическое или вульгарно материалистическое мировоззрение, то за рамками своей специализации его суждения будут иметь соответствующий характер. Известные борцы с мракобесием и популяризаторы науки Панчин и Дробышевский тому яркие примеры. В рамках естественнонаучных вопросов они практически последовательные материалисты, но вне их закономерно скатываются в идеализм или механицизм.

Точно также и современные горе-марксисты неосознанно смешивая идеальное и материальное, распространяют эту путаницу и на материалистическое понимание истории. Как известно, в марксизме за первичную материальную основу берется производственно-практическая деятельность человека. Маркс кратко сформулировал основное положение исторического материализма следующим образом:

«В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли независящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание.

На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или — что является только юридическим выражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественнонаучной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче — от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение.

Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего конфликта между общественными производительными силами и производственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления.»[15]

Если материя для нас это объективная реальность, независимая от сознания, то следовательно и отдельные формы субстанции мира должны обладать этим коренным признаком. Значит производственные отношения, складывающиеся в процессе общественно трудовой деятельности, являются материальными, поскольку обладают самостоятельным от мышления содержанием. Мало того, будучи объективными они ещё и производят содержание общественного сознания. По характеристике Ленина: материальные отношения складываются “помимо воли и сознания человека, как (результат) форма деятельности человека, направленной на поддержание его существования.”[16]

К сожалению, невнимание современных “марксистов” к философии (даже к их собственной) привело к извращенному представлению о материальной основе социума. Смешение категорий материального и идеального, особенно в отношении изучения общества, привело не к поднятию второго до уровня первого, а наоборот к скатыванию социальной материи до свойств общественного сознания. Якобы экономические отношения представляют реальный базис общества не потому, что складываются помимо общественного сознания, а лишь поскольку более значимы. Категория материальности, таким образом, подменяется значимостью, что приводит к субъективному пониманию социального качества материи. Отсюда недалеко и до утверждения об иллюзорной природе капитализма, что в действительности его нет и он лишь продукт человеческого мышления, а не закономерный результат производственной практики.

Другой, не менее распространенный ошибочный взгляд, касается представления об общественном сознании - как о чём-то объективном в отношению к индивидуальному. Например, господствующие взгляды в обществе, как правило, не зависят от мировоззрения отдельного человека. Вся проблема этого заблуждения касается того, что независимость отдельных моментов различных форм сознания нельзя принимать за нечто объективное. Во-первых: потому, что за объективное в марксистской философии понимается материя в отношении сознания вообще - индивидуального, общественного и всех мыслящих существ. Во-вторых: потому, что мышление не может быть чисто индивидуальным,но и не способно существовать иначе, чем посредством отдельных людей. Другими словами, как сознание отдельного человека, так и общества в целом, это всё различные формы субъективного. Плеханов хорошо сказал по этому вопросу следующее:

«С точки зрения Маркса невозможно противопоставление «субъективных» взглядов личности взглядам «толпы», «большинства» и т. д., как чему-то объективному. Толпа состоит из людей, а взгляды людей всегда «субъективны», так как те или другие взгляды составляют одно из свойств субъекта. Объективны не взгляды «толпы», объективны те отношения в природе или обществе, которые выражаются в этих взглядах. Критерий истины лежит не во мне, а в отношениях, существующих вне меня. Истинны взгляды, правильно представляющие эти отношения; ошибочны взгляды, искажающие их. Истинна та естественно-научная теория, которая верно схватывает взаимные отношения явлений природы; истинно то историческое описание, которое верно изображает общественные отношения, существовавшие в описываемую им эпоху.»[17]

Вышеперечисленные заблуждения приводят к ошибкам двоякого рода. С одной стороны: к экономическому детерминизму - отрицанию воздействия элементов надстройки как друг на друга, так и на материальный базис.

Возвращаясь к обозначенной в первой главе теме можно сказать, что материальное сознание не способно быть субъектом поскольку понимается как объект. Таким образом любые мыслительные операции должны быть с железной необходимостью детерминированы объективной реальностью, вплоть до тождества с нею. Исходя из такой посылки все формы мышления будут лишь непосредственным продуктом материи, что естественно исключает возможность самостоятельного воздействия их друг на друга. Опять же, речь идёт свободном пользовании сознанием своими формами, без которого оно не может считаться субъектом, но не о независимом воплощении их содержания.

Общественное сознание будучи материальным точно также должно быть независимым от себя же, т.е. не способным к взаимодействию между собственными формами. Если в обществе всё принимается за материальное, то следовательно и все виды общественного сознания будут лишь непосредственным следствием от производственных отношений. В действительности надстроечные элементы не только непосредственно воспроизводятся из материального базиса, но и опосредованно, через влияние идеологических отношений друг на друга. Энгельс, ещё в своё время критикуя экономических детерминистов, говорил, что:

«Согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом в конечном счёте является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение — это базис, но на ход исторической борьбы также оказывают влияние и во многих случаях определяют преимущественно её форму различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и её результаты — государственный строй, установленный победившим классом после выигранного сражения, и т. п., правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм. Существует взаимодействие всех этих моментов, в котором экономическое движение как необходимое в конечном счёте прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей (то есть вещей и событий, внутренняя связь которых настолько отдалена или настолько трудно доказуема, что мы можем пренебречь ею, считать, что её не существует). В противном случае применять теорию к любому историческому периоду было бы легче, чем решать простое уравнение первой степени.»[18]

С другой стороны: к субъективному пониманию производственных отношений, отождествлению их с экономическими реформами и юридической формой вообще, что особенно ясно проявляется в вопросах практики социалистического строительства. Там где кажется, что всё развитие материальной основы общества подчинено воле людей, посредством государственной машины, легко упустить из виду объективные факторы - развитие производительных сил и соответствующий этому характер производственных отношений.

Вопрос возникновения и содержания объективного в обществе является одним из интереснейших и сложнейших в материалистическом взгляде на историю. Естественно, что не только для решения, но и для постановки этого вопроса необходимо правильное понимания различия идеального и материального, их отношения зависимости и взаимосвязи вообще. Для марксистов конкретизация основ исторического материализма имеет принципиальное значение, как минимум для теоретического объяснения реставрации капитализма в нашей и других стран, а как максимум для научной выработки стратегии и тактики классовой борьбы пролетариата и его партии.

Заключение

Цель, которую я преследовал, была в обоснование материалистического взгляда на противоположность материи и сознания, но то, насколько автор справился со всем, ранее обозначенным, остаётся судить только читателю. Добросовестная критика и последующая самокритика дадут наиболее положительный результат в отношении проделанной работы. Полемика - это самое лучшее средство для корректировки своей позиции.

К сожалению большинство аргументов против нематериальности сознания касаются лишь доказательства первичности материи, невозможности выхода мышления за её рамки и прочее, т.е. того, что я никогда не отрицал. Некоторые товарищи вообще упрекали меня за отрицание диалектики, ведь сознание якобы и материально, и нематериально. Думается, что они немного путают диалектику с эклектикой и софистикой. Само по себе данное положение невозможно провести, не разрешив проблемы, рассмотренные в статье.

Опровергнуть мою позицию с точки зрения материализма можно лишь показав, что суждение о противоположности материи и мышления несовместимо с утверждением о первичности первого по отношению ко второму. Я думаю, что привёл убедительные доказательства обратного, но не могу утверждать, что не допустил ошибок в своей аргументации.

Источники

1. Энгельс. АнтиДюринг. Мировая схематика
2. Маркс и Энгельс. Немецкая идеология; Том 1. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений; А. Идеология вообще, Немецкая в особенности; 1. История.
3. Энгельс. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии. II
4. Энгельс. Диалектика природы. О Негелиевской неспособности познавать бесконечное.
5. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм. Как И. Дицген мог понравиться реакционным философам?
6. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм. Глава 3; Что такое материя? Что такое опыт?
7. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм. Глава 5; 4. Два направления в современной физике и английский спиритуализм.
8. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм. Глава 1; Мыслит ли человек при помощи мозга?
9. Энгельс. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии. II
10. Гегель. Энциклопедия философских наук. Наука логики (Т.1); Раздел первый. Учение о бытие; b. Наличное бытие § 94
11. Энгельс. Диалектика природы. О Негелиевской неспособности познавать бесконечное
12. Энгельс. АнтиДюринг. Мораль и право. Вечные истины
13. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм. Глава 2; Абсолютная и относительная истина, или об эклектизме Энгельса открытом Л. Богдановым
14. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм. Глава 3; Что такое материя? Что такое опыт?
15. Маркс. К критике политической экономии. Предисловие; Лондон, январь 1859 г.
16. Ленин. Что такое “друзья народа” и как они воюют против социал-демократов
17. Плеханов. К вопросу о развитии монистического взгляда на историю. Глава пятая. Современный материализм.
18. Энгельс. Письма об историческом материализме. Энгельс — Йозефу Блоху в Кёнигсберг.

Источник: m.vk.com

Комментарии: