«Люди-овощи» остаются в сознании! Как достучаться?

Уже много лет британский невролог Эдриан Оуэн ищет людей. Его область поиска – живые тела, снабжаемые питательным раствором. Когда-то их наполняли сознание и воля, они строили планы и огорчались по пустякам, а теперь лишь продолжают обмен веществ. Годами они беспомощно лежат с диагнозом «хроническое вегетативное состояние». Оуэн верит, что в некоторых остались люди. Они не дают о себе знать, потому что оборвана связь сознания с телом. Но до них можно достучаться, и ученый думает, что нашел способ это сделать.

Это стало миссией Оуэна. Если невролог прав, в его руках судьбы многих вегетативных больных, которых только в США десятки тысяч. После травмы или инфекции организм таких пациентов уже выбрался из комы – мозг возобновил цикл сон–бодрствование. Но они не реагируют на слова, не подают знаков, и все медицинские тесты показывают: Мэри или Джона там больше нет. Их все еще защищает закон, но споры о недобровольной эвтаназии идут во многих странах.

Cвоими исследованиями Оуэн вторгается на опасную территорию. Он доказывает, что «люди-растения» мыслят и чувствуют. 

Сознание есть? А если найду?

Во второй половине девяностых Оуэн сканировал мозг молодой женщины в вегетативном состоянии – ее звали Кейт Бейнбридж. Когда она находилась в томографе, он показал ей фотографии близких. Мозг на сканах засветился как рождественская елка, причем в тех же местах, что у здоровых людей при узнавании знакомых лиц. Медики стали уделять пациентке больше внимания. Она начала поправляться и постепенно вернулась к полноценной жизни, если не считать трудностей с передвижением. 

Оуэн хранит письмо от Кейт, где она благодарит его за придумку с фото. Потому что тогда ученый сделал первый шаг к своему более позднему эксперименту, который изменил все. 

В 2010 году Оуэн показал, что вегетативный больной может отвечать на вопросы. Пациент должен был вообразить, что играет в теннис, если хотел ответить «да», и представить прогулку по дому в случае «нет». У здоровых людей эти мысленные упражнения заставляют работать разные зоны мозга. Если их сканировать с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии, можно узнать, какой из двух вариантов выбрал подопытный. Этим способом один из недвижимых пациентов Оуэна верно ответил на пять вопросов такого типа: «Вашего отца зовут Александр?», «Вашего отца зовут Томас?» или «Есть ли у вас братья?». 

Невролог рассуждал следующим образом. Если больной остается в сознании, он отгорожен от мира стеной, проницаемой в одну сторону. Он может слышать, видеть, осязать и чувствовать. Но не может сообщить о жажде, боли или приснившемся утре на морском берегу.

Бывшему редактору журнала Elle France после инсульта судьба оставила подвижным один глаз: он наморгал им проникновенную книгу «Скафандр и бабочка». 

Но так везет не каждому. У вегетативных больных тело не подчиняется совсем. И тогда все, чем способен управлять человек, – это его мысли. Оуэн придумал, как отличить одну от другой – по характерному возбуждению клеток мозга. 

Сразу после выхода статьи в New England Journal of Medicine его идею стали критиковать. Одни говорили, что мозг пациента реагировал на слова, как коленный сустав отвечает на постукивание. Другие говорили, что сознание могло быть очень слабым. Но в пользу Оуэна говорил сам эксперимент, повторенный несколько раз: чтобы выполнить задание, пациент должен понять его суть, помнить такую штуку, как теннис, держать в уме спрошенное и управлять воображением в конкретные интервалы времени. 

Для невролога такое сочетание умений просто кричит о разуме. «Если вы скажете, что нет причин считать этого пациента сознательным, я отвечу: “Допустим, но тогда и нет причин считать сознательным вас”», – отвечал он своим критикам.

Отвечает каждый пятый

Позже Оуэну удалось «разговорить» еще нескольких пациентов. Чтобы стать по-настоящему уверенным, он проверяет свои выводы иными способами. Скажем, как насчет кино? Оуэн показал короткий фильм здоровым людям и проследил активность их мозга во время просмотра. Она совпала у всех участников – одинаковый опыт вызвал одни и те же реакции. И эта активность следовала развитию сюжета. На фМРТ видно, что самые захватывающие сцены получили в мозге наибольший отклик. Затем кино показали двум вегетативным больным. Мозг одного из них во время сеанса работал очень похоже.

Похоже на то, что зритель, якобы бессознательный в течение 16 лет, улавливал смысл происходящего. Выбор фильма был не случаен – короткометражка Хичкока. А он мастер нагнетать напряжение просто за счет сюжета, без чудищ и луж крови. 

В фильме Bang! You're Dead маленький мальчик развлекает себя тем, что ходит по окрестностям с револьвером и нацеливает его на людей. Эмоциональная реакция зрителя зависит от того, знает ли он, что в барабане есть патроны и сколько их. Скептикам придется объяснить, как у бессознательного «овоща» включались нужные зоны мозга в нужные моменты времени, ровно так же, как они активируются у любого из нас. 

Применяя техники сканирования мозга, Оуэн нашел уже немало людей. По его оценкам, до 20% вегетативных больных в той или иной степени проявляют признаки сознания. 

Но Оуэн не просто исследует отдельных пациентов: зондируя активность их мозга, он всматривается в границы концепции «человек». Наука не знает толком, что такое сознание, – мы лишь можем считать, что ежедневно теряем его на время сна, а по пробуждении оно к нам возвращается. 

Но попробуйте решить наверняка, осознает ли новорожденный. А годовалый младенец? Вспомните про детей-маугли.

Если сознание вызревает в нас постепенно, по мере накопления опыта общения с другими людьми, то оно имеет не бинарную природу, и человек может терять его не целиком.

Тогда в какой момент на этом континууме появляется и исчезает сознающая личность?

Оуэн не устает повторять, что его исследования в первую очередь направлены на помощь конкретным больным. Но они способны пролить свет и на фундаментальные вопросы, интересующие ученых. Какова природа сознающего мозга? Есть ли сознание у животных и чем оно отличается от нашего? Что нужно для создания машины, обладающей сознанием? 

В этой двойственности отражена личная драма самого Оуэна, который начинал как раз с чисто научных позиций и ссорился по этому поводу с женой – она настаивала, что важнее помощь конкретным больным здесь и сейчас. Их брак не продлился долго. Позже, спустя годы, бывшая супруга попала в аварию и за несколько лет так и не оправилась от травмы. 

Она скончалась, будучи вегетативным пациентом. 

Мёртвый и еще мертвее

Оуэн пытается искать новые признаки, биологические маркеры, которые позволят надежнее обнаруживать внутреннюю жизнь в неподвижных, безмолвных телах. Саму процедуру измерения мозговой активности, оказалось, можно сделать проще. Получив от канадского Университета Западного Онтарио на организацию исследовательской лаборатории 10 миллионов долларов, Оуэн приспособил электроэнцефалографию (ЭЭГ) для поиска сигналов мозга. 

Пообщаться с пациентом, используя воображаемую прогулку и теннис, так не получится – активность в гиппокампе на ЭЭГ не видна, – но можно попросить мысленно сжать кисть или пошевелить пальцами ног. Если человек ответит, то по некоторым характерным признакам ученые могут выявить, что кора его мозга реагирует так же, как и у людей, находящихся в сознании. И тогда не нужно перекладывать больных в шумный и громоздкий томограф, хватит нескольких датчиков на голове. Всё оборудование для ЭЭГ сотрудники лаборатории берут с собой в джип – они называют его EEJeep – и едут к пациентам, избавляя их от трудной дороги.

И все же разные методики, какую ни пробуй, пока остаются ненадежными. Их чувствительность слишком низка, и они обнаруживают сознание лишь в самых вопиющих случаях. Не всегда вегетативный больной может находится в ясном сознании вкупе с желанием сотрудничать с врачами, или же у него могут быть трудности с памятью, с восприятием речи.

Опыт обычной жизни тут не применим: для нас сознание либо есть, либо его нет. Реальность сложнее, сознание может быть фрагментарным, спутанным и неполным. 

Вот отчего вопрос о границах – где провести черту, разделяющую «овоща» и «человека», – так непрост. Да и существует ли такая черта? И можно ли оставаться личностью, не имея сознания?

Исследователи, такие как Оуэн или же его бельгийские коллеги из Университета Льеж, лишены роскоши рассуждать об этих вещах умозрительно. Они регулярно видят больных и взаимодействуют с ними. Для медиков, которые поддерживают жизнь пациентов, вопрос о границах также предельно практичен. И, уж конечно, еще острее он стоит для близких человека, оказавшегося в таком положении. Но данный вопрос имеет еще одно важное измерение – он нужен нам, чтобы лучше узнать самих себя.

Несколько лет назад психологи из Гарварда обнаружили, что люди находят пациентов, находящихся в вегетативном состоянии, более мёртвыми, нежели реально мёртвых. Похоже, это связано с тем, что смерть мы явно или подспудно расцениваем как отделение души от тела, и душа, таким образом, продолжает осознавать, размышлять и чувствовать, а в состоянии «овоща» сознание отсутствует – нет ни мыслей, ни эмоций.

Как пишут авторы в журнале Cognition, вегетативное состояние парадоксальным образом в глазах большинства людей оказывается хуже смерти, а разум и личность пациентов ценятся ниже, чем разум и личность умерших. 

Имея глубокие когнитивные искажения и даже не осознавая их, как мы будем делать выбор в отношении судьбы других людей? Концепция прав человека во многом определила современный мир, но она предполагает, будто мы знаем, что такое человек. И что мы способны оценить дееспособность других. Тяжелые баталии вокруг темы абортов, добровольной эвтаназии, преступлений, совершенных в состоянии аффекта, сообщают нам о слепом пятне на самом интересном месте. 

Будем на связи! 

Надежда в том, что наука приблизит нас к ответам. Что с помощью разума и научного метода мы узнаем о природе человека больше, чем путем одних рассуждений, а участь десятков тысяч больных улучшится. Так, накапливаются случаи, когда пациенты выходили из состояния минимального сознания и даже из вегетативного состояния после электрической стимуляции таламуса или блуждающего нерва. А совсем недавно директор ФГБНУ "Научный центр неврологии" Михаил Пирадов сообщил, что его сотрудникам удалось перевести нескольких больных из состояния минимального сознания в состояние ясного сознания с помощью транскраниальной магнитной стимуляции. 

Как пионер коммуникации с людьми, заточенными в неподвижном теле, Оуэн рассчитывает на развитие интерфейсов мозг–компьютер. В книге Into the Gray Zone он пишет: «Двадцать лет назад многие не приняли всерьез нашу экстравагантную идею читать мысли пациентов, потерянных в серой зоне. И все же скоро такое декодирование станет обычным делом». По его словам, возникающие нейротехнологии однажды позволят нам читать мысли других людей. «Не в рудиментарном виде, который я описываю в книге, — а в том смысле, что мы будем интерпретировать и понимать, что именно думает другой человек, основываясь исключительно на данных его мозга».

Тут можно и нужно сомневаться. Искать изъяны в самом подходе. И увы, среди «людей-растений», скорее всего, гораздо больше растений.

Травмы мозга – вещь жестокая и редко преодолимая. Но там наверняка остаются те, кто в сознании, кто чувствует, помнит и мыслит, – сколько их, никто не знает. Даже если поделить надвое оптимистичную оценку «каждый пятый», это тысячи, тысячи отчаявшихся людей. 

Невролог Эйдриан Оуэн их находит. Кейт Бейнбридж, та самая молодая учительница, выбравшаяся из комы и затем из вегетативного состояния, которой он решил показать фотографии близких, написала ему: «Меня пугает мысль о том, что мне бы тогда не просканировали мозг. Я хочу, чтобы об этом методе узнали больше людей. Это похоже на волшебство – ведь так нашли меня».

В 2019 году за заслуги в научных исследованиях Оуэн стал Офицером Ордена Британской империи.