Как возник человек и мозг неизвестно: то ли медленно и натужно слепились из земных частиц, то ли Земля, блуждая в космосе, наткнулась на них случайно.

Как возник человек и мозг неизвестно: то ли медленно и натужно слепились из земных частиц, то ли Земля, блуждая в космосе, наткнулась на них случайно. Но вот что доподлинно – когда-то они жили-были порознь. У прапрапра-человека было прекрасное тело: мышцы на загляденье, сила их была немереная. Хотя и не Шварценеггер, но мужик был крутой. Мозгов же у него было не так, чтобы мало, но вообще-то не очень густо. Их вполне хватало, чтобы обложить мамонта, найти сухую пещеру и поддерживать огонь, зажженный молнией. Умел выламывать увесистые дубины. Не более того – фантазии, увы, не хватало. Ни колеса прапрапра-человек со своим маленьким мозгом не смог изобрести, ни лука со стрелами… Словарный запас – меньше некуда. Короче говоря, тело было явно не по мозгу.

А где-то рядом обитало другое существо. Оно также было двуногим, но хилым, невзрачным, силенок едва на маленькую зверушку, да на корешки с ягодками. Маленькое тельце постоянно мерзло, хотя рядом бегали шкуры с прекрасным мехом. Да как их добыть? Мозг же ему достался что надо: с двумя полушариями, множеством извилин и глубоких борозд. Кора – в палец толщиной, лимбическая система с ретикулярной формацией на загляденье. В нем нашлось место даже гипоталамусу. Мозжечок был несколько маловат, но этот хиляк больше ползал, чем прыгал. Так что ему и такого мозжечка было за глаза.

Но вот проблема – как только мозг ставил этому хиляку задачу из двух-трех условных рефлексов, тот нередко от изнеможения падал на землю. От натуги прямая кишка, бывало, выпадала, а то и в торпор впадал. Однако же плотно набив брюшко, он любил пускаться в рассуждения. Конечно, до Мамардашвили ему было еще далеко, но член-корреспондент Спиркин его бы уже не понял. В конце концов, такое положение – тонкий слой высоких материй, положенный на ежедневный жуткий, мерзкий, животный страх, – мозгу настолько опостылело, что стал он задумываться над своим будущим. Оно было предсказуемым, но, увы, безрадостным – естественный отбор не знал жалости ни к мастодонтам с куриными мозгами, ни к соматическим заморышам с толстым серым веществом! Мало-помалу складывалась доминанта добровольного ухода с дороги эволюции. Мозг все чаще и чаще подводил своего носителя к краю пропасти. Но всякий раз остаток смутной надежды останавливал уже занесенную над бездной ногу. Положение становилось критическим.

В один из вечеров, когда хиляк попискивал в углу пещеры от холода и голода, а отчаянием, казалось, были пропитаны даже стены, нечто туманное протиснулось из-под коры сквозь лабиринты нейронных сетей и стало просачиваться в лобные доли. И вдруг… «Бог ты мой! – удивился мозг. – Да как же раньше я не догадался – надо сменить носителя»! Но как только он представил тех, кто его окружает, стало вновь грустно.

– К саблезубому?.. – передернуло его от одной мысли, что придется управлять этим кровожадным хищником.

– К обезьяне?.. – что-то в этом есть. – Но ей и без меня неплохо живется.

Однажды прапрапра-люди долго преследовали оленя. Он уводил их все дальше и дальше, на территорию, где обитали хиляки. Наконец, они окружили его, свалили на землю ударами камней, добили дубинами, и по округе понеслись зычные крики победителей. Хиляки с удивлением и тревогой взирали на пиршество этих мощных, коренастых двуногих. Пирующие были заняты добычей – часы бега по холмам дали знать свое. Когда стала наваливаться приятная истома, и отяжелевшие веки вот-вот были готовы смежиться, один из молодых прапрапра-людей скосил взгляд на маленькие головки, словно бутончики, качавшиеся за камнями.

– У-у! – встревоженно повернулся он к вожаку.

– А... – спокойно отмахнул он рукой, отвернулся и захрапел.

Что-то интуитивно подсказывало хилякам – эта крутая команда им не враждебна. Но как они изумились, когда, прокравшись на безопасное расстояние, увидели, что гиганты удивительно похожи на них! Конечно, если пропорционально уменьшить их размеры.

Проснувшись, прапрапра-люди обнаружили, что окружены со всех сторон маленькими существами.

– Гы-ы-ы… – беззлобно, но внушительно, зыкнул прапрапра-человек.

– Господи, да вы не волнуйтесь. Мы просто хотели бы познакомиться. Посмотрите внимательно – не кажется ли вам, что мы едва ли не копии, только разного размера? – воскликнул хиляк.

– Чаво, чаво?.. – уставился на него прапрапра-человек, интуитивно потянувшись к дубине.

– Я полагаю, что такая схожая морфология проистекает из нашего генетического родства… – пояснило маленькое существо.

– ???

– Ладно, ладно, извините, спрошу прямо – как у вас с этим? – он постучал кулачком по своей головке.

– С чем? – не понял гигант.

– Да с мозгами же! – воскликнуло маленькое существо.

– Ах, с ними… – выдохнул гигант. – С этим в порядке – не мешают.

После таких слов хиляку стало предельно ясно, что перед ним эволюционное дитя, развивающееся гетерохронно – скелет и мышцы вначале, мозги потом. «Это мой единственный и последний шанс, – подумал мозг хиляка. – Только как убедить его в полезности обмена?»

«Послушай, брат, такому телу, как твое, имеющегося мозга явно мало. Хотя, конечно, избыток пользы не приносит – важна пропорция. Посмотри на нас», – мозг на шаг выставил свое тщедушное тело. «Я много чего могу придумать, но тело не справляется с самыми простыми делами, такой большой я ему просто не нужен. У тебя же все наоборот. Вот, например, твоя дубинка», – притронулся он к суковатой кривой палке внушительного размера.

– Большая… – откликнулся прапрапра-человек.

– Да, брат, большая, но нескладная, ведь у нее центр тяжести ближе к середине, а необходимо его переместить подальше от руки. Сделать это можно вот так, смотри.

Он взял каменный ножик, надрезал им кору у молодого деревца, ловко снял ее и распустил на тонкие полоски. Поднял с земли ровную палку и привязал на ее конец увесистый камень.

– На, попробуй такую. – Гигант недоверчиво взял ее в руку и помахал над головой.

– У-у-у! – удовлетворенно протянул он.

– Ну, вот видишь, я могу очень многое, очень многое, – подчеркнул мозг хиляка.

Все же прапрапра-человек еще долго не мог взять в толк, чего добивается хиляк. Как трудно было вместить в его маленький мозг, что эволюция и конкуренция безжалостны! Что лучше пусть уходит с арены жизни один хиляк с маленьким мозгом, чем оба родича – тщедушное тело с великолепным мозгом и прекрасное тело с редкими и неглубокими извилинами.

Как бы там ни было, обмен состоялся. Что в дальнейшем стало с хиляком, получившим мозг в соответствии с физическими возможностями тела, угадать не трудно – сгинул в пучине эволюции. Но вот прапрапра-человеку с его новым мозгом на первых порах было ох как непривычно. Ну, с дубиной, пращой, каменными ножами, ловчими ямами он освоился стремительно. Сложнее было с добыванием огня – здесь требовалась не столько грубая физическая сила, сколько тонкая моторика. Словом, все новинки, напрямую связанные с материальной стороны существования, прапрапра-человек воспринимал и осваивал более или менее скоро, но успешно.

Однако гиганта порой просто бесило, когда перед охотой мозг приказывал нарисовать на земле оленя и кидать в рисунок камни, да еще стучать кулаками в грудь. Он не мог понять (соответственно и не желал подчиняться), зачем после удачной охоты требовалось становиться на колени, поднимать глаза к небу и нести какую-то околесицу.

Однажды придя в пещеру после не слишком удачной охоты, он обнаружил, что привычный облик его прапрапра-женщины заметно изменился. Настроение и само по себе было неважное, так еще и его женщина зачем-то завязала волосы на затылке в пучок, чего никогда не было прежде.

– Ну, вот что мой дорогой мозг, кончай эти игрушки. Волосы у женщины должны быть распущены. Что это за лошадиный хвост? – взорвался прапрапра-мужчина.

– Понимаешь ли, так гигиеничней, особенно в жару, да и красивей… – попытался оправдаться мозг.

– Ничего не знаю, не понимаю: «гигиеничней, красивее!» – передразнил он в сердцах.

Такие размолвки между ними случались и ранее, но как-то все постепенно улаживалось, хотя мозгу часто бывало обидно. Нет, это не была обида на свое новое тело. Просто мозгу естественно хотелось быстрее и большего: простора, фантазии, острых ощущений. Он понимал, что некоторые новые представления не могло входить в этого гиганта так стремительно, как необходимость ловчей ямы. Но что было делать ему, опередившему свое время?

«Конечно, мы не погибнем, но ведь мне без фантазии жить грустно…» – рассуждал он долгими бессонными ночами. «В сущности, пока не имеет смысла учить его грамоте. Зачем ему летать, если это не доставляет удовольствия? Чего я этим добиваюсь? Всему свое время» – вздохнул мозг.

И вот однажды его осенило. Примерно так же, как и Ньютона, сидевшего под яблоней. «Ночью ведь мы оба почти бездельничаем. Мне приходится держать наготове только слуховые и обонятельные центры. А остальная кора спит себе спокойно, как будто она за день работала до изнеможения…»

Решение созрело мгновенно. «Стоит только затормозить двигательные зоны и отключить блоки памяти, как можно будет оттянуться на всю катушку, – предположил мозг. – День наш, ночь – моя!» Первый же эксперимент прошел на славу: тело безмятежно отдыхало на мягкой подстилке, а мозг чего только не выделывал: парил в небе гигантским грифом, прыгал как кенгуру, купался в огненной лаве. Тело проснулось отдохнувшим, мозг – удовлетворенным.

– Выслушай меня внимательно, мой дорогой носитель, –обратился мозг к нему. – Вот, что я предлагаю…» И он поведал ему о своей идее и проведенном эксперименте.

Тело к этому времени эволюционно и интеллектуально повзрослело настолько, что сразу оценило необходимость компромисса. Так у них и повелось: мозг ночью жил своей мозговой жизнью, нимало не заботясь о реальности, мышцы расслаблялись и отдыхали, не ведая, что происходит там, в этом замечательном, но капризном сером веществе. Только иногда, когда уж фантазии мозга переливались через край, в памяти у прапрапра-человека оставались очертания его ночных похождений. Со временем он обжился с новым положением. В конце концов, колесо и лук со стрелами вполне этого стоили.

Мозг тоже повзрослел и остепенился. Увеличил размер мозжечка, набрался новых безусловных рефлекторных связей. Их накопилось так много, что часть пришлось поместить в подкорковые структуры.

© Л. Н. Медведев

Источник: vk.com

Комментарии: