Родион Раскольников и экзистенциалистическая модель человека

МЕНЮ


Искусственный интеллект
Поиск
Регистрация на сайте
Помощь проекту

ТЕМЫ


Новости ИИРазработка ИИВнедрение ИИРабота разума и сознаниеМодель мозгаРобототехника, БПЛАТрансгуманизмОбработка текстаТеория эволюцииДополненная реальностьЖелезоКиберугрозыНаучный мирИТ индустрияРазработка ПОТеория информацииМатематикаЦифровая экономика

Авторизация



RSS


RSS новости


«... там пахло темнотой».

(Альбер Камю. Посторонний)

Альбер Камю [писатель, философ — ХХ век]

Философская мысль XX века, отринув методологию предшествовавшей ей традиции общих категорий, обратила наконец внимание на субъект умственной деятельности, то есть на человека, провозгласив его мерилом и центром бытия. Активно развивается в это время психология и психиатрия, в том числе и знаменитые учения Зигмунда Фрейда о сексуальной сублимации, которые в нынешнее время приобрели уже статус китча. Всё направление модернизма построено на пристальном взгляде на человеческую личность, но не в плане внешних проявлений, а, наоборот, в сфере скрытых процессов разума: так, например, в начале двадцатого столетия громко о себе заявил метод потока сознания, чьими апологетами были такие классики мировой литературы, как Джеймс Джойс и Вирджиния Вулф, представив общественности не человека в мире, а мир – в человеке; посредством воспроизведения непрерывной смены его мыслей и ощущений. Таковая тенденция антропоцентризма в философии достигла своего апогея в учении экзистенциалистов, которые считали человека залогом всего существования: теоретик этого направления Мартин Хайдеггер и вовсе считал, что даже время подчинено человеческой воле и зависит от его восприятия.

Самыми знаменитыми представителями школы экзистенциализма, одновременно считаясь ведущими фигурами как философии, так и литературы, являются французы Альбер Камю и Жан-Поль Сартр. В историю культуры они вошли, во-первых, благодаря своим многочисленным эссе, теоретизирующим постулаты учения об индивидуальном существовании; а во-вторых, из-за того, что в – уже художественных – текстах предприняли попытку создания модели человека, согласно всем канонам экзистенциализма (всё больше литературоведов приходит к мнению о том, что Сартр в истории культуры был первым, кто в рамках романа представил публике манифест собственных философских идей, – роман «Тошнота»). Собственно, два основных художественных произведения всей так называемой эпохи экзистенциализма: «Посторонний» и «Тошнота» – по своей сути даже и не романы, и не повести, а демонстрация концепта.

Идея о том, что существование первично, при детальном рассмотрении не может утаить многочисленные детали, которые сближают экзистенциализм с другими ответвлениями философии, такими как: христианство (и иные подобные фаталистические направления) или солипсизм. Диалектически с помощью христианства и солипсизма можно проиллюстрировать амбивалентность экзистенциализма в плане его разделения на два течения: религиозный и атеистический, – при этом логично предположить, что в данных гипотетических условиях «христианство» – это сессионный макет экзистенциализма религиозного, а солипсизм – атеистического. Различие между ними заключается лишь в одном аспекте, а именно, в том, что тогда как религиозный экзистенциализм утверждает сущность, предшествующую существованию, атеистический экзистенциализм, в свою очередь, постулирует предшествие существования: наглядно это различие показано в знаменитом эссе Жана-Поля Сартра «Экзистенциализм – это гуманизм», где для ассоциативного изображения религиозного экзистенциализма автор прибегает к сравнению человека с ножом, при этом в качестве Бога выступает тот, кто этот нож создаёт, то есть уже имеет замысел сущности ножа, не предоставляя будущему ножу свободы на самоопределение, то есть начальной точкой бытия ножа (или человека в рамках этой теории) будет являться его сущность, готовая и неизменная. В противовес этому атеистическая парадигма утверждает обратное, исключая всякое сравнение человека с ножами и прочими конкретными предметами: человек – это постоянно видоизменяющаяся, динамичная система, которая не может возыметь окончательную сущность до момента смерти, когда процесс продуцирования сущностей окончится безусловно; именно поэтому многие культурологи экзистенциализм называют «мрачным и депрессивным направлением философской мысли» – как раз таки по причине наличия этого значимого аспекта учения, которое принято называть «бытие-к-смерти».

С солипсизмом экзистенциализм пересекается в плане того, что обе эти концепции возводят человека в ранг абсолюта бытия: и в первом, и во втором случае первостепенно такое понятие, как восприятие, потому что и там, и там мироздание существует лишь в восприятии субъекта. Однако чрезвычайно значимым в солипсизме является момент, когда субъект зажмуривает глаза, закрывает уши, перестаёт обонять мир, осязать его, то есть совершенно исключает всякое восприятие окружающей действительности – в этом случае на смену субъектного восприятия приходит восприятие высшего разума, то есть диалектического Бога. Экзистенциализм же (принимая атеистическое течение за течение классическое и основное, так как большинство экзистенциалистов были ярыми поборниками атеизма) при таковом исключении всякого восприятия окружающего мира исключает и сам этот мир; это значит, что как только исчезает человек, по теории экзистенциализма, возникает небытие.

Ф. М. Достоевский [писатель, публицист — XIX век]

Альбер Камю, занимаясь написанием того или иного эссе, буквально штудировал сочинения Достоевского. Так, в момент работы над «Бунтующим человеком», трудом о специфике бунта – личностного и общественного – и соотношении в этом процессе деструктивного и созидающего начал, роман «Братья Карамазовы» был настольной книгой Камю, что, разумеется, не могло не отразиться в эссе: Иван Карамазов и дьявол Достоевского занимают, наряду с Маркизом де Садом, буквально центральное место в длинном повествовании.

При этом многими критиками и исследователями было отмечено, что «Тошнота» Сартра и «Посторонний» Камю – не что иное, как концептуальный дистиллят «Преступления и наказания» Фёдора Достоевского. И если у Камю и Сартра их герои (Мерсо и Жан Рокантен) – не более чем модели человека в рамках экзистенциалистической идеи о бытие, то Родион Раскольников – это как раз таки предмет прикладного экзистенциализма (не с условным наличием экзистенции по прихоти автора, а с наличием этой экзистенции по определению и из-за невозможности её отсутствия).

Между романом Достоевского и романами Камю и Сартра есть как формальные соответствия, так и смысловые: (обратимся к категориям-маркерам) что касается «Постороннего»: главный герой – убийца («убивец»); судебный процесс; и что немаловажно и у Достоевского, и у Камю, – формальность в отношении к матери (категория – мать); «Тошнота» – категории пути и невыносимости бытия: и Рокантен, и Раскольников испытывают экзистенциальную тошноту, отвращение по поводу того, что чужое, чуждое, чужеродное существование окружающего ежесекундно стремится внедриться в их существование и нарушить гармонию в нём.

Часто в статьях об экзистенциализме современных исследователей встречаются упоминания о «праэкзистенциалистических» явлениях в литературе 19 века и начала 20-го: в первую очередь приводятся очевидные примеры модернистских романов Кафки, затем же следует предположение об интуитивной принадлежности к школе экзистенциалистов Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого (в отношении второго приводится повесть «Смерть Ивана Ильича»).

При этом доказательная база этого в рамках романа «Преступление и наказание» весьма проста: большая часть произведения посвящена блужданиям Раскольникова по Петербургу и описанию всего того вида, который перед ним разворачивается – это, во-первых, синхронная – неременесценционная – действительность, то есть герой пребывает здесь и сейчас – он существует, автор не виляет из одного фрагмента времени в другой, Достоевский не показывает читателю прошлое или предположительное будущее (лишь из разговоров или писем мы можем узнать о предшествующих настоящему событиях) – яркая черта экзистенциализма.

Во время своих прогулок Раскольников часто рефлексирует, копается в своих мыслях, анализирует то, что происходит вокруг, давая этому субъективную оценку – это значит, что та действительность, которая пребывает перед взглядом героя, существует лишь в его понимании и его восприятии, из чего автоматически следует, что Раскольников мерило и залог той реальности, которую он наблюдает; такой реальностью может воспринимать её только Раскольников, и никто из других персонажей подобным образом посмотреть на вещи не сможет – второй маркер.

Личность Раскольникова постоянно видоизменяется, на протяжении всего романа мы наблюдаем за непрерывным становлением сущности персонажа и до самого финала (и даже в момент его) не можем окончательно осознать, кто есть Раскольников на самом деле, так как процесс продукции сущности продолжает длиться – в эпилоге, в его середине и с последними его словами развитие героя не имеет завершения. То, насколько динамична личность Раскольникова, показательно иллюстрирует момент, когда, чтобы избавиться от чувства вины по поводу убийства старухи-процентщицы, Раскольников, в ярых попытках подавления когнитивного диссонанса, всячески начинает принижать фигуру старухи, дабы оправдать собственные действия по отношению к ней, убеждая себя – успешно – в том, что она того заслуживала и что он, Раскольников, явился лишь орудием возмездия в делах высших сил. Подобных замещений, самообманов, мороков, подавлений одних установок другими, мы в романе можем наблюдать великое множество, что является третьим маркером, означающим типическую принадлежность «Преступления и наказания» к числу опередивших своё время произведений, чей смысл в полной мере можно определить, лишь прибегнув к многочисленным учениям и концепциям как теоретического плана, так и практического, дисциплинам, которые появились гораздо позже самого романа. Показателен момент, когда в начале 20-го века, став самым модным веянием в светских кругах, теория психоанализа Фрейда заставила посмотреть на многих персонажей и деятелей классической литературы под совсем иным углом зрения, что в большинстве случаев играло злую шутку как с предметом исследования, так и с тем, кто это исследование проводил.

Однако же современная наука в сфере психиатрии даёт весьма ценные советы по тому, как и в какой плоскости стоит рассматривать давно известных персонажей, дабы узнать о них гораздо больше, нежели это было раньше. Например, теория когнитивного диссонанса заставляет посмотреть на того же Родиона Раскольникова совершенно с другой стороны, а мотивы его и вовсе становятся явными, как при свете фонаря.

«Ничего нового. Существовал».

(Жан-Поль Сартр. Тошнота)

Жан-Поль Сартр [писатель, философ — ХХ век]

Источник: m.vk.com

Комментарии: