Антон Кузнецов: решения проблемы сознания не существует

Тема сознания многих людей, с одной стороны, интересует, а с другой, разочаровывает и оставляет с чувством глубокого неудовлетворения. Откуда такая двойственность? Она связана с тем, что существует множество подходов и теорий сознания, которые накладываются на личное представление о собственном сознании. Когда человек слышит само это слово, у него всегда есть определенные ожидания, которые, как правило, не оправдываются. T&P публикует видео и конспект выступления кандидата философских наук Антона Кузнецова на международном научпоп-фестивале Pint of Science 2019, посвященные проблеме «сознание — тело», основным трудностям в объяснении понятия «сознание», а также перспективам решения названной проблемы.

Антон Кузнецов

Кандидат философских наук, научный сотрудник Центра исследования сознания при философском факультете МГУ

Итак, начнем с того, что решения проблемы сознания не существует. Я не буду призывать вас отстаивать какой-то пессимистический тезис и посыпать голову пеплом — все не так плохо, — но понять, почему решения нет, необходимо.

Первая причина заключается в том, что решений проблемы «сознание — тело» как будто бы довольно много, но все они решают не ту проблему, о которой я сейчас говорю. Мы должны принять тот факт, что термин «сознание» — полисемантичный и узурпировать какое-то одно его значение попросту нельзя.

Сознание сложно определить потому, что все мы знакомы с ним самым непосредственным образом. Чтобы познакомиться с ньютоновской механикой, нужно хотя бы сходить в школу. Чтобы узнать, кто ваши мама и папа, тоже нужно проделать какую-то работу, а вот чтобы познакомиться с собственным сознанием, ничего специального делать не нужно. Как результат — получаем парадоксальную ситуацию: самую понятную, знакомую и непосредственно данную нам категорию, которую мы знаем с самого рождения, определить чрезвычайно сложно.

Обычно философия сознания и область ее исследования начинается с примеров: отличий сна без сновидений от состояния бодрствования или примеров неврологических поражений. Например, так называемого слепого зрения — когда повреждение первичной зрительной коры ведет к слепоте и кажется, что субъект слеп, ведет себя как слепой и не обладает зрительными восприятиями. Для нас зрительное восприятие по умолчанию является сознательной функцией, но факт слепого зрения подсказывает, что может существовать зрительное восприятие без сознания.

Когда у меня есть восприятие, я могу отвечать на вопросы «что передо мной, где и когда», у меня есть какой-то структурированный паттерн информации, о котором я могу что-то сказать. Пациенты с разрушенной зрительной корой V1 или первичной зрительной корой считают себя слепыми, и когда их просят определить форму объекта, находящегося перед ними, они отвечают: «Мы ничего не видим и не можем этого сделать». Но когда их просят угадать, они угадывают, причем чем чаще вы повторяете свою просьбу об угадывании, тем лучше и лучше они будут это делать.

Считается, что особенность слепого зрения заключается в том, что у нас есть зрительный путь, минующий зрительные затылочные зоны коры головного мозга и идущий на верхние четверохолмия ствола головного мозга. Глаза в нормальном состоянии, все остальное тоже работает, но обращение к зрительной информации и к реестрам памяти, которые позволяют определять, что же мы видим, а что нет, происходит без участия сознания.

Так чем же тогда отличается сознательное зрительное восприятие от не сознательного? Что отличает состояние бодрствования и состояние сна без сновидений? Что отличает жизнь простого моллюска от жизни обычного человека?

Сознание. И вот мы снова оказываемся в тупике: что же это такое?

Часто говорят, что сознание — это субъективная реальность. Процессы в нашем головном мозге протекают примерно так же, как и у всех остальных живых существ, по тем же самым физическим законам. Но затем происходит очень странная вещь: почему-то они начинают сопровождаться внутренними приватными субъективными состояниями. Среди миллионов погруженных в темноту тел во Вселенной есть физические тела — мозги, — работа которых сопровождается феноменальными или квалитативными состояниями, внутренними состояниями, и вот этот вот довесок ментальной жизни — именно то, что нас интересует, когда мы хотим объяснить природу сознания.

Будь я неврологом, я бы, изучая сознание или когнитивные функции, изучал их через соответствующие неврологические выражения, через паттерны и определенные активации. Но ответил бы я на вопрос «Что такое сознание?», даже если знаю о существовании корреляции между сознанием и телом? К сожалению, вряд ли, ответить на этот вопрос нельзя.

Даже если я найду корреляты сознания в мозге, я не смогу ответить на вопрос «А с чем, собственно, эти корреляты коррелируют в состоянии мозга, как это все сосуществует?».

Ведь когда я объясняю работу обычных физических систем, они не скоррелированы ни с чем иным, как с другими физическими событиями. В свою очередь физические события в мозге скоррелированы с чем-то дополнительным, с чем-то, что находится у нас за глазами, с «облачком сознательных процессов», если можно так выразиться. В рамках неврологии или нейронауки очень сложно, а точнее невозможно, ответить на этот вопрос не потому, что нейронаука и неврология какие-то неправильные дисциплины, или в них работают не очень умные люди, или аппаратные средства у них не такие — дело не в этом. Дело в том, что эмпирическое исследование мозга не заточено на поиск ответа на вопрос о прояснении природы сознания в том смысле, в котором мы хотим его понять.

Ниже приведена одна из самых известных карикатур, которая иллюстрирует трудность объяснения сознания, — ситуация на картинке характерна не только для науки, которая занимается сознанием, но и для моей дисциплины, и для философии сознания. Поэтому лучше, пожалуй, говорить о междисциплинарной области — исследовании сознания, в рамках которого теоретик сознания очень часто оказывается в ситуации, представленной на картинке.

Мой добрый знакомый Стюарт Хамерофф (анестезиолог, исследователь сознания человека) говорит, что «сознание — это оркестрируемая редукция волновой функции в микротрубочках нейронов». А я говорю ему в ответ: «Хорошо, Стюарт, но почему это именно так?» И он мне отвечает: «Ну, это моя гипотеза».

Проблема в том, что, сколько бы мы ни привели каких-то эмпирических или других данных, мы все еще не сможем объяснить, почему происходит то самое чудо. Как несознательные процессы, физический мир без сознания вдруг становится миром с сознанием?

Сознание — это аномальная научная проблема потому, что его наличие — это не только загадка работы Вселенной, но и то, что определяет саму суть нашего существования.

Сознание и наличие сознания — это не просто какой-то интересный изумительный факт о Вселенной, а то, что подтверждает наше существование вообще.

Сознание — это не только загадка функционирования Вселенной, того, как и почему эволюция материи привела к появлению этих субъективных состояний, но и само отличие жизни от смерти. Это то, что формирует наше первичное представление о жизни: мы пытаемся понять, что значит существовать, что отличает жизнь от смерти и как устроена Вселенная.

Физика говорит, что в фундаментальном смысле Вселенная — это, условно, атомы и пустота, а потом мы добавляем сюда сознание и пытаемся понять, как среди атомов и пустоты фундаментальных частиц возникают особые, ни на что не похожие аномальные свойства, которые ускользают от стандартных методов научного исследования.

Какие есть проблемы в объяснении сознания?

Провал в объяснении — сколько бы ни было идеальных описаний функционального характера и физического содержания системы, факты о сознании за ними не следуют.

Проблема познавательной асимметрии — когда мы исследуем феномены в естественной науке, анализ способа их существования нам доступен прямо или опосредованно через позицию от третьего лица. Доступ к сознательным состояниям принципиально отличается от доступа ко всем остальным частям естественного мира: это доступ от первого лица.

Проблема зомби — если возможен мир, который тождественен нашему, но при этом отличается, функционирование тел в этом мире не сопровождается внутренними приватными состояниями.

Закрыть проблемы в объяснении сознания можно по-разному. Можно попробовать показать, что само понятие провала в объяснении является лишь познавательным и не ведет к провалу в антологии. Что интуиция зомби сама по себе несостоятельная, либо само понятие зомби несостоятельное, либо такой мир невозможен, либо привести еще какие-то основания.

Если вы критикуете провал в объяснении и интуицию зомби, вы будете занимать физикалистскую позицию в отношении теории сознания (все является физическим). Если нет, ситуация становится в разы сложнее. Многие современные философы в большинстве своем являются физикалистами потому, что обратная позиция ведет к парадоксам. Как только я говорю, что в мире есть раскол, я должен принять какую-то дуалистическую онтологию, где сознание существует как бы отдельно от мира. Но в таком случае у меня практически нет инструментов для того, чтобы показать, как сознание инкорпорировано в естественный мир.

Современная тенденция в изучении сознания заключается в том, что мы не должны принимать дуализм, но мы не должны принимать и материалистическую теорию сознания. Вместо этого мы должны расширить наше понимание устройства Вселенной и признать, что сознание, или сознательные свойства, фундаментальны и универсальны. Такая стратегия объяснения сознания или построения онтологии сознания называется панпсихизм.

На данный момент у нас нет уверенности в достоверности стратегии панпсихизма, как нет уверенности и в физикалистике

Понятие физикализма, или материализма, в современных теориях сознания испытывает глубокий кризис: неясно, что значит ваша позиция физикалиста или материалиста, что она подразумевает. Мы имеем дело с кризисом онтологии, и то же самое зеркальным образом отражается на эмпирических теориях сознания.

В зависимости от того, как вы интерпретируете природу этих феноменальных качеств или феноменальных аспектов ментальных состояний, которые делают сознание сознанием, вы будете строить свою теорию сознания:

• Если вы считаете, что квалитативные состояния или сознание являются своего рода когнитивной ошибкой, что наши дуалистические представления о сознании — это следствие неправильного словоупотребления, вы, скорее всего, будете симпатизировать теории глобального нейронного пространства.

• Но если вы поддерживаете интуицию зомби, если вы поддерживаете людей, которые так или иначе признают ее идею состоятельной, то тогда, скорее всего, вы будете придерживаться теории интегрированной информации.

Однако на самом деле обе эти теории не являются теориями: если посмотреть на них внимательно, вы увидите, что это все еще гипотезы. Теория интегрированной информации по большей части представляет собой математическую модель. Теория глобального нейронного пространства всего лишь дает нам понимание о ключевых сигнатурах (если эти сигнатуры есть, то можно говорить, что и сознание присутствует). Объясняет ли сознание теория глобального нейрона? Это тоже хороший вопрос.

Так что движение в сторону лучшей теории сознания пока продолжается. Будет ли найден ответ, не совсем понятно, но проблема теории сознания фундаментальна, и ее решение заключается не в получении какого-то конкретного рецепта или определенного ответа, а в получении парадигмы или модели. То есть прогресс в решении проблемы сознания тела связан с получением новых моделей того, как мы понимаем устройство Вселенной и мозга.