О ВИДАХ ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ, ОБЪЯСНИТЕЛЬНЫХ МОДЕЛЯХ И ОГРАНИЧЕННОСТИ ЛЮБЫХ ТЕОРИЙ

Итак, феноменологическое описание подразумевает описание и прояснение феноменов сознания, личных переживаний.

На данном этапе мы не строим никаких моделей объяснения того, как эти переживания возникают, почему они именно такие или зачем они нужны. И даже если придумать объяснительную модель хочется, то любой такой попытке должно предшествовать крайне внимательное, подробное, многократно сверенное и обсужденное описание того, что мы собираемся объяснять. Или переопределять в некоторых новых категориях, не данных в личном опыте и в личном описании этого опыта самим человеком.

Здесь можно остановиться на трех разных подходах:

1) принятие категорий описания, данных самим человеком, без любого добавления и изменения (описательная феноменология).

2) распределение описанных им переживаний внутри предложенной вами сети категорий, призванных дополнительно категоризировать и систематизировать данные опыта (категориальный феноменологический анализ).

3) попытка подложить под описанный опыт некоторую гипотетическую объяснительную модель, которая может быть бесконечно далека ото всего, что есть в самих переживаниях человека (не-феноменологическое описание психики, а не опыта, с помощью придуманных схем и моделей).

В первом случае и контент, и язык его описания полностью принадлежат самому человеку.

Во втором случае вы предлагаете ему некоторые категории, с помощью которых можно постараться прояснить или обобщить его переживания.

В третьем случае вы используете рассказы человека, чтобы переопределить их – или переопределить описанные им переживания – как материал, позволяющий говорить о стоящих за ними механизмах, причинах, процессах. То есть феноменологические данные используются как материал для перехода в не-феноменологическую область.

Например, человек сообщает вам о своих чувствах и мыслях, и вы говорите ему, что это результат бессознательного конфликта, или вызванного депрессией искажения когнитивной обработки информации, или проявление недифференцированности его представлений о себе.

Все эти три толкования – это подложение гипотетической модели под описанные переживания. Или под саму речь и поведение человека.

Феноменологические фрагменты собираются здесь для перехода к гипотезам о не-феноменологических явлениях. Причем чаще всего эти фрагменты толкуются типически, а не индивидуально, и никакого воссоздания личного мира и личных смыслов не совершается.

Но пока оставим этот объяснительный подход как имеющий мало отношения к полноценной феноменологии.

Остается два других: ограниченность категориями самого человека или предложение некоторого набора категорий, им самим прямо не использованных.

Непосредственно зафиксировать рассказ самого человека, данный им на его языке и в его категориях – это одно.

Распределить описанный опыт в категориальной сетке, предложенной вами извне — это другое.

Второй вариант – это именно попытка переописания опыта, размещения описанного внутри некоторого базового набора категорий. Это то, что я делал и обсуждал в [https://vk.com/wall-200314958_262|последнем видео].

Предполагается, что это можно сделать без потери смысла и содержания переживаемого. В идеале, это своеобразное наведение порядка, попытка классификации или структурирующего прояснения.

Однако это «наведение порядка» все равно представляет собой действие, основанное на нашей интерпретации, нашей классификации и систематизации. Классификация и систематизация сами по себе не являются прямым беспримесным взглядом, они уже включают некоторую интерпретативность, хотя и пытаются ее минимизировать и ввести в соответствие с предметом описания. Но отсюда всегда легко перейти к использованию нерелевантных опыту категорий и схем, когда любые переживания пытаются быть втиснуты в заранее заготовленную структуру и набор понятий.

Поэтому ориентировочный набор категорий не стоит делать фетишем или догмой. В [https://vk.com/wall-200314958_237|20-й серии] мы подробно обсудили категории, выделенные в статье Элленбергера, в [https://vk.com/wall-200314958_262|21-й серии] я добавил к ним еще несколько категорий и постарался дать достаточно подробное описание опыта конкретного человека внутри них.

Но всегда возможно встретить в себе или другом такие состояния и такой опыт, который не сможет быть описанным внутри ранее выбранного набора категорий.

Например, категории времени и пространства могут перестать иметь какой-либо смысл в некоторых состояниях сознания.

Как и наличие устойчивого я, или одного я. Или наличие каких-либо границ между предметами, понятиями или сознаниями.

То же касается любых "категорий рассудка" или категорий эмоциональных.

Таким образом, в феноменологическом исследовании у нас в самом широком смысле есть два подхода: мы можем либо следовать только личным описаниям человека, никак их не переописывая; либо мы можем пытаться распределять их внутри некоторого набора категорий, решая в каждом конкретном случае, насколько они релевантны опыту и насколько они вообще полны.

Например, мы выделяем категорию времени и пытаемся объединить многие частные сообщения как описания опыта, содержащего в себе переживание времени.

Это уже необязательно будет верным. Это уже интерпретативно нагружено.

Хотя иногда кажется, что все совсем очевидно, но это ощущение очевидности — ваше переживание, которое самозаконно в самом себе, но необязательно означает совпадение вашего суждения с положением дел в мире.

Важно понимать, что чем нетипичнее опыт другого человека, тем меньше могут подходить для его понимания даже самые общие и самые привычные категории.

В психиатрии и клинической психологии мы с заведомо большей вероятностью, чем где-либо еще, будем иметь дело с некоторыми особыми переживаниями, состояниями, которые не могут быть легко и привычно истолкованы.

Нужно быть готовым к тому, что в некоторых случаях все те категории, которые создают то, как вы мыслите, чувствуете, воспринимаете – совершенно не подходят для понимания и описания чужого опыта и чужого мира.

Безосновательное распространение какого-то набора категорий и допущений вообще на всех людей – залог всех тех ситуаций искажающего непонимания, которое так распространено и в психиатрии, и за ее пределами.

В этом смысле любая прочитанная вами литература – это только некоторый вспомогательный ресурс для мышления, воображения, прочувствования. Не стоит думать, что можно вооружиться десятком прочитанных книжек или статей и стать готовым для понимания и описания любого опыта других людей.

Все эти книжки и статьи – и этот текст тоже – были написаны кем-то заведомо ограниченным его миром и его способами чувствования, воображения, мышления и письма, его опытом личных переживаний и взаимодействий с другими. Это всегда повод, набросок, элемент или ступень, а не полная картина, законченная теория, истина или догма. Скорее всего, никто не вместил в себя опыт всех остальных людей – актуальный и потенциально возможный – чтобы иметь полную картину хотя бы на феноменологическом уровне. Не говоря уже о той мыслительной категориальной сетке, которую такой человек должен был бы изобрести и которая могла бы помочь как-либо структурировать и описать этот опыт без искажений и упущений.

Любые философские, психиатрические и психологические теории и размышления, которые вы можете встретить, всегда созданы конкретными людьми. Людьми, которые всегда ограничены собственным доступным для переживания миром, ограничены их локальными способами мыслить – или комбинировать слова и знаки.

Сами эти теории и размышления обычно строятся по такому принципу: человек, живущий в своем локальном мирке, попробовал бургер в одном макдоналдсе своего городка, и потом решил написать книгу «О сущности вкуса человеческой пищи всех стран и времен».

Человек, знакомый с предельно малой областью всего возможного опыта и переживающий его в заведомо замкнутом собственном мире, начинает рассуждать обо всем опыте вообще, обо всех мирах вообще, обо всех людях вообще.

Это особенно касается той области, о которой мы здесь говорим: о возможном ментальном опыте, личных переживаниях, нетипичных состояниях психики и т. д. Люди, лично знающие вкус только местного чизбургера, причем как он дан именно им, читают книги и слушают слова, перетолковывая их в опять же собственных смыслах и категориях,

и далее пишут свои книги и говорят свои слова – и называются специалистами по вкусу и сущности всех пищевых продуктов человечества. Сложно представить себе более неправомерное и более избыточное раздувание мнимой экспертности.

Специфические традиции письма, чужие истории и поверья, неправомерные распространения своего опыта, наделенные смутными интерпретациями – и вот вы читаете очередной том по философии, психиатрии или психологии, где вся полнота психического уместилась в пять классификаций и триста унылых страниц.

Чтобы не быть введенными в заблуждение, лучше заранее представлять все те ограничения, которым подвержена любая подобная литература и ее авторы, и воспринимать любые "философские рассуждения" или "научные теории" о психическом и человеческом как произведение одного человека или небольшой группы людей, которым была недоступна большая часть того, о чем они пытаются говорить.

А та малая часть, что была доступна, все равно воспринималась, мыслилась и переживалась внутри их специфических и локальных категорий и установок – и описывалась внутри конкретного языка и конкретных локальных практик говорения и письма – которые так же представляют собой небольшой набор из всех возможных и редко открыто рефлексируются.

Однако именно здесь и необходима открытая рефлексия, прямое заявление об ограниченности и неуниверсальности своего языка и своего доступного для проживания мира, изначальное определение своих позиций и предпосылок.

В противном случае нам будут подавать фрагменты личного дневника, смешанные с субъективно воспринятыми чужими концепциями и утверждениями и помещенные в локальные правила мышления и письма – как некоторую тотальную теорию, полностью описывающую и определяющую свой предмет.

Но, как можно понять, мир не исчерпывается вкусом чизбургера и вряд ли дан кому-либо во всей своей полноте.

Поэтому любые теории и модели, во-первых, полностью завязаны на том, кто именно и внутри каких установок, допущений, способов мышления и смыслонаделения их сконструировал, а во-вторых, любые теории всегда учитывают и описывают только небольшую часть того, что обычно декларативно обещают описать полностью.

И если сами авторы не обсуждают и не выявляют все эти ограничения собственного опыта, собственного языка, собственных способов мышления и письма, собственных локальных верований, позиций и ориентиров, то мы должны cделать это за них. И заодно признать их либо некомпетентными, либо недобросовестными – или же и теми, и другими сразу.

Источник: vk.com

Комментарии: