Экзистенциалы Dasein. По сути "Бытие и время" является экзистенциальной аналитикой Dasein.

Экзистенциалы Dasein. По сути "Бытие и время" является экзистенциальной аналитикой Dasein. Это начало новой философии. Экзистенциалы – это фундаментальные характеристики Dasein. В терминологии Канта можно сказать, что они априорны, врожденные. Забота. Бытие человека это всегда Забота. Dasein изначально ориентирован на выход из себя. Он всегда озабочен повседневностью (вещами, другими людьми). Он не отстранен, его волнует внешний мир, он заинтересован им. В коком-то смысле, человек изначально неполноценен и стремится, желает чего-то. Забота, по Хайдеггеру, представляет собой единство трех моментов: ("быть-всегда-уже-впереди-себя-в-мире-в-качестве-бытия-при-внутримировом-сущем". ) - бытие в мире. Мы всегда являемся бытием в мире (хотим что-то, думаем о чем-то и т.п.). Бытие человека всегда ориентировано на мир.Сам мир воспринимается Dasein как средство. Мы понимаем какую-то вещь, если знаем для чего она предназначена, как ее использовать. Мы понимаем что такое чашка, если знаем что ее можно использовать для питья воды. Если аборигену показать незнакомый предмет, то он будет думать как его использовать. Поэтому бытие мира МХ обозначает как "подручное". Не надо удивляться тому, что у нас пропадают леса, виды животных и т.п., ведь изначально мир воспринимается нами как подручное. Мир здесь не в смысле объективного мира, а в смысле нашего жизненного мира и этот мир есть следствие Dasein. Человек "падший", в том смысле, что он желает раствориться, забыться в мире, - "забегание вперед" выход за пределы себя. Человек существо проектирующее само себя в нечто большее, чем есть в данный момент.. человеческое бытие "есть то, что оно не есть" -бытие-при-внутримировом-сущем.. это способ отношения к вещам не как к наличным, не как к предметам, а как к инструментам. Отношение к сущему как к подручному.

Уникальность человеческого бытия с точки зрения Хайддегра заключается в том, что человек является агентом Истины, благодаря которому неявное (наличное) сущее становится сущим оформленным (подручным). В природе материальные вещи не собираются сами по себе в технические инструменты – для этого необходимо присутствие человека, т.е. специфического бытия от первого лица (Dasein), которое как бы производит «готовое», оформленное сущее (Gestell) в качестве конечного продукта своей деятельности (здесь Хайдеггер вновь обращается к Аристотелю, по которому «природное» – это то, что содержит «причину» своей конечной формы в себе самом, тогда как онто-телеологической причиной «технического», т.е. искусственного, является ремесленник, мастер).

Соответственно, современная техно-логическая цивилизация неизбежно следует из самого существа человеческого бытия и является, если угодно, судьбой человечества, планетарной участью Homo sapiens. Но тогда почему Хайдеггер отдает предпочтение всякого рода кустарным башмакам, молоткам и крестьянскому плугу, вместо того, чтобы воспевать величие современных машин и удивительных технологических изобретений?

Дело в степени причастности человека к описанному выше процессу производства «оформленного сущего». Человек является не хозяином Истины, но всего лишь ее агентом, т.е. своего рода инструментом по оформлению и переработке наличного сущего в сущее подручное. В случае кустарного производства, человек ближайшим образом подходит к Истине, поскольку мастер своими руками придает бесформенной материи завершенную форму («энтелехию»). Тогда как в случае автоматического производства Истина как бы сама производит саму себя, а участие человека в этом процессе практически стремится к нулю (нежелательный «человеческий фактор»).

В принципе, вполне можно представить себе такое общество, в котором Истина была бы полностью отчуждена от человека, а все основные метафизические функции (производство, познание, память и т.д.) перешли бы от человека к машинам. Собственно, Харман утверждает, что мы уже в таком мире живем, а любая вещь сама по себе является суверенной «метафизической машиной».

Получается нечто вроде «матрицы без людей», где «матрица» есть, а людей в ней нет – машины видят сны сами. Возникает вопрос: что делать философу в подобном мире грезящих объектов? Толковать их сновидения, разумеется. Хотя зачем пытаться представить себе «внутренний мир» камня (или искусственной нейронной сети), если мы уже имеем людей, которые действительно отличаются от всех прочих объектов тем, что они умеют говорить? Быть может, камень тоже видит сны, но мы никогда об этом не узнаем, потому что камень не говорит, а люди говорят – и это довольно важно.

Источник: vk.com

Комментарии: