Семиотическая многомерность. Вячеслав Рубский

Семиотика — наука, исследующая свойства знаков и знаковых систем. Согласно Ю. М. Лотману, под семиотикой следует понимать науку о коммуникативных системах и знаках, используемых в процессе общения.

Ересь — сознательное отклонение от считающегося кем-либо верным религиозного учения, предлагающее иной подход к религиозному учению. Таким образом, представители двух разных течений религиозного учения могут взаимно обвинить друг друга в ереси.

Семиотический дискурс исходит из той предпосылки, что человек не проникает в более высокую реальность, чем культурные конвенции о реальности, как мировоззренческой модели. Если всецело ограничиться постулатами семиотических исследований, онтологизирующих бинарные оппозиции в качестве универсальной структуры познания, то мы придём к тому, что семиотический дискурс вовлекает нас в определённое состояние ума, изучающего знаковую систему, которую отчасти и создаёт. «Семиотика сама является идеологией, навязывающей узкое и исключительное мировоззрение своим незадачливым адептам», – пишет Е. Горный, обвиняя Р. Барта и Ж. Дерриду.

Эпистемологическая когнитивная карта Античности, Средневековья и даже Нового времени обладала такой характеристикой, которой уже почти нет в современном пространстве мышления. Система мышления и определённость категориального аппарата предыдущих эпох делали возможным выявление конкретных критериев истинности, святости, греховности, красоты и уродства всех феноменов этого мира. Так, например, в любом селе и городе не представляло гносеологических трудностей определить первую красавицу, еретика или победителя в публичном диспуте. Такая ситуация возможна только в той парадигме, которая установила относительную точность терминов, категорий и прочих знаков когнитивной нормативности. Мы можем охарактеризовать Античность и средневековую Европу как цельные смысловые континуумы. Данные эпохи при всей разности теологических, космологических и философских воззрений имели монохромную семиотическую систему, которая исключала противоположные или противоречивые суждения об одном и том же в рамках одной культуры. Формальные оппоненты находились в ситуации поиска оснований своих суждений, и количество этих оснований было исчислимо и ограничено. Это и делало возможной победу в философском или богословском споре.

Однако начиная со времени географических открытий, положение общепризнанных категорий становится всё более зыбким. Если в предыдущие эпохи правота победителя в споре была почти очевидным явлением, то век просвещения, а затем и ХIX век сделал возможным аргументационное равенство нескольких мировоззренческих утверждений. В одном семиотическом поле стали умещаться несколько одинаково обоснованных систем мысли: теизм, атеизм, деизм, позитивизм и т.д.

Это стало возможным не потому, что ослабла церковно-государственная репрессивная система. Мыслящее религиозное сообщество всё с большим трудом находило единственно верное суждение по тому или иному вопросу. Либерализм Возрождения во многом исходил из папского двора (например, известный меценат искусства папа Юлий II). Окончательные суждения о еретиках и ересиархах церковных спикеров и теологов становятся всё менее убедительными. Дробятся богословские школы, появляются новые направления и стили богословствования.

В этом отношении особенно ярок ХХ век, в котором последним идеологическим оплотом единой правильной точки зрения оставалась наука. Но научная эпистемология в лице Т. Куна открыла существование парадигмальных миров, в лице К. Поппера и И. Лакатоса – конкуренцию и сосуществование эпистемологических пространств логики научных исследований. В лице С. Тулмина условность универсальной теории аргументации и доказательности, а в лице П. Фейерабенда потрясший ХХ век «эпистемологический анархизм». Развитие практических направлений философии, а особенно психологии в ХХ веке, раскрыло этот громкий тезис П. Фейерабенда как нельзя лучше. «Всё работает» на практике и всё сходится в теории каждой из десятка школ психологии. Бихейвиоризм, психоанализ, логотерапия, гештальт-терапия, индивидуальная, аналитическая, экзистенциальная, гуманистическая, системно-векторная психология и т.д. – все они реализуются на практике как когерентные, терапевтичные, полезные и востребованные для своей целевой аудитории. То же самое относится и к религиозным направлениям и практикам. Каждая секта, традиционное и новое религиозное движение позиционирует на социальном рынке свой смысловой континуум, внутри которого все его доказательства валентны и респектабельны, все его практики «работают». Какими бы дикими и ненаучными ни казались теории и практики маргинальных и популярных движений, это не умаляет того факта, что в рамках их семиотического поля всё предстаёт удовлетворительным. Тогда как вне этих рамок (т.е. для аудитории, находящейся в другом семиотическом мире) все те же тезисы не кажутся хоть сколько-нибудь убедительными, а практические рекомендации – эффективными.

Например, так называемая «Церковь Иисуса Христа святых последних дней» (мормоны) или иудео-христианская корпорация «Свидетели Иеговы» насчитывают миллионы адептов. В конкуренции мировоззрений огромная численность искренних приверженцев той или иной «истинной картины мира» снимает факт «это работает!» как валентный аргумент против другой системы знаков и значений и нивелирует ситуацию до всеобщего равенства мировоззренческих оснований.

Комментарии: