Солярис. (1972).

В 1970 году в Москву приехал знаменитый писатель и философ Станислав Лем. Приехал он по делу о фильме Тарковского «Солярис», который снимался по роману Лема. Станислава Лема попросили выступить в клубе Курчатовского института. Мне и моему другу Славе Степину (впоследствии академику) очень хотелось пообщаться с ним в частной обстановке. Но как подойти? Я поделился желанием с моим старшим другом Александром Аркадьевичем Галичем, он тут же: "Мы хорошо знакомы, я сейчас напишу ему записку".Смотрю: "Дорогой Станислав! Рекомендую тебе своих друзей - Валеру и Славу. Найди возможность с ними встретиться - не пожалеешь". После выступления мэтра философской фантастики подхожу к Лему, спрашиваю, не найдет ли он время для поездки к нам домой. Лем весьма удивлен: "Вы знаете, (он свободно говорил по-русски) совершенно нет времени, все расписано по минутам". Я молча протянул ему записку. Лем пробежал глазами, произнес: "Это другое дело. Я отменю на сегодня ряд встреч, приезжайте ко мне в гостиницу "Варшава" в семь. Сумеете?"

Что за разговор! Ровно в 7 вечера стучусь в номер Лема. Первый вопрос, который я задал ему, когда мы шли к машине: "Пан Станислав, как к вам относится польское правительство?" Он засмеялся: "Примерно, как к редкому животному: с одной стороны хочется застрелить, но с другой - показать иностранцам. Пока второе несколько перевешивает". А потом мы просидели до двух ночи у нас дома(!). Это был такой праздник мысли, что мы часов не наблюдали. В основном разговор шел о проблеме существования других цивилизаций и о трудностях контакта между ними. Это как раз и было связано с тем, что Лем находился в конфликте с Тарковским по поводу его концепции Соляриса. Лем был, мягко говоря, сильно недоволен подходом Тарковского и рассказывал, что собирался снять свое имя с титров. И только большим усилием воли и многим просьбам, в том числе и от министерства культуры, не сделал этого.

Суть коллизии в том, что основной замысел “Соляриса” Лема - это неизбывная интенция на безграничность познания, что является доминантой западной цивилизации (а потом - и всего человечества). Эта базовая уверенность разрушается существованием вот этого самого мыслящего океана Соляриса. С ним не удается вступить в осмысленный для человека контакт, в диалог. Познать же мыслящее можно только в диалоге и никак иначе. В этом мысленном эксперименте у Лема получалось, что человечество постигла своего рода трагедия, так как есть не только непознанное, но, оказалось, есть принципиально непознаваемое. Философия романа Лема явно противостояла презумпции марксистко-ленинской философии, имеющей как раз противоположный знак - есть вещи пока непознанные, но нет и быть не может непознаваемых.

В западной цивилизации имеется такой же порыв, но там он не принимал форму репрессивной максимы, как в отделе ЦК по идеологии. Лем не знал тогда, в какой степени на Тарковского оказал воздействие агитпроп. Да это и не так важно, ибо Тарковский вообще ушел от этой дилеммы и главным в своем фильме сделал следующий руссоистский идеал: человек не должен уходить от природы, он обязан жить в гармонии с ней, в любви с близкими, с домашними животными и “вообще с ландшафтом”. А некоторые решили нарушить эту священную заповедь человеческого счастья, куда-то полетели, чего то там искали в космической дали. Ну и, натурально, - крах. Потом осознали. И потому главный герой Кельвин в конце фильма стоит в позе рембрандтовского блудного сына и просит прощения у Отца.

Ну, а агитпроп пропустил эту тоже не совсем приятную для него философию потому, что уход от природы ассоциировался в фильме на фоне съемок отвратительного капиталистического молоха-мегаполиса с гнусным урбанизмом (съемки в автомобильных туннелях производились в Токио).Невозможность найти контакт с инопланетным разумом, в случае, если он будет принципиально иного, не антроповидного характера (или ушедшим на миллионы лет вперед в своем развитии) получил название эффект Соляриса.

Именно эта проблема принципиального непонимания была поставлена Станиславом Лемом в его лучшем произведении «Солярис». Этот роман-прозрение настолько хорош и глубок, что сам Лем не до конца понимал его смысл (это слова Лема). В тот незабываемый вечер и ночь, что мы проговорили с Лемом у нас дома в Москве в 1970 году, он сказал по этому поводу так: как уравнения могут быть умнее своего создателя, так и художественное произведение может быть глубже своего автора.

Я осмелился высказать мысль, которую извлек из «Соляриса», что познание реальности в виде чужого разума эквивалентно его пониманию. В точном соответствии с критерием «машины Тьюринга». Если некто на другом конце связи с вашей точки зрения разумно отвечает на поставленные вопросы, то есть, понимает вас, а вы, в свою очередь, понимаете его, то ваш собеседник разумен. Ответы вроде бы разумного океана Соляриса на запросы людей на станции для них непонятны. А его реакция в виде неких мимоидов да симметриад непредсказуема и недоступна их разуму. Единственное, до чего они доходят своим умом – это то, что разумный океан Солярис может считывать информацию из подсознания человека и материализовать ее в виде нейтринных образов. Но для чего это он делает – совершенно неведомо. Именно в этом заключается трагедия землян: они действовали в парадигме того, что непознаваемого в мире нет принципиально. Солярис показал, что есть. Это некий разум, с которым земляне в принципе не могут вступить в контакт, это гносеологическая глухая стена.

Именно такова и была трагедия земных экспедиций и всей соляристики: людям никак не удавалось вступить в контакт с мыслящим океаном Солярис.

Пан Станислав сказал, что мы правильно уловили расхождение между его концепцией Соляриса и тем, как это подает в фильме Тарковский. Лем как раз написал письмо руководству Мосфильма по этому поводу (написал на русском) и мы также это письмо обсуждали.

Вот текст этого письма, которое журнал «Дилетант» недавно опубликовал на своих страницах:

ПИСЬМО СТАНИСЛАВА ЛЕМА НА «МОСФИЛЬМ» ОТ 27 АПРЕЛЯ 1970

[­орфография оригинала]

Уважаемые товарищи, осенью прошлого года я смог познакомиться в Москве со сценарием, написанным А. Тарковским, на основании моего романа «Солярис». Тогда-же я высказал, в письменной форме, все мои замечания, которых критическая суть в том, что сценарий далеко ушел от подлинника, т. е. романа, т. к. сценаристом введено было большое количество персонажей, а также происшествий, которых не существует в подлиннике. Я настаивал на этом, чтобы возвратится к роману при переработке сценария, при чем главное я видел в необходимости сохранения главной идейной линии сюжета, сводящейся к наглядному доказательству социально-психических противоречий, возникающих в процессе развития (в Солярисе речь идет о конфликтах, связанных с вторжением человеческого познания во внеземное пространство Космоса). Я доказывал тогда А. Тарковскому, что он, наверно неумышленно, подменил трагический конфликт процессов социального прогресса неким видом биологического и «циклического» нала (перемены генераций), а также свел вопросы познавательных и этических противоречий к мелодрамату семейных ссор (их то и в помине нет в романе).

По нашему договору, А. Тарковский должен был предоставить мне возможность прочесть окончательную редакцию сценария. Но к сожалению этого не было: а тепер частным образом мне пишут из Москвы, будто студия Мосфильма начинала с’ёмки фильма, при чем разпространено у вас мнение, будто я сценарий, который является основой работы, знаю, и одобряю его.

Чтобы избежать всевозможных недоразумений и даже серьезных неполадок в наших отношениях, извещаю Вас обо всем этом. Никакого сценария я не одобрял, т. к. не читал ничего, кроме первой, ошибочной версии. Я не настаиваю на этом, чтобы быт единственным судьей адекватности романа и сценария. Но как автор настаиваю на этом, чтобы, коль скоро фильм снимается по моей книге (подчёркнуто в оригинале), он остался ей идейно и художественно верным. Существует же достаточное количество сведущих товарищей, знатоков научной фантастики, в Москве, а такие люди, если надо, могут проверит, действительно ли сценарий передает суть романа. Может быть, известья, которые я получил, ложны: но и тогда следует подумать об сохранности условий договора и дать автору романа возможность ознакомления с окончательным вариантом сценария.

C уважением, St Lem

Источник: lebed.com

Комментарии: