Восьмеричный путь освобождения в учении Будды и притча о трёх лунах

Будда разделил плоды своих исканий на четыре больших и тесно взаимосвязанных раздела. Прослеживая шаг за шагом ход его мысли, мы подошли, наконец, к последнему рубежу, когда становится необходимым перевести дух, оглянуться и окинуть пройденное внимательным взглядом. Только так мы сможем соединить в единое целое отдельные точки этого извилистого маршрута, оценить его дельность и красоту и подготовить себя к финальному рывку.

Во-первых, в самом начале своего пути, Сиддхархта определил фундаментальную и общую для всех людей проблему – страдание. Мы живём, видел он, и жернова времени перемалывают нас и наших детей, они истирают цивилизации и галактики и трансформируют плоды человеческих трудов до полной неузнаваемости. Все смыслы и изыски существования, за которые мы жадно цепляемся, оказываются помножены на ноль, на единый знаменатель из непостоянства и пустотности. Время и пустотность суть великие уравнители: они неумолимо стирают все различия между живыми существами. Все различия, кроме одного – как это живое существо проживало и проживает каждый конкретный момент своего бытия.

Всё оканчивает свой путь в одной точке – оно рождается, умирает и вновь рождается в новой форме, после чего цикл повторяется, причём происходит это ежесекундно. Мы ничего не в силах удержать: ни себя, ни созданного нами, потому заботить нас должна не конечная точка пути, одинаковая для всех, а сам этот путь. У него же есть два фундаментальных полюса – страдание (дукха) и счастье (сукха) во всём их многообразии. Всё, чего мы избегаем и считаем непредпочтительным, по определению попадает в первую категорию, и именно с ним мы боремся. Даже когда человек ищет страдания или смерти, это лишь замысловатый кульбит, который его истерзанная психика выкидывает в стремлении к лучшему состоянию, то есть к счастью.

Во-вторых, Будда установил причину страдания – желание, прежде всего в его алчном и преувеличенном аспекте жажды (танха). Если вдуматься, то желание, движущее всяким живым существом, уже есть страдание и совершенно независимо от итогов наших действий. По своей природе оно суть нехватка, ощущение болезненной недостачи, переживание постоянной оторванности от чего-то необходимого. Жить значит желать, а желать – значит страдать. Таково простое и нерушимое уравнение. Основной объём негативных эмоций, однако, возникает вовсе не из-за желания как такового. Его производит цепляние желания за свои объекты, растянутый и усиленный контакт между ними.

Каждое мгновение мы хотим, чтобы нечто возникло, чтобы оно продолжилось или же прекратилось, и это крошечный, почти неощутимый заряд отрицательной энергии. Заметным и мучительным желание становится, лишь когда входит в раскручивающуюся алгоритмическую петлю, разрастается и множится. Мы хотим, допустим, чтобы неприятная ситуация прекратилась и спустя крошечную долю секунду вновь хотим этого, но уже сильнее. В уме начинают роиться тягостные и угрожающие образы, возникают опасения по поводу будущего и воспоминания из прошлого. Операция продолжает повторяться раз за разом, но уже не только по отношению к исходному неприятному стимулу, но и в связи с продуктами ума, возникшими под его воздействием.

Мы страдаем, затем мы страдаем снова из-за осознания самого этого горестного факта. Из-за осознания того, что это продолжится дальше, из-за понимания того, что это столько раз происходило в прошлом, из-за сотен мыслей и восприятий, запущенных первоначальным импульсом. Щупальца желания намертво обвили объект влечения или отторжения, и цепь замкнуло. Токи негативных эмоций со скоростью света начинают тогда бегать в этом кольце и одновременно порождать новые аналогичные кольца.

В-третьих, Будда увидел, что существует способ преодолеть страдание. Если мы научимся своевременно отрывать жадные щупальца желания и воспитаем в этой стихии разумную умеренность, то обретём избавление. Для этого требуется понимание описанного механизма и умение останавливать автоматические реакции влечения и отторжения – требуется невозмутимость (упекха). Через преодоление невежества и достижение всё большей свободы от реакций гасятся избыточные волевые импульсы (санкхары) и обретаются нирвана и просветление.

Наконец, перед Буддой встала задача обрисовать конкретный набор и последовательность инструментов для практической работы. Он резюмировал их в Четвёртой благородной истине: «Существует путь преодоления страдания, и это Благородный восьмеричный путь (SN 56.11). В Палийском каноне существует несколько его формулировок, но наиболее способствующая пониманию, пожалуй, следующая. Там мы обнаруживаем не только перечисление элементов пути, но и принципиально важную связь между ними.

«Из правильного понимания рождается правильная деятельность ума,

из правильной деятельности ума рождается правильная речь,

из правильной речи рождается правильное поведение,

из правильного поведения рождаются правильные средства к существованию,

из правильных средств к существованию рождается правильное усилие,

из правильного усилия рождается правильная осознанность,

из правильной осознанности рождается правильная концентрация,

из правильной концентрации рождается правильная мудрость,

из правильной мудрости рождается правильное освобождение» (MN 117).

Когда мы сталкиваемся с таким изобилием слов «правильный», у нас возникает закономерный вопрос: что же это такое, как его отличить и почему кто-то столь уверен, что именно так дела и обстоят? Обычно подобный вопрос считается каверзным, поскольку пытающийся на него ответить быстро упирается в стену и демонстрирует произвольность и беспочвенность собственной позиции. По итогам все решают остаться «при своём» и в некотором роде смиряются с загадочностью жизни и безнадёжной «субъективностью» всего и вся.

Так бывает в абсолютном большинстве случаев, но попадаются учения и мыслители, которые продумали главные метания мысли на много ходов назад и вперёд и способны держать ответ. Имея в виду первый раздел философии Сиддхартхи и фундаментальные принципы непостоянства, пустотности и страдания, мы можем дать довольно простое и строгое определение «правильного» применительно к элементам Восьмеричного пути. Правильным пониманием, речью, усилием и чем бы то ни было ещё является то, что уменьшает совокупный объём страдания сейчас и впоследствии. Неправильными же, по логике Будды, являются такие действия и реакции, которые умножают совокупное страдание сейчас и впоследствии. Ибо только это в конечном счёте и важно.

Наконец, нельзя обойти вниманием, что во фрагменте приведены не восемь, а десять элементов. Последние два – мудрость в строгом смысле этого слова и освобождение – свойственны только состоянию архата, то есть обретшего нирвану и просветление. Первые же восемь и составляют собственно путь. Далее, на примере древней тибетской притчи, мы увидим, что этот путь далеко не линеен и разберём, как происходит движение по нему. Прежде, однако, требуется исследовать каждый пункт поочерёдно.

1. Правильное понимание (samm?-di??hi)

У процитированной выше последовательности имеется принципиальная особенность. Как неоднократно указывается в самом тексте, её элементы далеко не равны между собой. Сиддхартха считает настолько важным это подчеркнуть, что переходя к каждому новому пункту перечисления, раз за разом повторяет: «Правильное понимание предшествует всему». Восьмеричный путь начинается с правильного понимания, оно пронизывает каждое звено пути и оно же, в конечном итоге, венчает его. Правильное понимание становится мудростью, то есть входит в кровь и плоть практикующего, даруя освобождение.

Сегодня мы знаем, насколько точна такая расстановка, и не только из элементарного здравого смысла, но и благодаря прорыву в изучении мозга в последние десятилетия. Наука однозначно свидетельствует, что в основе каждого поступка лежит определённое восприятие реальности, которое заставляет нас предпочесть его альтернативам. Все модули нервной системы человека от ствола мозга до зрительной и префронтальной коры заняты постоянной обработкой информации. Они непрерывно интерпретируют входящие сигналы, и только крохи этих процессов протекают в сфере осознания. Исключительно от результатов этой кипучей познавательной работы зависит выбор стратегии поведения и характер эмоциональных реакций – всё психоэмоциональное состояние в любой отдельно взятый момент времени, как и его внешние проявления.

Если два огонька в темноте покажутся горящими глазами хищника, нас охватит страх, сердце бешено заколотится, в ушах застучит кровь, а в глазах потемнеет. И наоборот, если мы уверимся, что приставленный к голове пистолет – это замысловатый розыгрыш, организованный для нас друзьями, то ситуация вызовет лишь весёлый интерес или, быть может, раздражение. Но никак не мучительную панику. Восприятие и понимание, таким образом, предшествуют и речи, и поведению, и избираемому нами способу обеспечить своё материальное существование, и медитативным практикам – всем элементам Восьмеричного пути.

Будда говорил об этом так:

«Ум предшествует всем явлениям, ум обладает первостепенным значением, всё создаётся умом. Если с омрачённым умом вы говорите или действуете, тогда страдание следует так же неотступно, как повозка следует за ногами тяглового животного. Если с чистым умом вы говорите или действуете, тогда счастье следует за вами подобно тени, которая никогда не пропадает» (Dhp 1).

Вектор личного развития состоит потому в искоренении ошибочных моделей интерпретации и формировании на их месте нового и правильного видения. Это такой способ восприятия природы и ценности вещей, при котором совокупное страдание снижается, поскольку идёт на убыль привычка к жадному цеплянию и уменьшается поток продуктов воображения. В текстах Палийского канона подобное правильное понимание часто называют мудростью – в широком смысле этого слова – и выделяют у него три формы, в зависимости от глубины проникновения в нашу психику.

Во-первых, ракурс восприятия себя и мира может быть основан на некритически усвоенном знании. Каждый из нас рождается в определённой социально-культурной среде, и все мы, хоть и в разной мере, бессознательно перенимаем её воззрения. Мы начинаем разделять точки зрения своих родителей и друзей, окружения и авторитетов, следовать за политическими, религиозными и духовными лидерами. Мы стремимся быть частью группы и причаститься даримыми ей смыслом, силой, защитой, мы безотчётно боимся быть исключенными из этой целостности и из смеси страха и жажды поддаемся слепой вере.

Заимствование мировоззрения может происходить также совсем неощутимо для индивида, по невежественной инерции ума, но как бы то ни было, результат один. Даже если удача улыбнётся и мы заимствуем правильное понимание, это будет пальто с чужого плеча. Чужое понимание – это механический протез, не способный полноценно заменить органы и члены здорового тела и обеспечить движение вперёд. Заимствованная мудрость, не переваренная и не пережитая, всегда поверхностна и лишена момента развития. Она, сверх того, делает человека, не умеющего проводить самостоятельный анализ и синтез, жертвой всяческих идеологий и покорной марионеткой в руках любых манипуляторов.

Далее, существует умозрительное понимание, интеллектуальное и логическое прозрение в существо идеи или некоего ракурса восприятия. Мы тогда не просто бездумно скачиваем в своё сознание программу извне, но критически оцениваем её, исследуем способностью суждения исходный код и проверяем совместимость. Это уже значительный шаг вперёд, однако понимание всё равно остаётся заимствованным и потому творческие силы его, как и всего чуждого, крайне скудны. Знать, как правильно, и поступать правильно есть очень разные вещи, и первое далеко не является гарантией второго.

Наконец, есть понимание, пережитое в личном опыте. Мы или самостоятельно формируем новый способ видения, или же усваиваем знание извне, затем разбираем его на составные элементы и встраиваем в тело своей психики. Происходит интимное знакомство с истиной, она проживается изнутри и становится частью нас, а не механическим протезом. Такая форма правильного понимания ложится в основу поведения и обладает огромным потенциалом дальнейшего развития. В его обретении нам никто не в силах помочь, никто не в силах сделать за нас шаги после некоторого рубежа. Другой человек способен лишь эффективно доставить некие идеи к самим вратам центра психической жизни. Далее ему входа нет, и начинается самая тяжелая и долгая работа, ответственность за которую лежит на индивиде. Будда говорил об этом так: «Вы должны приложить усилие самостоятельно; те, кто уже пробудился, могут лишь указать путь» (Dhp 276).

2. Правильная деятельность ума (samm?-sankappa)

С содержательной точки зрения, правильное понимание представляет собой понимание изложенных нами Четырёх благородных истин, но не как отдельных ёмких тезисов, а как развернутой совокупности фундаментальных принципов нашего бытия. До той, степени, до которой это понимание ложится в основание существа человека, оно меняет режимы работы его ума, на что и указывает второй пункт Восьмеричного пути.

Дословно он означает «правильная мысль», и в половине случаев именно так это словосочетание и переводят на языки мира. В большей части оставшихся оно передаётся как «правильное намерение». То, сколь различны «мысль» и «намерение» между собой, свидетельствует о неудовлетворительности обоих подходов. Они отражают какую-то важную часть содержания, но при этом основной его объём оказывается вынесен за скобки. Задача перевода в том, чтобы отразить смысл понятия, а не голую буквальность составляющих его слов. Смысл же динамичен и в разных учениях обладает своей спецификой.

Будда и правда говорил о «правильной мысли», но стоит только внимательно прочесть его пояснения, как становится понятно, что речь шла о деятельности ума в целом. Будда не ограничивался ни «мыслями», ни «намерениями», как если бы они существовали в отрыве от прочих феноменов сознания и были бы особо значимы на их фоне. Подобно тому как используемое им слово citta (переводимое разными авторами как «ум» или же «сердце») не является ни умом, ни сердцем в принятом западном лексиконе, а суть психика в целом, «правильная мысль» означает здесь любой психический акт.

По представлениям Сиддхартхи, правильное понимание как некая основа деятельности человеческого ума должна кристаллизоваться в конкретные его правильные проявления – в мысли о том, как обрести освобождение и помочь в этом другим, в чувства, свободные от излишеств и омрачений, в благие побуждения и намерения. Этот процесс необходимо направлять, поскольку между правильным пониманием и правильными актами ума имеется зазор. Они не перетекают друг в друга автоматические и требуют от нас мягкого, но постоянного и бдительного внимания.

3. Правильная речь (samm?-vaca)

Все мы живём в социуме, взаимодействуем и общаемся с другими людьми. Наши слова, однако, оказывают влияние не только на мир вокруг, но и в ничуть не меньшей мере на нас самих. Последствия их произнесения сперва отражаются на нас в виде поступков других людей, затем они запускают цепную реакцию из специфических состояний ума и, наконец, вновь преобразуются в наше собственное поведение.

Возникает своего рода круг, где состояние ума и сказанное слово, производя эффект во внешней реальности, возвращаются, чтобы дать начало новым состояниям ума и новым действиям. Круг этот может быть порочным, чреватым страданием, потому Будда учил остерегаться определённых форм речи. В первую очередь, это касается всякого рода грубости, хамства, едких насмешек, пустого осуждения, которое движимо злобой, а не любящим желанием помочь. Грубый и злящийся неправ вне всякой зависимости от того, что вызвало его гнев. Он лишь причиняет вред другим и самому себе, выплескивая яд, который как губка всосал из мира и преумножил в собственной душе. Хамство, озлобленность, резкость не убеждают окружающих в нашей правоте, не склоняют их поменять своего поведения, но лишь вызывают зеркальный набор реакций.

Пагубными также являются ложь и клевета, поскольку они с большой вероятностью втягивают нас в беду, заставляют жить с опаской и оглядкой, приспосабливать существование под структуру собственного вранья. Они движимы или непомерной жаждой заполучить что-то, или страхом и желанием навредить и, следовательно, мучительны уже сами по себе. Наконец, дурными следует счесть сплетни и пустую болтовню, так как она уводит нас прочь от существенного и вращается вокруг чувственных приобретений и утрат.

Правильная речь есть реализованная в слове любящая доброта, творческая энергия, которая познаёт и созидает. Будда так характеризовал её носителя (MN 27):

«…Он говорит правду и постоянен в своей правдивости, достоин доверия и прям с другими, а на его слово можно положиться. Он примиряет спорящих и приветствует сплочение. Он наслаждается гармонией и обретает в ней блаженство, стремится к гармонии и создаёт её своими словами. Его речь мягка, приятна на слух, проникнута добротой и согревает сердце, она приятна и радует многих. Он говорит именно тогда, когда нужно говорить, в соответствии с фактами, отталкиваясь от того, что полезно, от Дхармы и Кодекса поведения. Его слова стоят того, чтобы их запомнить, они своевременны, взвешены, тщательно подобраны и способствуют благу».

4. Правильное поведение (samm?-kammanta)

По той же причине, по которой мы должны быть осмотрительны в своих высказываниях, нам следует следить за поступками и любого иного рода, остерегаясь тех, что несут вред нам и окружающим. Будда выделял пять обетов, которые должен принести каждый, кто встал на путь Дхармы (AN 8.39):

«1. Я обязуюсь соблюдать правило воздержания от лишения жизни.

2. Я обязуюсь соблюдать правило воздержания от взятия того, что не было мне дано.

3. Я обязуюсь соблюдать правило воздержания от сексуальной распущенности.

4. Я обязуюсь соблюдать правило воздержания от произнесения лжи.

5. Я обязуюсь соблюдать правило воздержания от алкоголя и дурманящих веществ, вызывающих рассеянность».

По прослеженной нами логике Будды, у перечисленных моральных ориентиров есть только одна задача – служить нашей пользе, развитию и избавлению от страданий. Это просто инструменты для формирования таких внешних обстоятельств и состояний ума, которые способствуют нашему благу и благу окружающего мира.

Человек, склонный к насилию, провоцирует в себе и других людях разрастание силы цепляния и мучительных переживаний – через ненависть к одним явлениям жизни и жажду заполучить другие. Тот, кто лжёт и берёт чужое, демонстрирует тем самым невежество в отношении реальной ценности всех предметов своего вожделения: он не понимает, что источник его счастья не в материальных предметах. Он, сверх того, навлекает на себя беду и разжигает злобу в тех, кто был им обманут или обворован. Столь же практическими соображениями объясняется рекомендация не употреблять психоактивные вещества: по большей части они есть лишь порция дров для того самого огня, который мы пробуем потушить.

В периоды интенсивных медитативных практик и в некоторые священные дни в третьем обете воздержание от сексуальной распущенности меняется на воздержание от любых сексуальных контактов. Кроме того, общее число обетов возрастает с пяти до восьми. К ним прибавляются следующие правила:

6. Я обязуюсь соблюдать правило воздержания от несвоевременного приёма пищи (имеется в виду после полудня).

7. Я обязуюсь соблюдать правило воздержания от танцев, пения, музыки, посещения представлений, ношения украшений, косметики и парфюма.

8. Я обязуюсь соблюдать правило воздержания от использования высокого или роскошного ложа.

Наконец, для монахов и монахинь низшей ступени посвящения седьмой пункт разделяется на два и затем прибавляется запрет принимать деньги, вследствие чего обетов становится десять. Количество же ограничений для полностью посвященных превышает уже две сотни.

Важно, однако, не быть заложником подобных обетов и понимать, что все правила и идеи пустотны, как пустотно всё вообще. Ни одно из них не обладает абсолютным значением. Они лишь набор инструкций, которые исправно работают в большинстве ситуаций, но не способны отразить реальную сложность жизни и уникальный характер обстоятельств. Следовать заранее собранному в голове поведенческому шаблону, когда ничто не обещает от него благого результата, есть обычное невежество, непонимание сути, а никак не высокая нравственность.

Чем выше человек в духовной практике, тем меньше ему требуются какие-бы то ни было шаблонные ограничения. Тем менее он скован любого рода моралью, то есть, по сути, набором работающих прогнозов общего характера. Он напрямую воспринимает структуру развернутой перед ним ситуации и воздействует на неё так, чтобы она устремлялась ко благу.

Сиддхартха не проявлял фанатизма по отношению к правилам, которые проповедовал, прекрасно сознавая их пустотность. Так, хотя он не был сторонником частого употребления мяса и рыбы и в основном советовал от них воздерживаться, вегетарианцем он никоим образом не являлся, вопреки распространённому заблуждению на этот счёт. Он употреблял мясо в пищу сам, не отказывался, если его ему предлагали другие, и в определённых условиях не возбранял делать этого монахам. В одной из сутр мы читаем:

«В трёх случаях, Дживака, я говорю, что мясо можно употреблять в пищу: когда вы не видели, не слышали и не имеете оснований заподозрить, что животное было убито для вас» (MN 55).

Известнейшая иллюстрация относительности моральных ориентиров содержится в Лотосовой сутре – важнейшем тексте буддизма Махаяны, составленном, правда, значительно позже и вне рамок Палийского канона. В Лотосовой сутре Будда прямо допускает применение лжи в качестве «искусного средства» (упайи) на примере притчи о горящем доме. Представьте, говорит он, что в горящем доме играют дети, не замечая пламени, и мудрый отец обещает дать им игрушек, которых у него нет, чтобы обманом выманить наружу и спасти. Поступив так, он поступит правильно. Аллегория преподнесена в том духе, что весь мир сансары подобен этому горящему дому. Наша задача не слепо соблюсти некий обет любой ценой, а выбраться из огня и помочь в этом другим.

5. Правильные средства к существованию (samm?-ajiva)

Огромная, если не большая часть жизни мирянина проходит за работой, которая обеспечивает его самого, его семью и, желательно, вносит свой вклад в развитие общества. Играя столь большую роль, избранный способ получения дохода определяет уклад нашей жизни и то, как мы влияем на окружающую реальность, по какой траектории мы её толкаем. Нельзя очистить свой ум и помочь освободиться другим, если мы живём за счёт чужих страданий, сеем раздор и насилие и навлекаем чужой гнев и ненависть.

Будда возбранял все виды деятельности, которые приводят к систематическому нарушению пяти обетов самим человеком или же провоцируют на это других. Нельзя потому счесть правильным способом заработка всё то, что подразумевает убийство, изготовление, распространение и продажу оружия или дурманящих веществ, содержание азартных игр и увеселительных заведений и иные занятия, оставляющие миру такое дурное наследство.

6. Правильное усилие (samm?-v?y?ma)

Как и любые перемены, названные внутренние и внешние условия для освобождения требуют от человека концентрированного потока энергии, поскольку сама жизнь есть непрестанный процесс её приложения. Это справедливо даже для состояний расслабления и нецепляния, невозмутимости – на первых порах они требуют специфического напряжения, которое затем постепенно, но не окончательно ослабевает.

Сегодня нам известно это не только по итогам внимательного исследования собственного сознания, но и из нейробиологии. Когда человеческое тело находится в неподвижности, мышцы и контролирующие их зоны мозга продолжают получать команды о сокращении. Эти команды ежесекундно и активно блокируются другими центрами мозга, благодаря чему мы можем позволить себе такие простые радости жизни, как стоять на месте или лежать. Покой есть состояние, за которое нервной системе приходится яростно бороться.

Аналогичная ситуация наблюдается не только в человеческой нервной системе, но повсеместна в животном царстве вообще. К примеру, крылья стрекозы по умолчанию находятся в режиме постоянной работы, получая непрерывные сигналы о сокращении на протяжении всей жизни насекомого. Состояние покоя для стрекозы становится возможно за счёт активного подавления её двигательных центров другими модулями нервной системы. Если повредить последние, то стрекоза не сможет остановиться и будет пребывать в полёте вплоть до смерти от истощения.

Мы, таким образом, постоянно прилагаем усилия, даже когда нам кажется, что это не так, и наша задача состоит в том, чтобы научиться делать это правильно и целенаправленно. В противном случае мы не сможем добиться трансформации и будем подобны соломинке, безвольно кружимой потоком жизни.

Будда выделял четыре типа правильного усилия (AN 4.13, Padh?na Sutta):

«– не позволять злым и пагубным состояниям ума возникнуть;

– останавливать их, если они появляются;

– вызывать в себе благие состояния ума;

– поддерживать их непрерывно, чтобы они достигли расцвета и совершенства».

Эти формы правильного усилия составляют основу любой медитации, начиная от простейшего сосредоточения на дыхании и заканчивая практиками прозрения. Мы противостоим автоматическим реакциям и отвлекающим факторам через невозмутимость и одновременно культивируем в себе желаемые состояния. Они же направляют нас в повседневной жизни, хотя и в менее концентрированной форме.

7. Правильная осознанность (samm?-sati)

И в ходе медитативной практики, и вне её у наших попыток правильно распорядиться своим энергетическим потенциалом есть коренное препятствие. Человеческий ум не желает заниматься одним делом и мобилизовать для него большую часть ресурсов, а как неугомонная обезьяна прыгает с ветки на ветку. Вернее, он подобен целой стае обезьян, каждая из которых занимается чем-то своим, и собрать это племя под единым началом – большая проблема. В нас рождаются желания и надежды, опасения и тревоги, побуждения и планы. Перед глазами мелькают образы, в сознании проносятся мысли о прошлом и будущем. Мы пребываем в постоянной оторванности от своих непосредственных ощущений и базовых восприятий, находимся с постоянно включённым на голове шлемом виртуальной реальности.

Вместо настоящего момента, ощущений и восприятий от него, мы переживаем суетливый и мучительный поток фабрикаций обезьяньего ума. Мы не осознаём, что происходит непосредственно, и это не только причиняет страдание, но и заставляет выполнять любую деятельность вполсилы, ведь одновременно с ней огромные части мозга играют сами с собой в десятки компьютерных игр. Когда мы сбавляем обороты фабрикаций обезьяньего ума, мы начинаем больше осознавать слой базовых ощущений и восприятий и наш ресурс высвобождается.

Будда определял это градуальное состояние термином sati, что дословно означает «память»…

Источник: m.vk.com

Комментарии: