“Путь размышлений” Дарвина . Стратегии гениальности и “соматический синтаксис”

НЛП (нейролингвистическое программирование) всегда признавало влияние физиологии на процесс мышления. Все микродвижения нашего тела, такие как знаменитые «глазные сигналы доступа», с точки зрения НЛП одновременно являются и отражениями специфических мыслительных процессов, и теми ключами, которые дают начало внутренним действиям, происходящим в сенсорных репрезентативных системах. Благодаря таким внешним физическим проявлениям мы имеем возможность не только обнаруживать, но и оказывать влияние на отдельные этапы стратегий мышления. Именно на эту идею опирается «Нейролингвистическое программирование» в той своей части, которая касается «программирования». Однако, такие специфические поведенческие сигналы не являются единственным проявлением связи между телом и разумом.

Фельденкрайс (Feldenkrais) и Александер (Alexander), йога, айкидо и танцы накопили огромный опыт исследования взаимного влияния движений и мыслительных процессов. Во всех таких исследованиях с особенной силой подчеркивается системная природа организма человека, и в центре их внимания чаще всего оказываются особенности движения, а не те части тела, которые в нем участвуют. Но нейролингвистическому программированию еще только предстоит в полной мере оценить ту роль, которую такого рода телесные движения играют в процессе человеческого мышления и «программирования».

Недавно я просматривал статью в журнале «Natural History», в которой приводился простой, но весьма впечатляющий пример взаимосвязи общих особенностей движения и способа мышления. Эта статья по существу представляла собой описание имения Чарльза Дарвина (1809-1882), английского биолога и натуралиста, чья теория эволюции, опирающаяся на механизм естественного отбора, стала революцией в нашем понимании естественной истории и перевернула наши представления о происхождении человечества. Дарвин приобрел имение Down House через несколько лет после возвращения из своего исторического путешествия на борту корабля «Бигль». Около двадцати лет после возвращения из этого путешествия Дарвин продолжал разрабатывать свои теории и искать их связи с собранными им образцами и проведенными им наблюдениями. Именно в этом имении Down House были написаны его классические труды «Происхождение видов» и «Происхождение человека».

При описании имения автор статьи отмечает: Вскоре после переезда в Down Дарвин проложил посыпанную песком дорожку, которая и по сей день вьется в тени деревьев, а затем поворачивает по направлению к дому, проходя вдоль освещенного солнцем поля. Он гулял по этой дорожке каждый день, называя ее «своим путем размышлений». Довольно часто он складывал несколько камушков в начале этого пути и по завершении очередного круга отбрасывал тросточкой один камушек прочь с дороги. Он мог определить для себя «проблему в три камня» подобно тому, как Шерлок Холмс определял «проблему в три трубки», и направлялся домой лишь тогда, когда все камни были пройдены.

Читая это описание, легко представить себе Дарвина, погруженного в свои мысли, бредущего по своей песчаной дорожке и обдумывающего различные вопросы теории эволюции и естественного отбора. Тот факт, что Дарвин называл эту песчаную тропинку своим «путем размышлений», указывает на то, что сам он видел, какое важное влияние оказывали такие прогулки на его мышление. С точки зрения НЛП здесь весьма интересен следующий вопрос: «В чем конкретно проявляется связь между «мышлением» и прогулками по такому пути».

Движение и мышление

Традиционный подход НЛП к вопросу интерпретации и использования взаимного влияния мышления и поведения заключается в том, чтобы установить связь между отдельными видами телесных движений (таких, как движения глаз, дыхание, изменения в выражении лица, в жестах и т.п.) и определенными мыслительными действиями, например, «движение глаз вверх и вправо сопровождает процесс визуального воспоминания», «поглаживание рукой по подбородку является проявлением внутреннего диалога», «замедленное глубокое дыхание облегчает доступ к ощущениям». Известные в НЛП «ключи доступа» обычно обращают наше внимание на чрезвычайно тонкие проявления в поведении человека и имеют отношение к наименее устойчивым микроструктурам нашего процесса мышления.

С другой стороны, повторяющиеся физические движения и действия, захватывающие большую часть групп мышц (такие как прогулка, плавание, езда на велосипеде, игра в теннис и т.п.) оказывают влияние на наше общее состояние и тем самым определяют более общий контекст для нашего процесса мышления.

Как показывает упоминание трубки Шерлока Холмса в приведенной выше цитате, представление о том, что состояние глубокой задумчивости может быть усилено какими-нибудь повторяющимися действиями, оказывается весьма распространенным. Кроме выкуривания трубки, например, вымышленный Холмс часто прибегал к игре на скрипке, когда ему приходилось распутывать особенно трудный случай.

Подобные привычки можно обнаружить и у многих известных невымышленных мыслителей. Как и Холмс, например, Альберт Эйнштейн бывало играл на скрипке в моменты серьезных размышлений, заявляя, что эта игра была в некотором смысле продолжением его процесса мышления и она помогала ему находить решение для наиболее сложных проблем. Кроме того, Эйнштейн любил плавать под парусом, быстро делая пометки в своем блокноте каждый раз, когда ветер затихал. Леонардо Да Винчи играл на лире. Вольфганг Амадей Моцарт утверждал, что многие из его музыкальных идей пришли ему в голову во время прогулок или поездок в экипаже. Подобно Дарвину и другие известные мыслители, как, например, Эммануил Кант, любили совершать прогулки, которые оказывались неотъемлемой частью их распорядка дня.

Я легко мог бы представить себе «путь размышлений» Дарвина, у меня уже в течение многих лет есть свой собственный «путь грез». Рядом с моим домом в Санта Крузе (штат Калифорния) раскинулся огромный парк, среди мамонтовых деревьев которого я бегаю по утрам. В этом парке родились и начали расти идеи многих моих семинаров, компьютерных программ, книг и статей.

Кроме того, я регулярно купаюсь в определенное время года и делаю упражнения на тренажере, который стоит у меня дома. Я заметил, что различные движения, ассоциирующиеся с такими занятиями, могут вызывать определенные настроения. Особенные физические движения, в которых участвует все тело, помогают включать различные мыслительные процессы. Иначе говоря, разные виды деятельности могут способствовать достижению различных результатов и решению разных проблем.

Занимаясь исследованием эффективного лидерства, например, я беседовал с основателем большой скандинавской судостроительной компании. Он сказал, что физическая активность помогает ему справляться с разнообразными проблемами. В одних случаях он отправляется играть в гольф, чтобы восстановить то состояние, которое необходимо для решения возникших проблем. В других случаях велосипедные прогулки помогают ему настроиться на определенный лад. Он оказался настолько разборчивым в выборе того или иного вида физической деятельности, что мог заявить: «Для решения этой проблемы не подходит игра в гольф. Это та проблема, которая требует приличной велосипедной прогулки».

Кажется вполне естественным заключение о том, что определенная физическая деятельность стимулирует и организует неврологическую активность. Катание на велосипеде представляет собой один из способов вызывать и поддерживать определенное состояние. Говоря языком теории самоорганизующихся систем, можно сказать, что некоторое движение создает положительный «аттрактор», который поддерживает мыслительную самоорганизацию. Некоторые заходят так далеко, что начинают утверждать, что разум — это движение, и что мудрость и талант определяются качеством этого движения. Старая поговорка народов, населяющих острова Новой Гвинеи, например, гласит: «Знание — пустая болтовня, пока оно не в мышцах».

“Соматический синтаксис”

Подобные наблюдения привели Джудит Де-Лозье и меня к более глубоким исследованиям взаимосвязи мышления и движения, которым мы дали название «соматический синтаксис». Термин «соматический» происходит от древнегреческого слова «soma», которое означает «тело». «Синтаксис» — тоже древнегреческое слово, имеющее значение «располагать в определенном порядке» или «систематизировать». Следовательно, соматический синтаксис имеет отношение к организации физиологии и «грамматике» «языка телодвижений». Вместо того, чтобы фокусироваться на физических деталях, соматический синтаксис подчеркивает особенности организации движения в целом и исследует процесс формирования когнитивно-соматических (т.е. опирающихся на связь «разум — тело») стратегий.

Эпистемологически соматический синтаксис ведет свое происхождение в теории трансформационной грамматики Ноама Хомского (1957, 1965). Согласно Хомскому сенсорный и эмоциональный опыт (глубинная структура) может выражаться в форме различных лингвистических описаний (поверхностных структур). Глубинные структуры достигают поверхности, проходя через ряд «трансформаций». Эти трансформации действуют на глубинные структуры подобно фильтру. Гриндер и Бендлер (1975) установили, что преобразование глубинной структуры в поверхностную структуру обязательно включает в себя процессы упущения, обобщения и искажения. Но большая часть информации о глубинной структуре при этом сохраняется и выражается в словесной поверхностной структуре.

Соматический синтаксис применяет эти принципы формирования словесного (дискретного) языка к кинестетическим (аналоговым) выражениям. Примером взаимосвязи «глубинной» и «поверхностной» структуры в кинестетической системе может служить наше умение писать левой и правой рукой. Как только наша рука освоила этот навык, он сразу же мог быть передан другой части тела. Например, нам не составит труда написать свое имя на песке большим пальцем левой ноги или вывести буквы, зажав карандаш в зубах, несмотря на то, эти части нашего тела сильно отличаются по своим физическим данным. Глубинная структура формы букв не связана с конкретной частью тела. Она может быть преобразована в различные поверхностные структуры.

Одна из задач соматического синтаксиса заключается в том, чтобы углубить и расширить «аттрактор» для конкретного внутреннего состояния или ресурса. Соматический синтаксис использует движение в качестве средства усиления, расширения и генерирования глубинных ресурсов. Исследуя разнообразие физических форм и организации движения, связанного с определенным состоянием, например, можно научиться делать это состояние более выразительным в самых разных ситуациях и расширять разнообразие своего поведения. В этом смысле соматический синтаксис помогает углубить наше понимание и усилить наши знания, все больше погружая их «в мускулы».

С другой стороны, благодаря тому, что движение имеет отношение к «аналоговому» типу поведения, оно оказывается более системным и менее «линейным». Следовательно, исследование соматического синтаксиса еще больше приближает нас к глубинным структурам нашего опыта. Поэтому еще одно применение соматического синтаксиса заключается в том, что он помогает открыть и выразить те части глубинной структуры, которые могут быть стерты или искажены другими формами поведенческих проявлений. Пользуясь словами знаменитой танцовщицы Исидоры Дункан, можно сказать: «Если бы я могла выразить все словами, мне не пришлось бы танцевать».

Тело как репрезентативная система

Один из принципов соматического синтаксиса гласит, что тело само является «репрезентативной системой». Вместо того, чтобы видеть в теле только механическую оболочку для передачи сигналов к мозгу и от него, соматический синтаксис рассматривает тело как средство представления и обработки информации.

До недавнего времени привычное для НЛП представление заключалось в том, что вся информация об окружающем нас мире с помощью органов чувств передается в мозг, где и происходят все процессы ее представления и переработки. Последние исследования, касающиеся брюшной нервной системы, окружающей желудок, показали, что по всему нашему телу разбросаны сложные информационные сети, по уровню своей сложности не уступающие головному мозгу. Согласно соматическому синтаксису мы можем использовать наше тело для построения модели окружающего нас мира точно так же, как мы это делаем с помощью других репрезентативных систем. Мы можем представлять ключевые связи в окружающем нас мире и нашем собственном прошлом в виде взаимосвязей частей нашего тела. Например, наше представление об отношениях между матерью и отцом могут быть представлены отношениями между левой и правой рукой, или между грудью и животом.

Размышляя о важности «пути размышлений» Дарвина, важно заметить, что кроме способности вводить, обрабатывать и выводить информацию, все наши репрезентативные системы обладают способностью представлять информацию, по крайней мере, двумя способами: буквально и метафорически. Иначе говоря, каждая сенсорная система может создавать карты реальности, которые имеют либо непосредственное отношение, либо образное сходство с тем явлением, которое мы представляем себе. Например, мы можем представлять себе свои белые клетки такими, какими мы видели их под микроскопом, или похожими на осьминогов, которых мы видели по телевизору. Аналогично, мы можем говорить о мозге, буквально как о «сети нейронов», либо метафорически называть его «компьютером». Подобно этому мы можем воспринимать определенное эмоциональное проявление как набор конкретных ощущений тела, либо как «спазм» в животе.

Наше тело, будучи репрезентативной системой, тоже обладает такой двойной способностью. Мы можем производить движения, являющиеся непосредственной реакцией на конкретную ситуацию, или делать их более метафорическими, как в танце. Состояние тревоги, например, может быть непосредственно представлено воспроизведением физических эффектов, сопровождающих ощущение тревоги (таких как напряжение мышц лица и плеч), либо образно представлено в виде рук, закрывающих глаза и голову, как будто при виде опасности. Как и в случае с другими репрезентативными системами, метафорические представления зачастую оказываются более значимыми и более сильными (потому что они несут многоуровневую информацию).

С этой точки зрения прогулки Дарвина по своему «пути размышлений» можно рассматривать и как физическую метафору, и как средство достижения и поддержания определенного ментального состояния. Движение вдоль по дорожке представляет собой довольно медленный и постепенный процесс. Любая дорожка имеет начало, конец и отметки на земле, указывающие направление движения. Глядя с позиции соматического синтаксиса, легко понять, каким образом складывалось представление Дарвина об эволюции, как о процессе медленных, постепенных изменений. Теория эволюции Дарвина — прямой аналог движению по парковой дорожке. Очевидно, Дарвин «эволюционно развивал» свои идеи, двигаясь по своему пути медленно и методично, отбрасывая в сторону камень при удачном завершении очередного круга в процессе развития точно так же, как это происходило в описанном им процессе эволюции.

На самом деле, согласно собственному описанию Дарвина своих методов мышления, сами его теории возникали в результате «естественного отбора» идей. Подобно Эйнштейну, который заявлял, что «воображение важнее знаний», Дарвин выводил свои теории, не опираясь на индуктивный процесс тщательного обдумывания отдельных фактов и выявления закономерностей. Сначала теория возникала из чистого воображения, а затем уже он проверял ее жизнеспособность в соответствии с ее возможностями описания известных фактов и наблюдений. По словам биографа Дарвина Сэра Gavin de Beer: «Его метод состоял в том, чтобы сначала выдвинуть гипотезу о том, что привлекало его внимание, а затем вывести из нее возможные следствия, которые могут быть подтверждены или опровергнуты». Он сохранял только те идеи, которые больше всего соответствовали известным фактам. Те идеи, которые не удовлетворяли этим требованиям, исчезали с пути размышлений Дарвина. Поэтому неудивительно, что Дарвин предложил принцип «выживают наиболее приспособленные» в качестве механизма медленного и постепенного процесса эволюции, поскольку именно он являлся отражением его собственного процесса мышления.

Конечно, когда мы «выдвигаем гипотезу», она не может возникнуть ниоткуда. Источник всех этих идей — действующая нервная система. Английс

Источник: vk.com

Комментарии: