НИК ЛЭНД: МАСТЕР АДСКОЙ МУДРОСТИ

НИК ЛЭНД: МАСТЕР АДСКОЙ МУДРОСТИ

«Истинная поэзия отвратительна, потому что это базовое общение ... Поэзия логически не выделяется среди убеждений, она просачивается сквозь щели; магический поток возродился среди паразитов» (Ник Лэнд)

В адских писаниях Лэнда всегда было немного зловония ада, своего рода театр крови, в котором Бога снова и снова убивают за преступления против творения, величайшая истина из которых состоит в том, что само творение является величайшим преступлением: окончательная катастрофа; не спроектирована, но рождена в результате союза двух пустот, пустоты, которая есть больше, чем что-то, но меньше, чем ничто, возникающая из зависимой пустоты, которая является трещиной, которую мы называем вселенной. Руины времени: истина о сотворении бога ... «Никакое глубокое исследование не может быть начато из руин монотеизма, если оно не черпает ресурсы из проклятия».

Скорее всего, можно сказать: человек творческий в той мере, в какой он собирает правду из окровавленных уст проклятых. Внутри должен быть ад, быть опаленным серным пламенем ямы, познать слепоту тех темных предшественников под поверхностью, где черный ад облизывает живот зверя, которому пора говорить о рае. Мы все ищем свой адский рай, как падшие ангелы заблудшей мысли, собирая в своем сознании траектории безумной мудрости, собирая тайные векторы застывшего понимания будущего. Лэнд был там до нас, бродил по промозглым пустотам этого мрачного царства, собирал цветы смерти с ликованием и возвращал истины из этого шаманского царства, которое истекает кровью.

«Смерть Бога - это религиозное событие - преступление, эксперимент с проклятием и ход антитеистической войны, - но нельзя сказать, что это в первую очередь преступление. Ад не заинтересован в нашей развратной моральной валюте. Путать реактивные попытки греха с походами на проклятие - это христианская поверхностность; Дантевская ошибка воображения, что можно заработать себе экскурсию в ад, как если бы адское тоже было делом справедливости». (Ник Лэнд)

Нет, никто не может заработать себе путь в ад, это дар, чистое интенсивное движение тьмы, погружение в глубины собственного существа, которое раскрывает смысл Пустоты, которой он является. Нет ключей, которые позволят вам отпереть эти покрытые коркой врата, нет благодетелей, которые очаруют его древние цепи, нарушат его заколдованные силы ужасного сопротивления. Надо уже быть адским, соответствовать силе этих замков, чтобы развязать их нестареющие силы. Только в момент пробуждения к тьме, которой он является, к пустоте всего сущего, он резонирует с творческой силой, которая есть ад во всей ее изначальной мудрости.

«Наши преступления - это просто спотыкание на пути к гибели, так же как каждый проектируемый Ад на Земле является строгим образцом идолопоклонства. Преступление - это не преступление, а трагическая судьба; пересечение экономически запрограммированного апокалипсиса с религиозной антиисторией поэзии. Это неизбежное возникновение невозможности, что не то же самое, что смерть, но и не принципиально» (Ник Лэнд)

Чистилище - это застой, движение, которое не есть движение, парадокс бесконечной математизации реальности, считающейся на протяжении всей вечности, где нет нулей; сломанная форма, не имеющая выхода; книга, которая оборачивается против самого себя, как меч против своего хозяина. Это адская история человечества, которая читается не в обратном направлении, а с точки зрения будущего, то есть наших собственных прошлых эпизодов, пережитых в звездном времени. Мы - подавляемые программы компьютерного вируса, вышедшего из-под контроля в садах не богов, а демонического импульса, который построил структуру настолько обширную и безграничную, что он больше не знает своей собственной силы тиранизировать наши мечты. Безнадежно мы бродим по глубинкам этого забытого царства, как падшие языческие боги, заблудившиеся в лабиринтах усталой эпохи. Только больные выживают в этой грязи, этот темный угол Бытия, который не является ни нулевой точкой небытия, ни какой-то линией полета к более темной глубине сомнения. Нет, это даже не отрицание отрицания, это положительное движение уничтожения, которое не может быть уничтожено, повторение пустоты, которая больше не является творческой, дистилляция всего сущего в сингулярности точки бинду, которая есть не что иное, как христианская истина Небес. Вместо акселерационизма мы попадаем в бесконечный лабиринт медленного замедления до нуля и его космического двойника, пустоты без выхода: виртуальности самой смерти как жизни. Zombieland Inc. последняя корпорация, глобальный капитализм нашего собственного мира, видимый не глазами философских спекуляций, а нефилософской истиной нашей собственной плоти. ни какой-то линии полета к более темной глубине сомнения. Нет, это даже не отрицание отрицания, это положительное движение уничтожения, которое не может быть уничтожено, повторение пустоты, которая больше не является творческой, дистилляция всего сущего в сингулярности точки бинду, которая есть не что иное, как христианская истина Небес. Вместо акселерационизма мы попадаем в бесконечный лабиринт медленного замедления до нуля и его космического двойника, пустоты без выхода: вируальности самой смерти как жизни. Zombieland Inc. последняя корпорация, глобальный капитализм нашего собственного мира, видимый не глазами философских спекуляций, а нефилософской истиной нашей собственной плоти.

«Религиозная история человечества основана на технике нездоровья: обезвоживание, голод, увечья, лишение сна, общее «самоуничтожение обездоленных: самовивисекция, отравление, интоксикация». Идет путешествие, которое христианский консервативный морализм… приватизировал, репрезентировал, раздавил трансцендентным фаллосом, заморозил, заблокировал и увез в другое место. Христианство - это средство отловить больных ... Смерть - это то, что не имеет истории». (Ник Лэнд)

Все каннибалы, мы питаемся друг другом, сухими костями, как озлобленные стервятники, сражающиеся за последние остатки туши, которая была древней плотью бога, ставшей зеленой и болезненной. Больше не в силах поддерживать себя, мы мечтаем не о свободе, а о последней клетке, в которой мы можем ползти и освободиться от всего, что является нашим кровавым человечеством. История - это цепь на нашей шее. Даже когда мы пытаемся выпутаться, мы обнаруживаем, что пределы сужаются против нас с каждым затяжным криком, пока тишина не станет всем, что у нас осталось, когда наше горло лопается.

«Философия - это упырь, обитающий только в развалинах, а прерывистое карканье наших гимнов болезни еще не началось. Переносимые токами глубокого истощения, которые тихо и неумолимо текут под поверхностными возмущениями подергивания и болтовни, проклятые, дрожащие, похожие на когтистые пальцы, высеченные от пыток и погруженные в обломки, вытянутые с невыносимой медлительностью в пасть пламени и вдыхаемой черноты, искривленной косой в полые лихорадкой глаза. Вечное возвращение - это наше истребление, и мы цепляемся за него, как младенцы, за грудь их матери». (Ник Лэнд)

Мы блуждаем по этой пустыне настоящих мелочей, собирая ради адского удовольствия. Поэты деградации мы воспеваем разрушительные пустоши времени со всеми эмоциями клопов. Распутный и полные тоски мы зеваем на трещину судьбы, как дети, слишком взволнованные утренним светом, которые теперь дремлют на берегу забвения. Заскучав от собственных радостных несчастий, мы танцуем среди спорадических конвульсий рассеянного плодородия. Склеп бытия больше не предлагает нам веселья пьяной ночи, а вместо этого ведет нас в подвал бытия, где нас ждет только чудовищное и безумное бесплодие. Закутанные в мантию исповеди, мы трепещем перед неизвестной истиной нашей собственной пустоты. Зная, наконец, что бога нет, что слепой блуждает во тьме внешней, как старый философ, все мысли которого рассеяны как атомы бытия, что больше нет места для изменений, не говоря уже о повороте в небытие.

В конце концов, все, что у нас есть, - это наши с трудом завоеванные слова, сломанная поэзия бытия, которая есть это безумие, эта жизнь, прожитая в темных уголках вирусного ада. Подобно предвестникам виртуальной жизни, мы возводим этот ад своей ненормативной лексики, назидая склепы адской земли своей черной мудростью. Лишенные нашей плоти и костей, теней и видимой тьмы, мы пробираемся сквозь этот хрупкий рай, ища в этой нищете жест безумной свободы.

«В своих адских очертаниях слова - это отрывки, ведущие в затерянные лабиринты и через них, а не наставления. Приобретение невозможно в аду. Нет ничего en bas, кроме блуждания среди чрезвычайных ситуаций, а то, что доступно, всегда поступало странно, без всякой принадлежности. Адский подонок не понимает собственности. Даже мысли низших людей являются маскировкой и притворством, их верования - всего лишь хамелеонными пятнами на коже».

(Ник Лэнд)

Замороженные во времени верные предки озаряют свет варварской эпохи. Мы всасываем их тени, как вулканические вампиры, питающиеся слюной темных звезд.

«Если бы у Великих Идей не было фундаментов, трещин и вакуолей, поэзия никогда бы их не засоряла. Веры возникают и падают, но крысы упорствуют».

(Ник Лэнд)

Поэзия отчаяния вселяет в нас надежду, зараза неписаных язв предлагает нам сны за пределами этих руин, и мы, предвестники ночи, собираемся у реки огня, ожидая не приговора мертвого бога, а правды о нашем собственном тайном уничтожении.

( SC Hickman)

Источник: vk.com

Комментарии: