...То, что эго современного человека становится динамичным, плюральным, игровым, произвольным можно увидеть повсюду

...То, что эго современного человека становится динамичным, плюральным, игровым, произвольным можно увидеть повсюду – смена профессий, место обитания (новый номадизм), смена полов, ник-неймов, появление дублей и клонов (вначале в литературе, фильмах и компьютерных играх, но завтра на практике) становятся обычным делом. Жизнь приобретает все более ироничный, игровой характер. Цикл сокращается – смена семей, партнеров, друзей, стран и занятий убыстряется с калейдоскопической скоростью. Все чаще люди меняют пол, и эти операции проводятся уже не по одному разу – побыл женщиной, надоело, стал мужчиной, потом опять женщиной и т.д. Но после определенной черты – мы едва ли ее строго заметим – расстворится сам концепт индивидуальной идентичности, принцип свободы разъест «тоталитарные оковы» индивидуальности, в человеческом атоме обнаружатся отдельные составляющие (электроны, протоны, кварки), которые затребуют себе «новой свободы» (бельгийский писатель Жан Рэй предвосхитил это в рассказе «Рука Гетца фон Берлихингена»).

...Или, например, характерную для постмодерна смену пола, транссексуализм. Это также типичное проявления дивидуализации. Личная гендерная история становится в тягость людям (обладать только одним им отныне скучно, действительно, обладать одним полом, лизации. Потому что даже личная гендерная история ву. ). В начале это сказывается в том, что люди в Интернете берут себе различные ники (то мужские, то женские) или участвуют в ролевых играх под разными именами (мужскими и женскими). Это пока «геймерская» транссексуальность, но и она показательна. В конечном же итоге, по мере упрощения процедуры трансгендерных операций люди будут все чаще менять пол биологически. Причем если первые транссексуалы делали это однократно – становясь навсегда из мужчины женщиной, или наоборот, то в скором будущем, это легко будет повторять по нескольку раз — надоело мужчиной быть, женщиной стал, потом надоело женщиной, снова мужчиной и так далее. Это становится возможным именно потому, что гендерная идентичность в системе постантропологии неуклонно размывается.

Прелюдией к этому служит кампания за однополые браки во всем мире. Она идет и набирает силу, с ней борются, против нее выступают, и тем не менее происходят гей-парады, все больше стран разрешают браки и даже венчание гомосексуальных пар. Двигаясь в этом направлении, легко понять игровой характер пола постмодернизме.

...Итак, постмодернистская культура, в принципе, связана с канонизацией такого стиля. Она утверждает, что человек закончился. И если Ницше говорил в эпоху модерна, что Бог умер, то сейчас говорят, что умер автор, умер человек, но остались машины-желания, то есть примарные инстанции выработки влечений, причем влечений хаотических, неконцентрированных, без всяких табу, без всяких целей, плывущих, расползающихся под поверхностью, как клубни картофеля – это Делез и Гваттари называют «ризомой». Ризомное существование представляет собой описание демонической экзистенции.

Делёз и другие постмодернисты также любят говорить о «теле без органов», поскольку они считают, что органы — это «фашизм», слишком «тоталитарное» и «нетолерантное» явление, слишком напоминающее государственную бюрократию — один орган за одно отвечает, другой — за другое. Это якобы подавляет изначальную хаотичность телесности и терзает ее диктатурой рассудка. Поэтому надо освободить тело от органов, сделав его плоским, как экран, как шкура, покрытая эрогенными пятнами, на которые наводятся лучи и она вздрагивает. Это поверхностное поле всеобщей, всепроникающей, но не концентрированной сексуальности — является единственным содержанием ризоматического бытия, которое оживляется фрагментом рекламы и мгновенно гаснет, чтобы тут же вспыхнуть картиной потребления гамбургера или какого-нибудь бренда в рамках телевизионных лучей. Это и есть ризоматическое существование, в котором нет субъекта. Смерти субъекта является одним из программных пунктов постмодерна.

...В модерне гомосексуализм и транссексуализм совершенно непонятны, неоправданы и рассматриваются как недоразумение и частное отклонение. Зато в постмодерне это расцветает с новой силой, претендуя на то, чтобы стать нормой. Хотя теперь уже без всякого обоснования.

У всех постчеловеческих метаморфоз, мутаций и трансгрессий больше нет никакого смысла. Никакой цели. У мутантов, киборгов, биомеханоидов, клонов и транссексуалов, которые населят собой ближайшее будущее далекое подобие осмысленности будут только на самых первых этапах. Их создадут, чтобы бы «помогать людям», «ухаживать за больными», «освобождать человеческие желания», «полнее соблюдать права человека». Но в скором времени, эти гуманистические обоснования, инерциально продолжающие дискурс модерна, отомрут. А мутанты, биомеханоиды, клоны, киборги и транссексуалы останутся. В начале – как в фантастических фильмах — они еще будут помогать «бедным людям», а потом, естественно, выйдут из-под контроля и дальше случится то, что вы в этих фильмах видели.

И сакральная логика премодерна, и рациональная индивидуалистическая логика модерна упразднятся в пользу ироничной фактичности существ постмодерна, которые станут ожившими фигурами анекдотов, получившими плоть больными фантазиями несмешных юмористов. И если у всех монстров, уродов и кастратов Традиции были вполне понятные роли, цели и миссии, и эти процессы протекали в узком секторе сакральной элиты (или на «границах империи»), то в постмодерне карнавалом первертов заполнится весь антропологический пейзаж, и никто из этих «новых существ» («новеньких существ») не сможет больше объяснять кто он такой, зачем он такой и почему он таким стал… Хотя вместе с тем извращение будет каким-то образом понятно всем и составит новый язык, намеки на который мы видим в некоторых фантастических сериалах, где речь идет о непонятных и закрученных интригах между различными расами космических уродов с острыми ушами, щупальцами вместо волос и остроносыми хоботками, чтобы пить кровь…

...Когда мы говорим с вами о времени, о том, когда это наступит, очень важно понимать, что в парадигмальном смысле завтра уже наступило. Это «наступило», с философской точки зрения, есть абсолютный свершившийся факт. Потому, что переход к этой парадигме осуществлен. Он уже свершился, произошло это буквально на наших глазах — в 90-е годы XX века и в начале нового тысячелетия. Это произошло.

Точно также можно было недоверчиво ждать 200 лет с лишним после первых текстов Вольтера и Руссо, после Французской революции, чтобы, наконец, увидеть триумф рациональной науки, полеты в космос и попытки построения коммунизма на одной шестой части суши. Но можно было и не ждать, осознав заранее всю глубину того, что отныне ожидало человечество. Тогда в эпоху Просвещения была пройдена важнейшая решительная фатальная черта: парадигма модерна стала преобладать над парадигмой премодерна. Да, парадигма модерна до сих пор еще не покорила до конца Восток — не обработала даже нас как следует, несмотря на ту гигантскую цену, которую что мы заплатили за модернизацию; мы все равно еще не осознали модерна глубоко, а другие народы — тем более пока не все поняли. И, тем не менее, все же сущностно произошло то, что называется в английском языке сменой «legacies».

Сегдня мы имеем дело с чем-то аналогичным. Legacy of modernity уступила свое место legacy of postmodernity. Это очень тонкий сдвиг, философский, парадигмальный сдвиг. Началось время постмодерна, история кончилась, завтра уже наступило.

И в этом отношении не важно, чтобы те тенденции, те «цветы», которые сейчас растут, стали «плодами». Самое интересное в том, что мы живем в эпоху фазового перехода, и специфика этого фазового перехода состоит в том, что мы видим, как нечто чудовищное, страшное, противоестественное совершается на наших глазах, но мы уже ничего не способны в этом изменить, потому что те тенденции, которые развиваются здесь — от человека модерна к постчеловеку постмодерна — это тенденции парадигмального качества; мы все живем под ними; не мы их придумываем — нас, в конечном счете, никто не спрашивает, приходить этой парадигме или нет — это решено за нас. Это фундаментально, потому что мы сами — производное от парадигмы, ее испарения, и поэтому бесполезно заклинать родную ночь остаться – новый и чуждый нам день уже брезжит. Это неприятное утро, но оно неизбежно.

А.Дугин, цитаты

Источник: vk.com

Комментарии: