В. П. Урлапова — Размышления о поколении Z

Говорят, что рука, качающая колыбель, правит миром. Но и мир, в котором растут дети, тоже оказывает своё влияние. Наши дети рождены и растут в новой, цифровой культуре. Специалисты уже сейчас утверждают, что современный ребёнок совсем другой и он нуждается в совершенно иных, инновационных подходах к обучению.

Так ли это? Или человеческая природа неизменна и не поддаётся влиянию плодов цивилизации? Какими они вырастут, сегодняшние малыши, дошколята и школьники? Какое общество создадут?

Обратимся сначала к теории поколений, получившей широкое распространение. Она появилась в США как попытка найти какое-то объяснение определённому сходству в ценностях, образе жизни между людьми, принадлежащими к одному поколению, и их отличию от предыдущих и последующих поколений. Авторы теории эмпирическим путём, анализируя особенности шести поколений, живущих в настоящее время, пришли к выводу, что поколения сменяют друг друга циклически, и цикл этот составляет 4 поколения. То есть каждое поколение по своим ценностям, идеалам, мироощущению, мышлению, роли в истории и т. п. сходно с поколением прапрадедов. Как времена года естественно сменяют друг друга в годовом круге, так же сменяют друг друга и периоды в жизни общества, накладывающие свои неизбежные отпечатки на поколения людей, родившихся в них. И даже периодам этим (каждый из которых длится примерно 20 лет) были даны символические названия: зима, весна, лето и осень.

Идея, конечно, красивая, но не будем забывать, что это всего лишь модель, имеющая свои ограничения, которые чуть ниже станут очевидными.

Так, согласно этой теории, лично я и те из наших читателей, кто родился приблизительно до 1985 года (то есть до начала перестройки), относимся к так называемому поколению Х. Этот период (как говорят, период застоя) считается в теории поколений «летним». Для него характерна стабильность и относительное благополучие жизни, достигнутое в результате предшествующей послевоенной «весны». Мы росли самостоятельными детьми «с ключом на шее» и привыкли полагаться на себя, выживая в далеко не всегда благополучной уличной и школьной среде времён перестройки и девяностых. Сами поступали или не поступали в институты, сдавая экзамены, и, получив фундаментальное высшее образование, сами устраивались на работу, часто не по профилю, а туда, где берут и где платят, — секретарями, менеджерами по продажам, сисадминами, бухгалтерами или эйчарами. И снова учились, потому что рынок труда круто менялся и теоретики больше никому не были нужны. На формирование наших ориентиров повлияла резкая смена политических режимов, открытие границ, появление информации о наркотиках и СПИДе.

Поколение Х называют «странниками», ставящими под сомнение прежние авторитеты и ищущими в жизни свой путь. Их ценности — карьера и материальное благосостояние. Они индивидуалистичны и с иронией воспринимают любые общественные лозунги, при этом готовы много работать, гиперответственны и целеустремлённы. Многих из них можно назвать даже пробивными. В отличие от своих предшественников и последователей, они скорее пессимистичны, иногда даже депрессивны. Сейчас представителей поколения Х много среди предпринимателей, руководителей высшего и среднего звена и специалистов разного уровня. Они ценят личное пространство, любят самостоятельность в работе, а мелочный контроль их нервирует.

Поколение наших родителей (1943–1963 г. р.) — «весеннее» поколение. Их сформировала победа в Великой Отечественной войне, послевоенный подъём и развитие страны, образ СССР как супердержавы, первые полёты в космос. Эти люди в основной массе оптимисты и идеалисты, преданные члены команды, готовые к самоотдаче в интересах общего дела, часто — трудоголики. Несмотря на возраст, эти бабушки и дедушки нынешних школьников молоды в душе, интересуются новым, любят учиться. Даже если новое знание не имеет практической пользы, оно интересно и ценно для них само по себе. Они могут, скажем, начать заниматься масляной живописью, или осваивать скандинавскую ходьбу, или увлекаться изучением иностранного языка. Всё новое, в том числе и гаджеты, они тоже воспринимают с оптимизмом и с удовольствием отправляют друг другу смешные картинки и видео в мессенджерах.

А вот следующее за нами поколение Y (1985–2003 г. р.) родилось в «осенний» период разрушения старой системы, крушения советских ценностей и идеалов, за которым пришла либеральная вседозволенность. Это было бурное, тревожное время, когда родителям «игреков» приходилось выживать с пониманием, что государство не защитит. Политические дебаты, невыплаты зарплат, забастовки, «челноки», разгул преступности, снижение рождаемости, разрушение советской системы образования и начало многочисленных экспериментов и реформ — всё это лихие девяностые. В данный период рождаются «герои» (именно так в теории поколений называют детей «осенних» эпох), похожие на поколение, родившееся в начале века. Их задача — выделить ценные зёрна, и, пережив кризис «зимы» и достигнув зрелости к следующей «весенней» эпохе, посеять их, чтобы в будущем они принесли свои плоды человечеству.

Сейчас представители поколения Y учатся в университетах и приходят на предприятия в качестве молодых специалистов. Наиболее талантливые из них создают яркие, успешные бизнес-проекты. Работодатели часто жалуются, что с молодым поколением трудно работать. Слово «хочу» для них значит очень много, а слово «надо» им часто непонятно — «Кому надо?» Они очень свободны, не терпят иерархии и стремятся общаться с руководством на равных. Они хотят работать в комфортных условиях, с наушниками в ушах, полулёжа, переписываясь параллельно с десятком друзей в социальных сетях и мессенджерах и не напрягаясь. Им не нравится, когда всё слишком серьёзно. Надо, чтобы весело. И интересно. И неформально. Чтобы работа была похожа на игру. Они активны и мобильны, многим интересуются, часто ведут здоровый образ жизни и занимаются спортом. Разнообразие эмоционального опыта необходимо им как воздух, поэтому многие «игреки», не задумываясь, увольняются с работы, как только она перестаёт их интересовать. Вместе с тем они прагматичны и ни за что не будут делать какую-то работу, прикладывать усилия, если не понимают, зачем, что им это даст. Поэтому работодатели бьют тревогу: молодыми сотрудниками трудно управлять! Они не любят долгосрочных целей, лояльность к компаниям у них невысока, на них сложно положиться, интересам дела они часто предпочитают личные интересы. Также они нетерпеливы, не любят ждать и могут уволиться в любой момент, даже в середине проекта. Некоторые работодатели пытаются организовать для них креативное офисное пространство, корпоративный спорт, свободный график, адаптируют к их интересам миссию и ценности компании, переводят бизнес-процессы и интерфейсы корпоративных программ в игровой формат, но и эти меры, требующие дополнительных организационных и финансовых вложений, часто не помогают сделать сотрудничество с «игреками» более стабильным и управляемым.

А пока руководители и эйчары ломают голову, как привлекать и удерживать «игреков», подрастает новое поколение — Z. Они родились в цифровую эпоху и в гаджетах разбираются лучше, чем в человеческих эмоциях. Многие из них растут в условиях гиперопеки, посещали или посещают множество развивающих занятий и пресыщены организованными развлечениями. Редко кто с пелёнок не посещал курсы раннего развития. Их дни рождения обычно отмечаются в развлекательных центрах или кафе с приглашением специально обученных аниматоров; идея и сценарий праздника прорабатываются заранее, ведь надо удивить именинника и его гостей. А удивить их очень трудно! Ведь развлечений они повидали, пожалуй, больше, чем их бабушки-дедушки. Их детство так не похоже на детство их родителей, да и мир за последние 20–30 лет сильно изменился. Между тем они видят мир, организованный и оборудованный по большей части специально для них («развивашки», садики, детские комнаты в торговом центре, детское кресло в мамином автомобиле с вечно включенным «Детским радио»). А в руках, конечно, неизменный гаджет с мультиком или игрой, по экрану которого малыш ловко водит пальчиком, — чтобы было нескучно по дороге из садика на «развивашки». И почему-то именно с появлением этого поколения всё чаще стали употребляться неслыханные ранее термины СДВГ и синдром Аспергера…

Поскольку поколение Z — это пока ещё дети, на вопросы о том, какими они будут в зрелости и что будет представлять собой общество, в котором это довольно многочисленное по сравнению с предыдущим, а, возможно, и с последующим, поколение будет играть ключевую, самую активную роль, теория поколений даёт пока очень размытые ответы. Говорится, что оно будет тихим и интровертированным, подобно «молчаливому» поколению их прапрадедов, рождённых в эпоху сталинских репрессий. Предполагается, что они, как и подобает «художникам», интересуясь более внутренними переживаниями, чем внешними событиями, будут развивать науку и культуру, а не заниматься политическими и социальными реформами, а общество вступит в стабильную «летнюю» фазу. Эти люди станут проводить больше времени в семье, чем в различных «коллективах», будут более умелыми в бытовом плане, например, научатся хорошо готовить благодаря доступности роликов с кулинарными рецептами.

Сезонная модель убаюкивает и завораживает наш разум. За зимой настанет новая весна, которую будут двигать «игреки», и этой весной родятся новые дети, которым суждено стать оптимистами, коллективистами и энтузиастами — такими, как наши родители, и этот вечный круговорот поколений будет продолжаться и продолжаться… «Пророки», «странники», «герои», «художники» и снова «пророки»… Всё в порядке, современные дети просто другие, как и положено быть новому поколению, всё идёт своим чередом… Но так ли это?

Основываясь лишь на идее сезонности, наверное, и нельзя сказать большего, но всё же мы можем и должны рассматривать эту проблему глубже. Даже если цикличность и существует, кроме неё есть другие факторы, формирующие поколение. Сейчас такой фактор, формирующий умы и личности, — это стремительное развитие цифровой среды и цифровой коммуникации. Он представляется гораздо более мощным, чем что-либо другое. Даже мы, взрослые люди, сформировавшиеся вне цифровой среды, испытываем на себе её влияние: беспокоимся, случайно забыв дома мобильный телефон, или если у нас пропадает соединение с интернетом, устанавливаем деловые связи и личные знакомства через социальные сети, где у нас множество «друзей», бОльшую часть из которых мы ни разу в жизни не видели. Огромное количество информации, которую раньше человек держал в голове, у нас давно на внешних носителях — сайтах, жёстких дисках компьютера, записных книжках мобильного телефона. Там, где раньше люди писали письма или говорили о своих чувствах, мы отправляем подходящий смайлик, где когда-то сами искали нужный адрес, доверяемся навигатору. В нашей жизни почти нет тишины, в машине мы привычным жестом включаем радио, а войдя в вагон метро, достаём из кармана смартфон. Мы всё время на связи и почти никогда не бываем наедине с собой. Цифровая среда нас меняет!

Психологические особенности поколения Z

Давайте посмотрим, как уже сейчас изменились дети, в жизнь которых с самого раннего детства, то есть на самых ранних стадиях развития высших психических функций, формирования характера, личности, отношений с миром, прочно вошли электронные коммуникационные устройства. Постараемся поразмыслить, в какие особенности личности эти изменения, заметные уже сейчас, могут перерасти, и к чему это приведёт в будущем, когда поколение Z вырастет и станет основой общества.

1.Внимание. Сопоставительные психологические исследования показывают, что за последние 10–15 лет средняя продолжительность удержания внимания у детей уменьшилась даже не в разы, а в десятки раз. Произвольное внимание вообще стало большой проблемой. Доминирует непроизвольное, которое, как известно психологам, напрямую программируется внешними факторами. Любой яркий, интенсивный, эмоционально насыщенный образ автоматически приковывает к себе непроизвольное внимание. Современным детям гораздо труднее, чем их сверстникам 15, а тем более 30 лет назад, высидеть сорокаминутный урок, прочесть даже небольшую повесть, не говоря уж о романе, следить за ходом рассуждения при доказательстве теоремы… Потому что все эти процессы требуют произвольного удержания внимания. Вместо этого психологи отмечают более высокие показатели распределения и переключаемости внимания, что в сочетании с его преимущественной непроизвольностью скорее говорит о возросшей отвлекаемости. Синдром дефицита внимания и гиперактивность стали одной из самых актуальных и обсуждаемых проблем детской психологии и психиатрии, а также основной причиной школьной дезадаптации. При этом некоторые психологи полагают, что СДВГ — это не нарушение, а просто следствие неадекватности наших требований. Дети изменились, а требования школьных программ, как и родительские ожидания, остались прежними. «Надо реформировать школу!» — провозглашают эксперты. У детей нет произвольного внимания — значит, надо учить их, основываясь на непроизвольном, использовать технологии, подобные рекламным, — яркие картинки, маленькие порции информации с разнообразным содержанием. Если дети не удерживают внимание, не надо заставлять их читать — показывайте им мультики и комиксы… Но ведь произвольное внимание не разовьётся само собой!

В результате мы рискуем получить целое поколение взрослых с легко переключаемым, но трудно удерживаемым вниманием, которым сложно, да и скучно сосредотачиваться на одной задаче — гораздо интереснее деятельность, подразумевающая постоянную смену действий и впечатлений. А ведь именно этим людям через пару десятилетий предстоит управлять скоростным транспортом, следить за безопасностью работы оборудования на опасных производствах, проектировать и строить здания, делать сложные многочасовые хирургические операции…

2. Восприятие и моторика. Приобщённость к экрану с младенчества приводит к тому, что наибольшую стимуляцию, и, соответственно, развитие получает зрительный канал восприятия. Если дети предыдущих поколений активно познавали мир не только глазами, но и на ощупь, на вкус, на запах, на слух, в движении, всеми чувствами души, то сейчас они видят движущуюся мультяшную картинку (причём обычно нереалистичную, искажённую). Вместо сказки, которую читала или рассказывала на ночь мама или бабушка, — мультик. Там, где раньше дети рисовали, раскрашивали, лепили, сегодня они водят пальцем по интерактивному экрану. Возникает депривация, и, как следствие, недоразвитие других сенсорных систем, мелкой и крупной моторики, схемы тела, сенсомоторной координации. При этом предлагается вовсе убрать из школы письмо, заменив его набором на клавиатуре.

Опосредование восприятия реального мира миром цифровым приводит к тому, что восприятие себя и действительности у нового цифрового поколения более эфемерно, менее реально. Мы это чувствуем уже сейчас. Фокус работы, общения и самой жизни постепенно смещается из чувственного мира в цифровое, виртуальное пространство. Оно постепенно начинает восприниматься как более субстанциональное, настоящее, надёжное, а реальный мир ускользает из жизни людей, превращаясь в тень виртуального.

3. Память. Доступность информации кардинально меняет структуру памяти. Зачем хранить в голове какую-либо информацию, если при необходимости её можно найти в любой момент? Поэтому представители цифрового поколения и не стремятся запомнить учебный материал, а тренируются лишь в быстром поиске и ретрансляции информации. Память оказывается как бы «отданной на аутсорсинг» интернету. Она не только мало наполняется сведениями, но и практически не тренируется, не развивается. Активно вовлечена в работу лишь оперативная и непроизвольная память. Не формируются высшие механизмы опосредованного логического запоминания, непроизвольно запоминаемые сведения не организуются в какую-либо систему, оставаясь фрагментарными. Человек будущего будет практически постоянно оперировать знаниями, которые не прожиты, не осмыслены, не стали частью его внутреннего мира. Такой человек буквально лишается ума в том смысле, как его понимал К. Д. Ушинский, когда говорил, что ум — это хорошо организованная система знаний. Иными словами, при таком течении психологического развития невозможно сформировать прочное основание личности в виде системного мировоззрения, которое всегда основывается на осмысленном жизненном опыте и знаниях. Личностное начало нивелируется. Человек не сможет осознанно и критически воспринимать предоставляемую информацию, его свобода становится иллюзорной, так как основания принятия решений всегда вынесены вовне, делегированы «внешнему носителю». Человек с вынесенной вовне памятью становится очень удобным объектом манипуляции. Это страшно.

4. Мышление. Снижение способности удерживать внимание, о котором подробнее говорилось выше, неизбежно приводит к сокращению потенциально доступной ребёнку длины мысленной цепочки. По словам академика Л. И. Фельдштейна, у современных детей отмечается неразвитость внутреннего плана действий (согласно данным, полученным из исследований РАН, возрастные нормы 70-х годов для тестов по указанным мыслительным процессам выполняются сегодняшними детьми лишь на 10 %!). Детям стало трудно, а подчас невозможно следить за длинным ходом рассуждений: алгебраическим преобразованием, доказательством теоремы, изложением той или иной теории, ходом исторических событий, каким-либо длинным описанием или размышлением. Также им сложно воспринимать большие объёмы информации, а тем более производить их самостоятельно.

Современные дети читают гораздо меньше книг, чем их сверстники из предыдущих поколений: по исследованиям академика В. Собкина в 2006 году, старшеклассники читали, в среднем, менее 1 книги в месяц — в 4 раза меньше, чем их сверстники в 1990 г. При чтении художественной литературы воспринимается чаще всего лишь сюжетная линия, без чувств и размышлений героев и рассуждений автора.

Снижается уровень обобщения. Если ещё 15 лет назад категориальное, понятийное мышление считалось критерием психической нормы, а его несформированность свидетельствовала об интеллектуальной недостаточности, то сейчас, по свидетельству экспертов, устойчивое категориальное мышление у молодых людей так и не формируется, а преобладающим форматом стало мышление клиповое. Это, как говорит философ Ф. Гиренок, мышление «в режиме неизвлечённых смыслов», когда человек сам ничего полностью не понимает и не осознаёт. Мысль довербальна, визуальна, конкретна и представляет собой, по словам того же философа, «взрыв галлюцинации». Вместо понятий — представления-визуализации, вместо последовательного логического рассуждения — мгновенный ассоциативный скачок. Сознание человека будущего несистемно, оно подобно лоскутному одеялу из клипов-визуализаций, за которыми не просматривается ни связи, ни целостности.

Надо сказать, что клиповое мышление появилось не вчера — оно существовало у людей всегда, но занимало подчинённую роль. Его назначением было мгновенное реагирование в экстремальных ситуациях, в которых оно только и начинало доминировать. Действительно, бывают такие ситуации (природные катастрофы, пожары, теракты), когда для спасения себя и близких человеку жизненно необходимо действовать быстро, ещё до того, как он полностью всесторонне осмыслил и проанализировал происходящее, иначе время будет упущено. И тогда в его мозгу рождается мгновенное решение, не оформленное ещё в слова (на это нет времени), существующее лишь в эмоциональном и наглядно-действенном плане. Он жмёт на педаль тормоза или газа, пролетает перекрёсток, выбирается из горящего помещения через окно, не размышляя ни секунды, в одежде прыгает в воду, чтобы спасти утопающего. Подумать можно будет потом, сейчас надо действовать! Такое мгновенное клиповое решение может быть очень эффективным в деле спасения жизни, но оно может оказаться и ошибочным. Клиповый человек (с доминирующим клиповым мышлением) пребывает в подобном «экстремальном» состоянии сознания всегда, он постоянно живёт лишь в режиме реагирования на спонтанно вычленяемые фрагменты потока информации и никогда полностью не осознавая, что с ним происходит, что и почему он делает. Такое мышление носит предельно тактический, сиюминутный характер, оно не применимо для целостного, масштабного видения ситуации и решения долгосрочных задач, а тем более бесполезно для формирования мировоззрения личности. Оно работает только в режиме реагирования. Локус контроля над мыслями и действиями человека, таким образом, полностью выносится вовне, а внешний локус контроля всегда считался признаком незрелости, инфантильности личности, неспособности взять ответственность на себя. Для человека будущего эта черта становится предсказуемой нормой.

В качестве положительных сторон клипового мышления часто указывают его высокую скорость и многозадачность. Оно позволяет быстро адаптироваться и лавировать в информационном потоке, но совершенно лишено глубины, последовательности, рефлексии, критичности. Информация при клиповом мышлении воспринимается как данность, не подвергается никакому анализу и проверке. Это мышление неосознанное, и сейчас даже среди психологов нет однозначного согласия, можно ли его считать мышлением вообще. Возможно, это явление не выходит за границы другого психического процесса — восприятия? Есть и такое мнение.

5. Воображение и творчество. Специалисты из колледжа William & Mary (Вирджиния, США) провели анализ 300 000 результатов исследования американских детей с помощью теста креативности Торренса за период с 1970 года. Оказалось, что если сначала коэффициент креативности увеличивался, то в 1990-е он неуклонно пошёл на убыль. Исследователи связывают это именно с началом массового распространения цифровых устройств и интернета. Действительно, в эпоху интернета дети стали расти в мире готовых решений, где уже существуют ответы на любые вопросы, с которыми они сталкиваются в жизни, и универсальный метод — использование поисковой системы — позволяет решить задачу, не прибегая к собственному творческому поиску. Так снижается интерес к самостоятельному познанию и творчеству, и одновременно падает любознательность, энергичность, инициативность, желание активно действовать.

Помимо развития цифровых технологий есть ещё одна опасная при всей внешней привлекательности тенденция, «выключающая» творческое развитие детей, — огромный рост индустрии детских развлечений. Современные дети растут в условиях непрерывной внешней стимуляции, как экранной, так и развлекательной, что делает их пассивными и зависимыми потребителями развлекательного контента. Они не умеют быть наедине с собой, им сразу становится скучно, они не знают, чем себя занять и требуют новой порции развлечений. Если принять во внимание данный фактор, оптимистические прогнозы относительно того, что мы наблюдаем рост поколения творцов — художников, композиторов, музыкантов, учёных — и грядущий спустя пару десятилетий взлёт науки и культуры, представляются сомнительными. Ведь подлинные творческие идеи рождаются именно во внутренней тишине, позволяющей человеку услышать самого себя, и в результате активного, зачастую — напряжённого научного или творческого поиска.

6. Волевые качества. В отечественной психологии основным признаком готовности ребёнка к школьному обучению всегда считалась произвольность — способность к регуляции поведения и познавательной деятельности посредством соподчинения мотивов и сознательных волевых действий. Д. Б. Эльконин, Л. И. Божович и другие отечественные исследователи психологии дошкольного и младшего школьного возраста убедительно показали, что произвольность — это главное новообразование дошкольного возраста, формирующееся в рамках сюжетно-ролевой игры и игры с правилами. Поэтому дети до школы должны много играть друг с другом и с игрушками, а недостаток игры в дошкольном возрасте влечёт за собой отставание в развитии. Сейчас специалисты, работающие с детьми дошкольного возраста, отмечают, что дети практически не умеют играть. Их игры между собой гораздо примитивнее, чем у их сверстников 10, 20, 30 лет назад. Ситуация доходит до того, что психологи, понимающие важность социальной, сюжетно-ролевой игры, проводят специальные занятия, на которых учат детей играть! Вдумайтесь: ведущей деятельности дошкольного возраста, которая раньше развивалась у детей сама собой, под действием одной лишь природной потребности, теперь учат на платных курсах!

Зато дети хорошо умеют играть в компьютерные игры, как просто развлекательные, так и обучающие. Но является ли компьютерная игра адекватной полноценной заменой живой игре в психологическом смысле? Может ли она выполнить все те функции, которые выполняет игра как ведущая деятельность дошкольного детства применительно к развитию произвольности? Мне представляется, что нет.

Дело в том, что в живой игре ребёнок сам творит реальность, воплощает и проживает собственный замысел в его живом развитии. Это требует определённого, пусть даже облегчённого естественным интересом, но волевого усилия: ребёнку нужно, подобно художнику, преодолеть внешние и внутренние препятствия, чтобы оформить свою идею в живой сюжет игры, развить его. Помните игры, в которые вы играли в детстве? Я ребёнком любила играть в дом. Эта игра развивалась и совершенствовалась в течение практически десяти лет моей детской жизни! Сколько реальных практических действий для этого совершалось! Придумывались и строились дома из подручных материалов (которые после окончания игры, кстати, нужно было убрать): из подушек дивана-софы, в пространстве под столом, на полке шкафа; во дворе — из зонтика, в виде шалаша из высокой травы, из песка, из снега, из дощечек и палочек. Сколько делалось руками предметов быта и интерьера, шилось одежды для кукол и плюшевых зверей! И если в 5 лет я была вполне довольна изготовлением кофточки-жилетки (когда в прямоугольнике ткани вырезаются две дырочки для рук), то в 7 мы с подружками уже освоили модель с рукавами, а в 10 шили одежду разных стилей. Каждое из этих действий — реальное, практическое, волевое, подчинённое общему духу и идее игры. А сколько волевых усилий от ребёнка требуют игры с правилами, которые становятся ему интересными в старшем школьном возрасте: классики, резиночки, прятки, различные настольные «ходилки»… Здесь важно следовать правилам, не соблазняться желанием сжульничать, совершенствовать навыки игры, учиться достойно проигрывать и выигрывать…

Компьютерная игра, в отличие от живой, — это нечто изначально внешнее, то, что вовлекает яркой картинкой и направляет мотивирующую волю ребёнка (его «хочу») по запрограммированному алгоритму чужого замысла. От живой игры с правилами компьютерная игра отличается тем, что в первом случае следование правилам регулируется внутренними усилиями самого ребёнка, а во втором оно уже задано извне, запрограммировано, ребёнок по определению находится в этих рамках. Для соблюдения правила не требуется отдельное волевое усилие, ведь его просто невозможно не выполнить — программа не даст этого сделать. Поэтому, несмотря на то, что некоторые специалисты говорят о развитии целеустремлённости посредством компьютерных игр, мне кажется, это не так. Учитывая всё сказанное выше, можно сделать вывод, что в случае живой игры или игры с правилами ребёнок занимает гораздо более активную волевую позицию как в плане самомотивации, так и в плане самоорганизации, чем в случае с компьютерными играми.

Результат хорошо виден на практике. Если 15 лет назад произвольность рассматривалась в качестве критерия школьной готовности, то сейчас открыто говорится, что дети в 1-2 классе не способны даже к произвольному вниманию, поэтому обучение должно быть максимально игровым.

7. Эмоциональная сфера. В социальной психологии хорошо известен тот факт, что в общении людей бОльшая часть информации передаётся и считывается невербально: через мимику, жесты, интонации, колебания тона голоса и темпа речи и т. д. Таким образом мы чувствуем настроение собеседника, его отношение к нам и предмету речи, его реакцию на наши слова. Виртуальное общение в социальных сетях или мессенджерах отсекает весь пласт невербальных сообщений. В качестве их суррогата используются смайлики, которые, с одной стороны, совершенно неспособны передать весь спектр человеческих чувств и их оттенков, а с другой — так как ставятся сознательно — допускают большую возможность намеренной фальсификации. У взрослых людей в связи с отсутствием в интернет-общении эмоционального канала часто возникает непонимание и даже взаимные обиды или конфликты, потому что то или иное сообщение собеседника кажется слишком агрессивным, обвиняющим, преднамеренно бьющим по больному месту, мстительным и т. д. Происходит это оттого, что человек неосознанно «достраивает» эмоциональный компонент сообщения, при этом часто проецируя на него собственные ожидания и страхи. И это — взрослые люди, чья эмоциональная сфера сформировалась в условиях личного общения, и лишь потом в их жизни появилось общение виртуальное.

У детей же эмоциональная сфера формируется в условиях цифровой культуры. Преобладание в детском возрасте виртуального общения над реальным неизбежно влечёт за собой эмоциональную депривацию, следствия которой двояки. С одной стороны, это повышенная тревожность, связанная с неудовлетворённостью потребности в эмоциональном контакте. Пустота всегда рождает тревогу, это психологический закон. Повышенный уровень личностной тревожности со временем ( вероятнее всего, в подростковом возрасте) может перерасти в депрессивность, опустошённость либо поведенческие расстройства. С другой стороны, эмоциональная сфера ребёнка развивается в условиях контакта с эмоциями и чувствами окружающих людей, поэтому дефицит такого контакта неизбежно должен приводить к её недоразвитию. Вместо широкого спектра разнообразных эмоций и чувств такой человек станет реагировать на всё одной из нескольких понятных ему эмоций, у него будет снижена эмпатия (способность чувствовать настроение другого, сопереживать, бережно относиться к его чувствам). Такая недоразвитость эмоциональной сферы опасна неспособностью строить отношения и дальнейшим нарастанием одиночества, тревоги и психологического дискомфорта.

8. Личность. Неусидчивость, переключаемость, потребность в смене впечатлений, большое количество слабых социальных связей и нежелание учиться строить близкие отношения приводит к развитию личности по гипертимному типу. Социологи прогнозируют, что уже менее чем через 20 лет у нас будет гиперактивный социум.

Описанные выше особенности мышления формируют внешний локус контроля, несамостоятельность и инфантильность. Пока все выделенные тенденции говорят в пользу того, что растущее поколение станет скорее поколением потребителей, чем творцов. И здесь сезонная модель, похоже, даёт сбой…

9. Общение. Фокус общения из реального мира смещается в виртуальный, сильные социальные связи уступают место слабым. Психологи говорят о падении социальной компетентности, о нарастающей беспомощности представителей поколения Z в отношениях со сверстниками и решении простейших конфликтов. Современные подростки не видят разницы между реальным и виртуальным общением. Понятие дружбы становится более поверхностным и размытым. Неглубокие и ненавязчивые отношения становятся даже более привлекательными, так как они более эмоционально безопасны и требуют меньше усилий для поддержания. Но они и не обогащают личность так, как могут обогатить близкие дружеские или семейные отношения.

Психологи предполагают, что представители поколения Z будут меньше стремиться создавать семьи, избегая ответственности и трудностей близкого общения — у них просто не хватит для этого эмоциональных ресурсов (эмпатии, терпения, умения разрешать конфликты и готовности поддерживать друг друга в трудностях, тревогах, разочарованиях, болезнях). Также прогнозируется, что большую популярность в связи с этим приобретут ни к чему не обязывающие «гостевые браки». Сфера общения станет более плоской и бедной по сравнению с предыдущими поколениями, и люди будут компенсировать своё одиночество ещё большим уходом в виртуальный мир.

Из описанного видно, что глобальная информатизация общества, несмотря на огромные возможности, которые она даёт людям, оказывает гораздо более разрушительное, чем созидательное влияние на личность. Есть все основания опасаться, что новое поколение вырастет инфантильным, поверхностно мыслящим, легко управляемым извне, плохо умеющим строить реальные отношения и ориентированным скорее на потребление, чем на созидание. Как таковое личностное начало — автономное, творческое, думающее, рефлексирующее — во всём этом грандиозном процессе изменения сознания постепенно нивелируется, сходит на нет. И, возможно, грядущим поколениям растворение в нирване нейронета — всемирной информационной сети, к которой мозг подключён напрямую, — покажется не таким уж опасным, и даже интересным и привлекательным. Но лично мне, динозавру из поколения Х с обострённым инстинктом самосохранения личности, думать об этом страшно уже сейчас, и в первую очередь с духовных позиций.

Быть может, я смотрю на мир слишком пессимистично. Но я всего лишь попыталась описать и по мере сил проанализировать те тенденции, которые уже подтверждаются экспериментальными исследованиями и авторитетными специалистами.

Что делать с образованием?

Ответ на этот вопрос во многом зависит от понимания целей образования, от того, на какой «образ» человека оно ориентируется. Пока видно, что именно на цифровой, то есть оно приспосабливается к клиповому мышлению «цифровых детей», даже не пытаясь ему противостоять и хоть как-то компенсировать негативное влияние цифровой культуры на формирующуюся психику детей. Напротив, цифровая среда активно и быстрыми темпами внедряется в школу. Информатизация образования, проект «Электронная школа», планирующаяся замена школьных учебников планшетами, презентации с первого класса, клиповый характер представления информации в учебниках и рабочих тетрадях ФГОС, непоследовательность и частая смена деятельности в течение урока, отсутствие закрепления материала, развлекательный формат обучения, хроническое состояние «ничегонепонимания», к которому дети приучаются уже с первого класса и учатся «выплывать» из него, сокращение времени и внимания, уделяемого чистописанию, предложения вообще заменить письмо от руки компьютерным набором... С начальной школы дети привыкают не размышлять самостоятельно, а искать готовые ответы в интернете, их мышление подменяется поиском. Таким образом, ждать от государственной системы образования, что она создаст какой-то противовес разрушительному влиянию цифровой цивилизации на детей, пока не приходится. В ближайшее время образование будет шагать в ногу с «клиповым» трендом, только усиливая его и формируя не вникающих в суть явлений потребителей.

Хотя именно у системы образования очень много возможностей противостоять массовой интеллектуальной деградации молодого поколения в масштабах всей нации. Это можно было бы сделать, вернувшись к классическим методикам, формирующим системные знания, умение логически мыслить и анализировать информацию.

Но пока в государственной школе мы имеем то, что имеем, и учить детей думать — это только наша, родительская ответственность.

Я не политик и не чиновник от образования и изменить что-то в государственной системе не могу. У меня другая роль — я мама. И для меня цель образования и воспитания моих детей давно уже не в том, как адаптировать их к цифровому миру — это они прекрасно сделают и сами, а в том, чтобы они выросли в первую очередь личностями. Поэтому я за всё то, что способно не только компенсировать грозящую всем клиповость мышления, но развивать человеческое в человеке — способность чувствовать и понимать людей, дружить, думать и принимать осознанные решения, брать на себя ответственность, иметь мировоззрение и крепкий внутренний стержень, в будущем — создавать крепкую семью, строить свою жизнь, руководствуясь нравственными и духовными ценностями. Поэтому я за классическое образование по системе РКШ, за серьёзные учебники и чистописание, за системность, осознанность и вдумчивость, за устный счёт и изучение этимологии слов, за возможность ребёнка быть наедине с собой без гаджетов, за живые или настольные игры, за отдых на даче, огородничество и работу по дереву, за походы, ужин на костре и ночёвки в палатке, за бумажные книги, семейное чтение вслух и душевные разговоры за чаем, за сказки на ночь, за живую классическую музыку и хороший театр, за лыжи, коньки и велосипед, за живопись, лепку и рукоделие, за кошек и собак в доме — за всё живое и настоящее, что постепенно ускользает из жизни человечества, подменяясь цифровыми суррогатами, и за то, чтобы в детстве этого живого опыта было как можно больше. А цифровое пространство с клиповым мышлением пусть подождёт, никуда оно от нас не убежит. Главное, чтобы не поглотило полностью.

Источник: m.vk.com

Комментарии: