Осмысление коллективной солидарности (2020)

По книге немецкого философа и социолога Юргена Хабермаса «Вовлечение другого: Очерки политической теории» (1996)

По мнению Ю. Хабермаса, в настоящее время мультикультурное мироустройство заставляет нас все чаще задумываться о различиях между людьми, группами и государствами, чтобы избегать конфликтов, дискриминации по различным признакам, признавать права других людей и наций. Преодолеть рисковость «ускользающего», как говорил Э. #Гидденс, мира можно с помощью двух стратегий действий. Первая – это попытка объединения культур на основе чего-либо общего, вторая – признание автономности, независимости других культур, их права. То есть право «быть другим».

Юрген Хабермас, следуя классической философской немецкой традиции главную роль в объединении людей отводил разуму и логике. #Хабермас соединил рациональность, этику и свободу в одно понятие – коммуникация, основанная на компромиссе и договоренностях. Другой выход из конфликта «Я – Они» для Ю. Хабермаса не представляется возможным в современных условиях: «Меняются не только отдельные люди, но и целые народы, а тот, кто меняется, не может положиться на самого себя». Говоря о компромиссе в политике, социолог обозначает, что она является не результатом (продуктом) общественного договора, а «она происходит из самой солидарности и легитимна настолько, насколько выражает общее мнение и общую волю народа» и правопорядок устанавливается за счет понимания этики, справедливости касательно своих прав и прав Другого. Именно в понятии «делиберативная политика» Юрген Хабермас предлагает увидеть пути достижения согласия, уравновесить интересы: «Она (делиберативная политика), таким образом, устанавливает внутреннюю связь между дискурсами этического самопонимания и юридической справедливости».

О каких механизмах достижения социального согласия повествует Юрген Хабермас? Во-первых, это моральные правила, которые в процессе интеракции диктуют должное поведение относительно Другого. Регулируя направление воли, предлагая паттерны поведения в процессе коммуникации или конфликтной ситуации, мораль обладает и когнитивным содержанием, а поэтому одобряема и принимаема обществом. Однако если углубиться в феноменологию соответствующих моральных споров, чтобы разузнать, что делают члены общности, когда они (думают, что) морально обосновывают что-либо, необходимо распространить удерживаемую перспективу участия за пределы круга непосредственных участников: «Рефлексивное осмысление того, что для меня (или для нас) в целом является «благим» и что «задает меру» моему (нашему) сознательному образу жизни, открывает (для последователей Аристотеля или Кьеркегора) своего рода когнитивный доступ к ценностным ориентациям». Во-вторых, члены определенной общности в стремлении к каким-либо целям, обладая общими ценностями, действуют согласно своим субъективным мотивам.

Социолог выявляет эти мотивы, подчиненные принятому пониманию добра и зла и прогнозирует возможные риски, связанные с контрастами культур при коммуникации. «В перспективе той или иной особой концепции блага справедливость, приспособленная к межличностным отношениям, выступает лишь как некая (пусть даже внятно высказанная) ценность в ряду других, но не как независимый от контекста критерий беспристрастных суждений», - пишет Хабермас, акцентируя внимание на стабильности таких структур.

В главе «Борьба за признание — феномены и уровни их анализа» Юрген Хабермас отмечает родство таких феноменов, как #феминизм, #мультикультурализм, #национализм и борьба против евроцентристского наследия колониализма: «Их родство состоит в том, что женщины, этнические и культурные меньшинства, равно как и нации и отдельные культуры сопротивляются угнетению, маргинализации, пренебрежительному отношению и при этом борются за признание коллективных тождественностей, будь то признание в контексте культуры большинства или в сообществе наций». При этом акцент делается в основном на политических целях, связанных с культурной идентичности коллективных агентов.

Феминизм ориентирован против господствующей культуры, которая определяет ассиметрию отношения полов, неравноправие, хотя и не является делом большинства. Хабермас отмечает: «...борьба за признание начинается как борьба за интерпретацию характерных для пола достижений и интересов; насколько эта борьба успешна, настолько она изменяет вместе с коллективной тождественностью женщин и отношения между полами и за счет этого непосредственно аффицирует самопонимание мужчин».

«Я никогда не могла дать ясное определение того, что такое феминизм. Я только знаю, что меня называют феминисткой всякий раз, когда я не позволяю вытирать о себя ноги», - говорит английская писательница Ребекка Уэст.

Хабермас говорит о борьбе угнетенных этнических и культурных меньшинств за признание их прав и свобод приблизительно в том же ключе. «Так как и такие освободительные движения имеют своей целью преодоление нелегитимного расщепления общества, они не могут не касаться самопонимания культуры большинства». При этом, в современных обществах взаимопроникновение и диффузия культур освободительные движения такого масштаба не образуют единого феномена. Сталкиваясь с зависимостью от государства, борющееся за признание меньшинство, пережив опыт бессилия, впадает в регрессию, или же «когда оно способно пробудить сознание для артикулирования новой, конструктивно созданной тождественности лишь на путях массовой мобилизации».

Конечно, данные явления не идентичны национализму, поскольку, воспринимая себя как однородную и целостную в языковом, культурном, этническом отношении, социальная группа стремится сохранить и коллективную тождественность и политическое влияние и дееспособность. Республиканское национальное государство, сложившееся вследствие Французской революции будет ярким примером такого образования.

«Не переходя порога сепаратизма и не стремясь к основанию собственного государства, франкоговорящее меньшинство, очевидно, борется за права, которые ему немедленно достались бы, объяви оно себя независимой государствообразующей нацией — как это совсем недавно сделали хорваты, словенцы и словаки, прибалтийские нации и грузины. Но оно домогается «государства в государстве», чему предлагают свои услуги федералистские конструкции в широком спектре между федеративно-государственным регулированием и слабым союзом государств».

То, что для «радикалов» представляется обнадеживающим шагом в светлый постмодерн, для «традиционалистов» являет собой симптом кризиса. Однако, как утверждает Юрген Хабермас, эти дебаты в настоящее время не приходят ни к какому-либо иному вектору развития.

Для иллюстрации преград при достижении межкультурной солидарности и согласия, стоит поговорить об отношениях морали и нравственности. Юрген Хабермас отмечает: «Вопиющая очевидность раскола мультикультурных обществ и вавилонского смешения языков в сверхсложном мировом сообществе, по-видимому, подталкивает нас к холистическому концепту языка и к контекстуалистскому концепту картины мира, скептически настроенных ко всем универсалистским притязаниям, будь они когнитивного или нормативного рода».

Исследуя условия для компромисса в праве и политике, на первый план выходит вопрос рациональности, еще не теряющий своей значимости. С нормативной точки зрения, не существует правового государства без демократии. Но идеальный демократический процесс, который в настоящее время не существует в чистом виде, сам должен быть юридически институциализирован. Хабермас замечает, что «принцип народного суверенитета, наоборот, требует тех основных прав, без которых легитимного права вообще не может быть: в первую очередь необходимо право на равные субъективные свободы действий, которое, со своей стороны, предполагает всеобъемлющую индивидуальную правовую защиту». Таким образом, возникает множество издержек как на личностном уровне, там и в случае с коллективным поведением, зависящего от неких «искусственных порядков и структур.

Защита «законных интересов» четко не прописана в законодательстве, а упоминается в юридических текстах, как лишь существование таких законных интересов. Она ассоциируется с возможностью пользоваться конкретным социальным благом и обращаться за защитой своих законных интересов в компетентные органы в целях удовлетворения своих желаний и потребностей, не противоречащих общественным интересам и законодательству исходя из принципа «разрешено все, что не запрещено законом».

Хабермас говорит о современном (#modern) праве: «Оно индивидуалистично, ибо делает отдельное лицо носителем субъективных прав. Оно принудительно, ибо санкционировано государством и распространяется лишь на легальный или конформный в отношении неких правил образ действий - например, оно может создать условия для отправления культа, но не может предписать образа мыслей. Оно положительно, ибо восходит к - видоизменяемым - постановлениям политических законодателей и, наконец, оно есть процедурально полагаемое право, ибо легитимируется при помощи демократических процедур». И в этом случае уважение закона, конформность, согласие граждан обеспечивается их включенностью в законотворчество как свободных субъектов.

Тогда, говорит социолог, «такого рода принятые правила заслуживают всеобщего и рационально мотивированного одобрения». Именно так, являясь авторами правил, человек убеждается, что компромисс достижим.

Подводя итог, можно обозначить множество предпосылок для принятия сложности проблем неравноправия в существующем общественном порядке и массового негативного отношения к Другому, «чужому» культурному коду. Книга Юргена Хабермаса «Вовлечение другого» - это попытка дать обществу понимание основных причин и самих социальных процессов, связанных с этими проблемами. Кроме того, социолог говорит о необходимости нахождения и использования таких коммуникативных механизмов, которые приведут к согласию, непротиворечивости этики и морали в результате общественного взаимодействия.

Комментарии: