«Всё равно на»: лишний ли предлог «на»?

Любуемся тем, как на сломе языковой нормы проступают капли нового смысла, в попытке выразить который и была допущена ошибка, и проводим лабораторный анализ жидкости. А потом стараемся понять, действительно ли это ошибка.

Вряд ли вы знали, да и сам я не знал, да с чего бы мне и вам это знать: конструкции вида «кому-либо [не] всё равно на что-либо», получившие по-настоящему широкое распространение в 2010-е годы, в российской лингвистике никак не описаны. А надо бы.

Употребляются они примерно так: «Мне всё равно на восстание машин, пока машинам всё равно на меня» в значении «Мне безразлично восстание машин, пока машинам безразличен я». Или — из Instagram-аккаунта Юрия Дудя: «Респект людям, которым не все равно на свой город». С точки зрения строгой литературной нормы и грамматики они ошибочны, но в узусе русского языка обустраиваются весьма расторопно.

К росту популярности таких конструкций — об их укоренённости в русском, правда, пока судить рано — есть предпосылки, формируемые потребностью носителей языка, точнее, части носителей языка. Отчего-то им сделался удобен такой солецизм, а это именно солецизм: оборот синтаксически неправилен, ввиду чего нарушает ожидания того, кому он встречается впервые, однако смысла высказывания необратимо не искажает. Хотя в нём виден результат семантического сдвига по сравнению с нормативным, беспредложным «Мне всё равно» или распространённым «Мне всё равно, что дело обстоит так-то и так-то», о чём будет сказано дальше.

Трудно сказать, каков вклад трека Гречки «Тебе всё равно на меня» в распространение конструкции, да нам это и всё равно

Дисклеймер: эта статья полна лингвистического хардкора, в том числе в ней разбирается, как в принципе функционирует в русской грамматике предикатив «всё равно», поэтому, если вам хочется получить очень короткий ответ на вопрос, вынесенный в заголовок, нажатие на эту ссылку перенесёт вас в конец материала, к кратким выводам.

Как устроено русское предикативное «всё равно»

Факт: в медиа и литературе коллокация «всё равно на prep. object (ACC)», если и задействуется для выражения смысла «[кому-либо] безразлична или малоинтересна некая персона, объект или явление», то казуистически редко. Во всяком случае, в Национальном корпусе русского языка мне не удалось обнаружить вхождений такой синтагмы с таким значением. Однако в живой устной речи, в неформальной интернет-речи её частотность от года к году увеличивается.

Для начала давай разберёмся: а как нормативно-то? Грамматико-семантические свойства русского «всё равно» словарно и в профильной научной литературе до недавнего времени были описаны скупо, за вычетом, пожалуй, цитируемых ниже статей Леонида Лейбовича Иомдина и Антона Владимировича Циммерлинга, а также работы Валентины Юрьевны Апресян «Механизмы образования и взаимодействия сложных значений в языке»; наиболее развёрнутое теоретическое описание «всё равно» как вокабулы даёт «Активный словарь русского языка» под ред. Юрия Дерениковича Апресяна.

ЗНАЧЕНИЕ. А1 всё равно A2. «Человек А1 не испытывает никаких чувств по поводу А2». *А1 и А2 часто не выражаются: Так что, он не сможет прийти? Ладно, всё равно.

КОНСТРУКЦИИ. 1. Употребляется с существительными в форме ДАТ: Ему это всё равно. 2. Употребляется с косвенными вопросами: Ему всё равно, с кем и куда ехать; Мне всё равно, что надеть; Мне всё равно, зачем <откуда> он приходил; Ей всё равно, поступлю ли я в институт.

ИЛЛЮСТРАЦИИ. Ирина не понимала, как можно быть равнодушной к своей крови, к родной дочери […]. Чужие восхищаются, а своему всё равно (В. Токарева). Я долго вытирал ботинки о траву и промочил их насквозь. Ладно, всё равно (С. Юрский). Ему было совершенно всё равно, как я одеваюсь (С. Довлатов). Мне абсолютно всё равно, где я живу, в большом дворце или в деревянной избе, если живу по своему внутреннему распорядку (Ю. Трифонов).

СИН: безразлично, неважно, разг.-сниж. по фигу, сленг. по барабану, сленг. параллельно, груб. до одного места.

АНАЛОГИ: неинтересно; несущественно.

ДЕР: безразличный.

«Активный словарь русского языка» под ред. Ю. Д. Апресяна. — М.: Языки славянской культуры, 2014. — Т. 2

Основные свойства языковой единицы, однако, ясны. Исходя из имеющихся грамматических описаний абсолютно безукоризненны с точки зрения нормы обороты вида «Всё равно», «Кому-то всё равно», «Кому-то всё равно, что кто-то другой что-то сделал». Плюс более редкие (см. далее) и нерегулярные наподобие «Остальное всё равно», «Всё это [кому-то] всё равно» и пр. Конструкции же типа «Кому-то всё равно на что-то или на кого-то» никак не кодифицированы — даже не описаны в качестве распространённого нарушения нормы.

Необходимо оговориться: в русском языке на уровне микросинтаксиса фигурируют три различающихся по лексическим и синтаксическим свойствам «всё равно», что убедительно показано в работе Леонида Лейбовича Иомдина [Иомдин, 2006], процитированной абзацем ниже; мы рассматриваем исключительно предикативное наречие «всё равно».

«Синтаксические особенности предикативного наречия всё равно2 весьма близки к особенностям таких предикативных наречий и прилагательных, как жаль, безразлично и т. п. В частности, синтаксическая роль, которую всё равно2 играет в предложении, — это именная часть сказуемого (глагольная часть которого представлена связкой, ср. Ему было <стало, оказалось> всё равно). Эта фразема обладает той же совокупностью синтаксических признаков, что и такие предикатные слова, как безразлично, интересно, любопытно [и в частности] признаком «предчто», характеризующим способность слова присоединять (через связку) придаточное-подлежащее, вводимое союзом «что», ср. Ей было всё равно, что ребенок устал и хочет спать. <…> Кроме того, всё равно2 управляет существительным в дательном падеже, которое реализует его субъектную семантическую валентность, выражая субъект состояния. <…> Дамы здесь ни при чем, дамам это всё равно, — отвечал пират, буквально сжигая швейцара глазами, — а это милиции не всё равно! (М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»)»

Теперь о том, что представляет собой наше «всё равно» грамматически. Если совсем коротко, это несогласуемый оценочный предикатив состояния с финальной -о, а с точки зрения лексики наречная фразеологическая единица, или фразема. И предикатив не только оценочный (а «всё равно» содержит в том числе оценку степени важности кого-либо или чего-либо для говорящего), но и экспериенциальный (от лат. experiri ‘испытывать’), иначе говоря, относящийся к опыту, непосредственно переживаемому субъектом, к явлениям его внутреннего мира, включая реакции на внешние стимулы. Собственно, местоимение «мне» во фразе «А мне уже, признаться, всё равно» (В. Цой) — это как раз экспериенциальный субъект, то есть тот, кому описываемое состояние присуще и кто выносит оценку.

Хотя предложения такого типа относятся к безличным и не имеют формального, в терминах школьных учебников, подлежащего, то существительное, местоимение или именная группа, которая обозначает здесь экспериенциальный субъект, может быть истолкована как «дативное подлежащее» (читай стоящее в форме дательного падежа), или «прототипическое косвенное подлежащее», или, более широко, «неканоническое подлежащее».

Безличность конструкции вовсе не означает, что в ней непременно напрочь отсутствует субъект. Вопрос скорее в том, что или кто порождает то состояние или действие, которое выражено предикативным ядром фразы. По распространённой трактовке, в случае с безличными высказываниями порождающая причина состояния или действия — стихийная, безотчётная, лежащая вне субъекта и / или неподвластная ему. Так, в случае с предложением «Мне всё равно, кто ты» оценка исходит от субъекта («я» | «мне»), однако фактически формируется без его контроля, как результат сложных и обычно неосознанных когнитивных процессов и эмоциональных переживаний.

«Денотивно-понятийный субъект получает в данной конструкции (такой, где одновременно присутствует дательный субъекта — 1 и родительный объекта — 2, например «Мне1 было грустно без тебя2». — Прим. ред.) объектную интерпретацию: обозначение безличного предиката состояния соотносится с обозначением „того, кого оно касается“. Именно с этим связано семантическое различие между способами представления субъекта как „источника“ состояния и субъекта, к которому отнесено (как к косвенному объекту) безличное состояние» [Бондаренко, 1991].

Несмотря на то что, как было отмечено ранее, у «всё равно» типологически много общего с прочими безличными предикативами, как то: «трудно», «стыдно», «жаль», «лень» и т. п., — есть между ними и различия. Их грамматико-синтаксические валентности (грубо говоря, что и как они могут присоединяться и куда «втыкаются» сами) зависят в том числе от того, к какому семантическому классу относится тот или иной предикатив, какова его семантика, модальность, от какой части речи он образован; подробная их классификация дана в работе «Конструкции с оценочными предикативами в русском языке: участники ситуации оценки и семантика оценочного предиката» [Сердобольская, Толдова, 2014]. В соответствии с ней «всё равно», вероятно, относится к категории психологических оценочных предикатов, наравне с «безразлично» (лексически они, наверное, самые близкие родственники, что подтверждает процитированный выше «Активный словарь русского языка»).

Давайте на примере. Предикативы состояния, выражающие устойчивые факты психологического восприятия, не обязательно приложимы к самому экспериенциальному субъекту, в отличие, скажем, от предикативов состояния волитивного типа (т. е. выражающих желания и опасения) — ср., например, с «ему лень вставать»: «ему лень» относится к некоему субъекту, «вставать» — тоже к нему («он» не встаёт или встаёт с трудом, потому что «ему» же и лень), которые способны напрямую присоединять инфинитив без риска возникновения двусмысленности. Зато грамматически труднопредставимы конструкции вида «мне всё равно уметь плавать» (? «мне безразлично, умею ли я плавать, буду ли я уметь плавать»): в них нет ясности относительно того, оценка чьего умения плавать эксплицируется в высказывании — самого субъекта или кого-либо другого, возможно, даже неопределённо-абстрактного (? «мне безразлично, умеет ли кто-то плавать»).

Исходя из субъективно-предикативного устройства конструкций вида «Мне всё равно» заключаем, что их базовый структурный компонент — сам предикат «всё равно» и экспериенциальный субъект («мне», «тебе», «Ивану Ильичу», etc.). Что касается расширения такой главной клаузы, она способна функционировать во фразе без дополнительных объектов («Поверь, Теодору в нынешних обстоятельствах наверняка всё равно»), и тогда предикация замыкается на экспериенциальном субъекте — том, кто переживает состояние безразличия (на «Теодоре»), без уточнения, по отношению к чему он безразличен; предполагается, что к чему-то ранее описанному в тексте или подразумеваемому. Однако оценка может относиться и к конкретному стороннему объекту, субъекту или явлению. И в подобных случаях предмет оценки находит синтаксическое выражение, как правило, в так называемом неканоническом сентенциальном подлежащем (тем, которое представляет собой отдельное предложение). Например, в соответствии с ранее сказанным, ошибочно *Мне всё равно плакать (нет, такая фраза корректна, только вот «всё равно» в ней имеет другое значение, и означает она приблизительно «Мне в любом случает предстоит плакать». — Прим. ред.), зато возможно: Гарри, мне всё равно, уместно ли мне плакать, с точки зрения федерального маршала. Почему придаточное «...уместно ли мне плакать, с точки зрения федерального маршала» может быть истолковано как подлежащее? Как минимум потому, что оно соответствует одному из самых общих и вместе с тем твёрдых определений подлежащего как «независимого члена в предложении, обозначающего предмет высказывания» («Современный русский язык» под ред. Н. С. Валгиной, 2002). «Уместно ли мне плакать, с точки зрения федерального маршала» — действительно предмет высказывания, «всё равно», в свою очередь будучи сказуемым, выражает отношение экспериенциального субъекта к нему.

А вот классического подлежащего в именительном падеже в таких конструкциях не бывает. Вернее, изредка оно оказывается возможным, однако воспринимается в современном русском языке как отступление от строгой нормы.

«На синтаксическом уровне грамматический инвариант безличности проявляется как невозможность синтаксической связи предикативного центра с грамматическим субъектом в номинативной форме, что приводит к структуре, лишённой подлежащего, косвенно выражающей субъект, и составляет категориальный прототип безличности, все остальные валентностные признаки предиката являются интерпретационными реализациями категории безличности».

А. В. Петров, «Категория безличности в современном русском языке»)

См. также «Синтаксис конструкций с первым дативным актантом. Синхронный и диахронный анализ» К. Грильборцер, 2019.

Предмет оценки не выражается через «обычное» подлежащее в именительном падеже внутри конструкции с неакъективным, то есть образованным не от прилагательного, предикатом «всё равно», как и в случае с предикатами семантически близкими (хотя иными по происхождению), такими как «безразлично» и «параллельно». Предвосхищая возможные возражения, уточню: предложения класса «Им не важна гармонбозия» относятся к иной категории. Во-первых, они действительно двусоставны и не безличны: «гармонбозия не ? важна», где «гармонбозия» — подлежащее, а «не ? важна» — сказуемое. Во-вторых, в качестве предикативного ядра в них выступают не безличные неизменяемые предикативы, а частично омонимичные им краткие прилагательные («важна»). В предложении «Мне важно быть серьёзным» лексема «важно» — неизменяемое отадъективное наречие, в предложении «Мне важны серьёзные отношения» лексема «важны» — краткое прилагательное во множественном числе. У фраземы «всё равно» подобных «ложных омонимичных друзей из клана прилагательных» нет, и выражения вида *Они мне всё равны представимо разве что как эрративный приём в поэтической речи.

Поэтому допустимо Гендерное равенство и папайя ему безразличны, равно как и Знаешь, твоё «фи!» мне параллельно, но сомнительно *Падение курса рубля ему всё равно. Конечно, нельзя назвать грамматически несообразной фразу типа Это ему всё равно, но здесь «это» выполняет функцию не подлежащего, а связки — как вариант, правомочно говорить о помещении местоименного слова в позицию подлежащего (возможно, т. н. фиктивного подлежащего); у Льва Толстого в «Анне Карениной» находим: «Что ты уедешь — это мне всё равно» (? «Мне всё равно, что ты уедешь»).

Вместе с тем у Анны Ахматовой читаем: «Только б мне с тобою не расстаться, // Остальное всё равно». Также: «Только бы уцелеть самому. А остальное всё равно» (Н. Ф. Олигер, «Смертники», 1911). Речевые эвристики среднего носителя языка едва ли дадут ему усмотреть в том или другом фрагменте ошибку. По-видимому, с безличным предикатом «всё равно» (причём безразлично, наряду с дополнением, обозначающим экспериенциальный субъект, или без него) в качестве подлежащего могут употребляться как анафорические (т. е. указывающие на элементы предшествующих высказываний) стоящие в среднем роде местоименные существительные и субстантивированные прилагательные с семантикой обобщения, в частности в предложениях «с формально выраженным значением желательности» наподобие приведённых выше ахматовского и олигеровского (см. «Грамматику-80»): «остальное», «всё остальное», «прочее», «всё прочее», «иное», иное-прочее», «всё другое» и др. Хотя наречная фразема «всё равно» предполагает согласование по среднему роду («Наутро Флойду было решительно всё равно», «А когда тебе всё остальное, кроме себя любимого, оказывалось не всё равно?»), однако — e.g. сомнительное *Оплодотворение у покрытосеменных растений было дяде Вите всё равно.

В остальном же, повторюсь, употребление таких неадъективных безличных предикатов с ситуативно-поляризованными основами в дативно-номинативных конструкциях для современного русского языка нехарактерно: ср. *Виктору Карповичу раннехристианская догматика и квас были невмоготу и против обычных Гришке невдомёк, что у него мозгов как у хлебушка и Веришь не веришь, а мне решительно всё равно (подробнее см. А. В. Циммерлинг, «Имперсональные конструкции и дативно-предикативные структуры в русском языке», PDF).

В XIX веке ряд неадъективных безличных предикатов, таких как «невтерпёж» и «невдомёк», мог сравнительно свободно фигурировать как сказуемое или часть сказуемого во фразах с формальным подлежащим. К примеру: «Но, послушав, как вы и этот господин говорили о вещах, которые мне раньше и невдомек были, я почувствовал, что у меня в груди - вы будете смеяться, когда я вам скажу, - трепещется что-то вроде птицы» (Е. Ахматова, пер. романа Э. Булвер-Литтона «Кенелм Чиллингли, его приключения и взгляды на жизнь» с английского, 1873).

Таким образом, при необходимости соблюсти грамматическую норму в случае со «всё равно», когда оценка со стороны экспериенциального субъекта (какого-то «я», проступающего через падежную форму «мне») направлена на кого-то или что-то отличное от него (пусть это будут «посулы Яна Самвеловича»), выбирать приходится из двух конструкций: (а) голый предикат состояния с дативным подлежащим («[Какие-то посулы со стороны Яна Самвеловича наверняка будут.] Мне всё равно»), где есть лишь рема, а тема, то бишь что? именно говорящему всё равно, как бы подразумевается и, вероятнее всего, была очерчена ранее; (б) развёрнутая конструкция с сентенциальным подлежащим-темой (например, «Мне всё равно, какими посулами Ян Самвелович собирается заманить меня в свою чахлую концессию!»).

Вообще, приходится констатировать жёсткость, если не ригидность таких конструкций в пределах действующей грамматической нормы. Так, «дативное подлежащее» тяготеет к тому, чтобы находиться в препозиции относительно безличного предиката: «Тебе категорически всё равно». Инверсия возможна, но на практике встречается редко и ощутимо модифицирует высказывание, например усиливая его экспланационную компоненту: «Не пойду я никуда. Всё равно мне…» (говорящий объясняет или даже оправдывает своё поведение или предшествующие утверждения, а не просто декларирует своё мнимо или подлинно равнодушное отношение к предмету).

Loc-Dog: «Мне всё равно на твою боль» (и он определённо знает, как эту боль усилить. — Прим. ред.)

Что в сухом остатке?

Обороты вида «кому-либо всё равно на что-либо», бесспорно, нарушают грамматические закономерности современного русского языка в его кодифицированном состоянии, притом что содержащийся в них предикатив при сравнительно высокой частотности употребления синтаксически в норме слабовариативен.

Системность его «деформации» заставляет предположить, что у носителей языка усилилась потребность в расширении (а) сферы его использования и (б) гибкости его использования. Остаётся разобраться, на какой почве возникла эта потребность, подталкивает ли она к формированию нового варианта нормы и насколько тот закономерен.

Откуда растут ноги у «всё равно на»

Одна из наиболее вероятных и значимых причин для использования «всё равно на…» в речи — избыточная эвфемизация, точнее, если прибегнуть к термину Гасана Гусейнова, провокативная эсхрофемизация. Говорящий действует в пространстве языковой игры: будто бы хочет ввернуть крепкое словцо (глагол в форме инфинитива), однако в последний момент осекается и подменяет его нарочито нейтральным, сдержанным «всё равно», с тем чтобы обнажить зазор между выраженным и подразумеваемым. Ведь инфинитивные безличные, или имперсональные, конструкции, семантически близкие к «всё равно», например «плевать на», «начхать на» и их бранные эквиваленты, не являются его полными аналогами в функционально-интенциональном плане, прежде всего потому, что относятся к пласту экспрессивной лексики. Если состояние или отношение субъекта, передаваемое лексически нейтральным высказыванием вида «Мне всё равно», зачастую требуется истолковывать с опорой на более широкий контекст и оно может варьироваться от подлинной индифферентности с эмоциональной отрешённостью до декларативного отстранения от неприятного предмета, то названные глаголы сами по себе имеют негативные коннотации и, как правило, призваны демонстрировать презрительное безразличие, показное равнодушие или нарочито легкомысленно-поверхностное отношение к предмету. Иногда с очень далёким от ровно-нейтрального, глубоким эмоционально-философским наполнением в духе итальянского Me ne frego.

Me ne frego — один из первых девизов итальянских чернорубашечников, популяризированный поэтом Габриэле Д’Aннунцио в 1919 году, когда он очень короткий период был диктатором самопровозглашённой Республики Фиуме. В приблизительном переводе — «Мне плевать» или «Меня не волнует», однако оригинал грубее. Семантическое наполнение мотто заметно шире исходного обыденного: в нём соединились и демонстративное равнодушие, и презрение, в том числе к смерти, и безразличие экзистенциального порядка — к своей судьбе и судьбам других, и эгоцентризм. Форма глагола frego образована от fregare -> fregarsene ‘чесать’, ‘трахать’ (вульг.). В современном итальянском есть образованное от этого фразеологизма существительное menefreghismo, которое означает примерно то же, что и русские «пофигизм» и «наплевательство», разве что с чуть более залихватским оттенком. Кстати, в Me ne frego употреблена личная форма глагола; сходная безличная конструкция иная: Non me ne frega.

Что примечательно, сам глагол, для замены которого будто бы понадобился эвфемизм, по контексту не реконструируется — лишь, в чём вся соль, угадывается. Базовый структурный компонент такого высказывания — субъект в дательном падеже и переходный глагол совершенного вида. Однозначно восстанавливаются лишь часть его, глагола, грамматических признаков (скорее переходный, чем нет; наивероятнейшие типы спряжения 1a, 2b или 6°b/c по классификации Зализняка; скорее с префиксом, чем без него и т. д.) и приблизительный диапазон экспрессивности и пейоративности в семантике — от разговорно-пренебрежительного до матерно-угрожающего. Это суперпозиция допустимых в контексте лексем — как если бы все эти глаголы должны были быть произнесены или написаны разом, но так же, «хором», умалчиваются; игровой характер эвфемизации виден по тому, что, даже если бы говорящий искренне хотел употребить обсценный глагол, ему гораздо проще было бы использовать взамен другой широко распространённый из того же кластера, более «пристойный» (скажем, «плевать», который хоть и помечен в словарях как просторечный, однако в большинстве случаев не нарушает коммуникативных конвенций), и подбор полностью нейтрального варианта выглядит здесь проявлением чрезмерной этикетной щепетильности, а забота об адресате высказывания видится утрированной.

Футболка «Мне всё равно на вас» — ещё более выразительный способ выказать равнодушие, чем придуманный Принцессой в «Обыкновенном чуде»: «Три дня я гналась за вами, чтобы сказать вам, как вы мне безразличны!». Штатный метамодерн-сомелье «Гзома» рекомендует!

При таком истолковании остающийся после преобразования «Мне INF на» -> «Мне всё равно на» предлог «на» представляется не следствием речевой ошибки, а рефлексом подразумеваемой (или якобы подразумеваемой) инфинитивной конструкции, с умыслом сделанным маркером подтекста: мол, ради тебя, уважаемый собеседник, я выражаюсь культурно, но мне ох как хочется припечатать от души, еле сдерживаюсь. Даже безотносительно разницы в экспрессивности лексем сам тот факт, что в инфинитивной конструкции глагол подменяется фразеологизированным наречным оборотом, нарушает ожидания, отчего реплика становится более выпуклой. В духе «Имел в виду я ваш синематограф!» из к/ф «Человек с бульвара Капуцинов».

«…Имел в виду я ваш синематограф!»

Интересно, что синтагмы вида «Ему пофиг на к.-л.» или обсценное «Ему по**й на к.-л.» («Это ему по фигу» — ср. со «Все дела побоку»), которые, со скидкой на стилистическую сниженность, воспринимаются как грамматически приемлемые, хотя к их предикативному ядру присоединено посредством предлога «на» существительное или местоимение в винительном падеже, ровным счётом как в обороте «всё равно на». Судя по всему, легитимизация таких конструкций и произошла в связи с тем, что экспрессивный характер отыменных предикатов сближает их с переходными глаголами наподобие «наплевать», удерживающими зависимые существительные или местоимения с помощью предлога «на», тогда как изначально для них было нормативно дативно-номинативное употребление а-ля «Барокко ему откровенно по фигу» или, без примыкающего к главной клаузе слова, словосочетания или придаточного предложения, указывающего на предмет равнодушного отношения, изолированное «Да хоть обрефактори его код, ему по фигу».

Тем не менее, даже если отказаться от гипотезы об эвфемизации главного компонента глагольного ядра фразы, вероятно и то, что, отталкиваясь от того факта, что при необходимости указать предмет оценки как предикатив состояния с дополнением, обозначающим экспериенциальный субъект («мне всё равно»), так и употребляемый в той же дативной конструкции и со сходным значением инфинитив («мне начхать») могут присоединять изъяснительное придаточное (в функции т. н. сентенциального подлежащего), говорящий делает ошибочный вывод об их равнозначности в отношении синтаксических валентностей, включая характер предложного управления. Попросту говоря, раз можно сказать «мне плевать на ч.-л.», то и «мне всё равно на ч.-л.» тоже.

Таким образом, в конструкции комбинируются две функции: (а) выражение индифферентности, ситуации нерелевантности (если по-простому, то обозначается, что говорящему до обсуждаемого предмета нет или якобы нет дела) и (б) неодобрения. А в неодобрении, отстранении, презрении, которые могут транслироваться через высказывание вида «Мне всё равно на твоих крашей», именно в семантическом, смысловом аспекте (так-то что та, что другая конструкция безлична) скрыто больше личного, чем в простом «Мне всё равно» или «Мне всё равно, кто твои краши». Отсюда полшага до «Мне плевать на твоих крашей», где сохраняется имперсональность, однако инфинитив зримо соотносится с личной формой глагола, и легко представить преобразование высказывания в стандартное двусоставное предложение «Я плевал на твоих крашей» или «Плевал я на твоих крашей» с полноценной денотативной соотнесённостью сказуемого и подлежащего. При трансформации «к.-л. всё равно» -> «к.-л. всё равно на ч.-л.» меняется и семантическая наполненность высказывания и, пусть неочевидно, степень его безличности.

«Иногда кажется, что такое „наплевательское“ отношение даже является для некоторых носителей русского языка предметом особой гордости. Так, гордости полны известные строки Маяковского: Мне наплевать на бронзы многопудье, мне наплевать на мраморную слизь и т. д.»

(А. Д. Шмелёв, «Русская языковая модель мира: материалы к словарю», 2002)

Вместе с тем «мне всё равно на…» подразумевает меньшую, чем «мне всё равно, что…», степень неконтролируемости состояния (ср. с ещё меньшей контролируемостью у «Мне зябко», где состояние вызвано внешними факторами, лежащими вне психики говорящего) и большую интенсивность эмоционального отношения к теме (ср. с ещё более экспрессивным «Мне начхать на…»). И именно в свете того, что конструкции типа «Мне всё равно на…» пока считываются как нарушение грамматической нормы, тот носитель языка, который это нарушение осознаёт, может использовать его для того, чтобы выразить амбивалентность своего отношения к теме, представить его как диапазон значений между двумя отметками: с одной стороны, искреннее равнодушие и спокойная оценка малозначимости обсуждаемого предмета, с другой — пренебрежение, показное отторжение, неприятие. С одной стороны, желание выказать индиффирентность без намёка на действие, с другой — потребность дополнительно артикулировать своё эмоциональное отношение со скрытым намёком (? «я чихать хотел на…»). Такая неоднозначность великолепно работает как риторический и психологический приём сродни double bind (англ. «двойное связывание», послание, сочетающее в себе противоречащие друг другу установки) и оставляет говорящему пространство для манёвра.

В потоке устной речи у говорящего, особенно с узким ближним фокусом вербализации, когда выбор грамматических средств для выражения мысли осуществляется на очень коротком интервале, часто возникает потребность с минимумом когнитивных усилий обозначить предмет оценки — то, по отношению к чему он настроен безразлично или с отторжением, — без дополнительных ухищрений вроде образования придаточного (Мне всё равно, какой у тебя замес с Моргентштерном vs. *Мне всё равно на твой замес с Моргенштерном), в именительном или дательном падеже. Притом предложение вида «Газлайтинг аргентинских инцелов мне всё равно» большинство носителей языка в 2020 году трактует как идущее вразрез с грамматической нормой, зато ничуть не более сложную структурно фразу с дополнением в винительном падеже «Мне всё равно на газлайтинг аргентинских инцелов» многие считают допустимой, и расширение синтаксической валентности предикатива истолковывается как нарушение менее значимое. Это вполне естественно с учётом того, что, как показывают данные психолингвистики, грамматическая структура языка подспудно располагает к тому, чтобы предложения строились в форме наиболее удобной для восприятия, по крайней мере в устной речи.

Правда, возникает вопрос, почему распространение получил оборот «всё равно на», а управление вроде «безразлично на» не в ходу, почему именно предикатив «всё равно», согласно изложенной выше гипотезе, обнаруживает способность вбирать в себя значения совокупности экспрессивных глаголов вроде «наплевать», «начхать» и пр. По-видимому, дело как раз в его лексической нейтральности вкупе с высокой частотностью употребления: чем ближе к нейтральному исходный оборот, тем фактурнее, ярче его эрративная трансформация. Явно играет роль и аналитический характер конструкции, её фразеологизированность и слитность. Самое близкое семантически «безразлично» подталкивает к тому, чтобы использовать наряду с ней частично омонимичную ей форму краткого прилагательного и согласовывать её с подлежащим в именительном падеже: «Орхидеи для мисс Блэндиш мне безразличны». Адъективная природа предикативного наречия «безразлично» совершенно прозрачна (от прил. «безразличный»), тогда как тот факт, что вторая часть формы «всё равно» исторически образована от прилагательного «равный», для рядового носителя языка не находится в зоне речевой интуиции, неочевиден ему, поэтому «всё равно» мыслится как неизменяемое и безличное.

Рассуждая о причинах распространении конструкции типа «к.-л. всё равно на ч.-л.» надо принять во внимание и что в русском языке на протяжении последних 30–40 лет умножается число предложных сочетаний и повышается вариативность предложного управления. В учебном пособии «Активные процессы в современном русском языке» Н. С. Валгиной находим: «Предлоги давно уже пришли на помощь языку в дифференциации передаваемых с помощью падежных форм значений. Современный русский язык даже отдалённо не может сравниваться, скажем, с древнерусским по количеству предлогов и предложных сочетаний. Многозначность отдельных падежей давно уже преодолевается предложными конструкциями. Ср., например, многозначность творительного падежа в прошлом: выйти дверью, окном; ударить человеком; ехать лодкой. Предлоги помогают дифференцировать значения. Ср.: Идти лесом — идти около леса; идти по лесу, идти через лес; идти вдоль леса». В таком ракурсе предлог «на» можно трактовать как дифференциатор значения предикатива.

Наконец, влияние английского, где грамматически равно допустимы ‘I don't care!’, ‘I don't care about anyone else’ и ‘I don’t care that you’re fond of’, на грамматические валентности предиката «всё равно» не исключено, однако если оно и имеет место, то в качестве дополнительного, подкрепляющего периферийного фактора; по крайней мере, эмпирические наблюдения показывают, что обороты типа «к.-л. всё равно на ч.-л.» с лёгкостью употребляют в устной ли, в письменной ли речи и те, кто английским не владеет или владеет слабо.

Long story short

• Предложения вида «Васе всё равно на всяких Васисуалиев» всё более распространены в устной и «устно-письменной» — интернет-речи носителей русского языка («устная речь в письменной форме» — определение Максима Анисимовича Кронгауза. — Прим. ред.), однако их употребление чётко стратифицировано: в официальной письменной речи, в литературе, в публицистике они практически не фиксируются.


• С точки зрения грамматической нормы «Кому-либо всё равно на что-либо» представляет собой явную аберрацию. Однако у заметной части русскоговорящих возникла потребность в такой конструкции, хотя основные её функции можно реализовать в речи иными способами. Абсолютно точно, однако, она нарушает правила русского языка и словарные предписания. Поэтому, если вам она мила, используйте её на свой страх и риск: с очень высокой вероятностью, услышав от вас что-то вроде «Мне всё равно на эти тиктоки», образованный носитель русского языка усомнится в вашей речевой культуре, а что вы находитесь в фарватере языковых изменений, ему, возможно, станет понятно лет через двадцать.


• «Мне всё равно на…» тесно смыкается с безличными инфинитивными конструкциями вида «Мне плевать на» (разг.), «Мне положить болт на…» (сленг.). По всей видимости, в основе такого словоупотребления — либо нарочито игровое, либо непреднамеренное смешение двух типов безличных оборотов. Но как в том, так и в другом случае возникает сдвиг в общей семантике высказывания и меняется степень безличности предикатива. «Мне всё равно на…» сочетает в себе черты нейтрально-книжной и разговорной лексики, обладает большим экспрессивным потенциалом и более обширной семантической вариативностью, чем исходное «Мне всё равно», действует как риторический приём, вводящий элемент амбивалентности (правда ли говорящему всё равно, с равнодушием или презрением он высказывается, отстраняется от ситуации или вовлекается в неё).


• Существует ненулевая вероятность того, что конструкции вида «Кому-либо всё равно на что-либо» с течением времени станут нормативными: это не просто «языковая ошибка», а результат совместного действия разнонаправленных закономерностей развития языка. Тем не менее пока они почти не выходят за пределы неформальных речевых практик.


• Русский безличный предикатив-фразема «всё равно» и его функционирование в языке сами по себе чрезвычайно любопытны и не полностью описаны лингвистами :)

Источник: gzom.ru

Комментарии: