Про относительное и абсолютное

В мире нет ничего абсолютного? Или в мире всё относительно? Думающих людей давно запутал позитивизм, который всюду активно насаждается.

Сейчас принято считать, что в мире нет ничего абсолютного. Люди сами не замечают, что это утверждение само претендует на абсолютность. Это логическая уловка показывает, что мышление, само являясь отражением законов движения материи, в самом себе содержит прямую связь относительного и абсолютного. Представление об относительности всего, то есть относительности относительно другого относительного, как это постулирует принцип Эйнштейна, даже чисто логически непредставляемо без упрощения. Поэтому Галилей принцип относительности видел как чисто экспериментальный, некоторое совершенно понятное мысленное моделирование, но не как фундаментальный для всей вселенной и возведённый в закон бытия и мышления.

Взять, например вопрос об относительности движения. Если всё движение относительно, то почему, например, траектория полёта самолёта из точки А в точку Б одинаковая в любой точки бесконечного пространства? Этот простой мысленный эксперимент, который даже экспериментально не нужно проверять, потому что никто не осмелится отрицать, что траектория полёта изменится от положения наблюдателя, должен подсказать что относительное движение возможно только если существует абсолютное движение.

Тоже самое и про относительность всего остального. Пространство — это абсолютный покой, поэтому любое перемещение в пространстве относительно. Время — это абсолютно чистое движение, поэтому движение «настоящего момента» от бесконечного прошлого в бесконечное будущее относительно любого момента прошлого и любого момента будущего. Мы же не зря говорим «прошлое», имея ввиду все произошедшие до этого момента события во всех точках бесконечной вселенной. Физики путают время и измерение времени, они выбрасывают «время» на помойку, потому что у них есть часы. Если же сводить время к скорости течения процессов, то в отношении чего течет скорость бесконечного количества процессов? Если отрицать абсолютность фундаментальных частностей бытия — пространства, времени и движущейся материи, то обязательно потребуется нечто «скрепляющее» бытие в систему. У верующих — это бог, который выступает гарантом всего относительного в мире, у Гегеля абсолютная идея, а у верующих физиков — наблюдатель. Поэтому теория отсутствия времени прямо приведёт вас к тому, что то, что вы не наблюдаете не существует или существует, но неведомо как.

Итак, пространство — это абсолютный покой, время — чистое, бессодержательное движение, а материя — это абсолютно все частности во вселенной, бесконечно (абсолютно) разнообразные.

Но большинство это не может принять, потому что верит, что познание = измерение. Эта такая ерунда, которая напрочь отбивает творческое мышление. Измерение — это фиксация в сознании количественной стороны некоторого элемента бытия, процесса. Измерение само по себе о качестве вообще ничего не говорит. Вы можете любое явление природы хоть до смерти заизмерять, но пока вы не соотнесёте его со всеми остальными качествами во вселенной во всех его взаимосвязях вы его не поймёте. Это такая иллюзия, рождённая физиками релятивистами, что наука только измеряет, а всё остальное от лукавого. Отсюда и неправильное понимание относительности истины, что, поскольку измерить точно невозможно в принципе, любое измерение только до какой-то меры «измеряет», то и познание истины якобы невозможно.

Думаю, уместным будет привести небольшую выдержку из Ленина об абсолютности пространства и времени:

"Признавая существование объективной реальности, т. е. движущейся материи, независимо от нашего сознания, материализм неизбежно должен признавать также объективную реальность времени и пространства, в отличие, прежде всего, от кантианства, которое в этом вопросе стоит на стороне идеализма, считает время и пространство не объективной реальностью, а формами человеческого созерцания. Коренное расхождение и в этом вопросе двух основных философских линий вполне отчетливо сознается писателями самых различных направлений, сколько-нибудь последовательными мыслителями.
...
Сопротивляясь против неизбежных идеалистических выводов из своих посылок, Мах спорит против Канта, отстаивая происхождение понятия пространства из опыта (“Познание и заблуждение”, 2 нем. изд., S. 350, 385). Но если в опыте нам не дана объективная реальность (как учит Мах), то подобное возражение Канту ни капельки не устраняет общей позиции агностицизма и у Канта и у Маха. Если понятие пространства берется нами из опыта, не будучи отражением объективной реальности вне нас, то теория Маха остается идеалистической. Существование природы во времени, измеряемом миллионами лет, до появления человека и человеческого опыта, показывает нелепость этой идеалистической теории.

“В физиологическом отношении, - пишет Мах, - время и пространство суть ощущения ориентировки, которые вместе с чувственными ощущениями определяют развязыванье (Ausl?sung) биологически целесообразных реакций приспособления. В физическом отношении, время и пространство суть зависимости физических элементов друг от друга” (там же, S. 434).

Релятивист Мах ограничивается рассмотрением понятия времени в разных отношениях! И он так же топчется на месте, как Дюринг. Если “элементы” суть ощущения, то зависимость физических элементов друг от друга не может существовать вне человека, до человека, до органической материи. Если ощущения времени и пространства могут дать человеку биологически целесообразную ориентировку, то исключительно под тем условием, чтобы эти ощущения отражали объективную реальность вне человека: человек не мог бы биологически приспособиться к среде, если бы его ощущения не давали ему объективно-правильного представления о ней. Учение о пространстве и времени неразрывно связано с решением основного вопроса гносеологии: представляют ли из себя наши ощущения образы тел и вещей, или тела суть комплексы наших ощущений. Мах только путается между тем и другим решением.

В современной физике, - говорит он, - держится взгляд Ньютона на абсолютное время и пространство (S. 442-444), на время и пространство, как таковые. Этот взгляд “нам” кажется бессмысленным, - продолжает Мах, - не подозревая, очевидно, существования на свете материалистов и материалистической теории познания. Но на практике этот взгляд был безвреден (unsch?dlich, S. 442) и потому долгое время не подвергался критике.

Это наивное замечание о безвредности материалистического взгляда выдает Маха с головой! Во-первых, неверно, что идеалисты не критиковали этого взгляда “очень долго”; Мах просто игнорирует борьбу идеалистической и материалистической теории познания по этому вопросу; он уклоняется от прямого и ясного изложения обоих взглядов. Во-вторых, признавая “безвредность” оспариваемых им материалистических взглядов, Мах в сущности признает тем самым их правильность. Ибо как могла бы неправильность оказаться в течение веков безвредной? Куда делся тот критерий практики, с которым Мах пробовал заигрывать? “Безвредным” материалистический взгляд на объективную реальность времени и пространства может быть только потому, что естествознание не выходит за пределы времени и пространства, за пределы материального мира, предоставляя сие занятие профессорам реакционной философии. Такая “безвредность” равносильна правильности.

“Вредным” является идеалистический взгляд Маха на пространство и время, ибо он, во-первых, раскрывает настежь дверь фидеизму, а, во-вторых, самого Маха соблазняет на реакционные выводы. Например, в 1872 году Мах писал, что “химические элементы не обязательно представлять себе в пространстве с тремя измерениями” (“Erhaltung der Arbeit”, S. 29, повторено S. 55). Поступать таким образом - значит “налагать на себя ненужное ограничение. Нет никакой необходимости мыслить чисто мыслительные вещи (das bloss Gedachte) пространственно, т. е. в отношении к видимому и ощущаемому, точно так же, как нет необходимости мыслить их в какой-нибудь определенной высоте звука”. “Что до сих пор не удалось создать удовлетворительную теорию электричества, это зависит, может быть, от того, что электрические явления непременно хотели объяснить молекулярными процессами в пространстве с тремя измерениями”.

Рассуждение с точки зрения того прямого и незапутанного махизма, который открыто был защищаем Махом в 1872 г., совершенно бесспорное: если молекулы, атомы, словом, - химические элементы нельзя ощущать, то они, значит, “только мыслительные вещи” (das bloss Gedachte). А раз так и раз пространство и время не имеют объективно-реального значения, то ясно, что вовсе не обязательно представлять себе атомы пространственно! Пусть физика и химия “ограничивают себя” пространством с 3-мя измерениями, в котором движется материя, - тем не менее для объяснения электричества можно искать его элементов в пространстве не с 3-мя измерениями!
...
Философский идеализм есть только прикрытая, принаряженная чертовщина. А посмотрите на менее вычурных, чем немецкие представители эмпириокритицизма, французских и английских представителей этого философского течения. Пуанкаре говорит, что понятия пространства и времени относительны и что, следовательно (для нематериалистов это действительно “следовательно”), “не природа дает (или навязывает, impose) нам их” (эти понятия), “а мы даем их природе, ибо мы находим их удобными” (l. c., р. 6). Разве это не оправдывает восторга немецких кантианцев? Разве это не подтверждает заявления Энгельса, что последовательные философские учения должны взять за первичное либо природу, либо мышление человека?".

Если внимательно изучить "Материализм и эмпириокритицизм" то многие методологические вопросы отпадут сами собой.

Источник: zen.yandex.ru

Комментарии: