«Феномен Греты Тунберг» и информационные войны эпохи постглобализации

Россия уже сейчас должна начать разработку инструментов противодействия негативному влиянию новых технологических возможностей

«Феномен Греты Тунберг».

Цифровизованный хаос

Современный мир становится миром хаотизации. Но, если раньше речь шла только о политическом переформатировании при стремлении максимально сохранить неприкосновенность мировой экономико-финансовой системы, то сейчас, как показывают события в Гонконге, хаотизация начинает затрагивать и финансово-инвестиционное ядро глобальной экономики. Это говорит о новом этапе экономического кризиса и утрате, как минимум, части рычагов управления важнейшими экономическими и политическими процессами. При этом современный мир становится всё больше миром информационных манипуляций в политических и экономических целях, миром информационный войн и площадкой для апробации механизмов формирования «виртуальных политических и экономических реальностей», на базе которых глобалистские элиты и группы экономических интересов в постиндустриальных странах «коллективного Запада» пытаются оседлать процессы трансформаций мировой экономики и политики и в очередной раз направить переконфигурирования системы в свою пользу.

Мы становимся свидетелями беспрецедентных по глубине и масштабам попыток социально-политического и экономического конструирования, ставшие возможными в силу развития общемировых каналов коммуникаций, в целом контролируемых США, и совершенствования технологий цифровизированных интегрированных коммуникаций.

Дональд Трамп» активно использует потенциал контролируемых США глобальных каналов коммуникаций.

Показательно, что президент США Дональд Трамп, заявляющий о своём стремлении бороться с fake news, активно использует потенциал де-факто контролируемых США глобальных каналов коммуникаций для манипуляций экономической конъюнктурой и оказания политического и экономического давления на своих оппонентов. Это показывает, с одной стороны, операционную доступность инструментов информационных манипуляций, а с другой, - их привлекательность в качестве инструмента управления информационными потоками. Упомянутые манипулятивные «волны», имевшие прямое экономическое проявление, были построены на сочетании краткосрочного, «пикового» манипулятивного воздействия и нацеленности на формирование стратегических информационных линий. Именно сочетание, причём локализованное по времени и пространству, возможности формирования стратегических смысловых векторов и потенциал генерирования локальных информационных пиков, адаптированных к конкретному социально-экономическому пространству, делают современные виды социо-информационных манипуляций особенно эффективными и деструктивными.

«Казус Греты Тунберг» - общемировой политический феномен, призванный с помощью радикал-экологизма сформировать систему «глобальной экологической дани» для утративших динамизм стареющих западных элит.

Радикал-экологизм - оружие старых элит

Раскрученный до уровня общемирового политического феномена «казус Греты Тунберг» с этой точки зрения является попыткой использовать искусственно сконструированный образ, вокруг которого формируется столько же искусственно сконструированный социальный протест, позволяющий группам экономических интересов решить, как минимум, две ключевые задачи: с одной стороны, социально легитимизировать новые механизмы регулирования экономического роста, ограничив потенциал развития крупнейших промышленно-развитых стран - таких, как Китай, Индия, Турция и Россия. Речь идёт о формировании системы «глобальной экологической дани», перераспределяемой через вполне очевидные сетевизированные псевдо-общественные структуры. С другой стороны, новая волна радикал-экологизма, проявившаяся не только в Европе, но и в США, важна тем, что отражает стремление сориентированных на продолжение развития глобализации в прежнем формате игроков перехватить наметившееся в большинстве индустриальных и постиндустриальных стран усиление левых настроений, способное стать опасным для утративших динамизм стареющих западных элит.

Но «казус Греты Тунберг» появился не на пустом месте. В последние годы мы наблюдаем резкое повышение агрессивности информационного поведения не только в политике (примером чего стала развязанная в США кампания против Дональда Трампа), но и в экономике. Возникли сегменты экономики, где процессы развиваются в формате сконструированной реальности с полной невозможностью отличить реальные процессы от фейковых и с переходом от среднесрочных к краткосрочным типам реакций рынка, что вызывает опасные раскачивания, ничем не мотивированные с точки зрения реальной экономической базы.

Приведём несколько примеров, когда информационно-политические манипуляции не просто затрагивали значимые сегменты экономики или важнейшие экономические процессы, но и становились системообразующим элементом принятия важнейших, стратегических экономических решений:

- Рынок углеводородов (прежде всего рынок нефти). За последние полгода на нём было реализовано, как минимум, пять колебательных волн, сформированных в основном за счёт технологий информационных манипуляций. Только последняя (сентябрьская) волна спекулятивности на рынке углеводородов была напрямую связана с реально происходившими событиями, связанными с атакой на саудовский НПЗ.

Сентябрьская волна спекулятивности на рынке углеводородов была связанна с атакой на саудовский НПЗ.

Но и в данном случае наблюдалось эффективное управление настроениями инвесторов, в особенности биржевых спекулянтов, в том числе и за счёт вброса фейковых информационных объектов. Например, такими были первые «фотографии» эффекта атак якобы иранских дронов на саудовский нефтеперерабатывающий завод и последующая игра интерпретациями события - от нагнетания обстановки до резкого снижения напряжённости.

- Логистика. Классический пример - информационные манипуляции вокруг «Северного потока-2», но примерно в том же направлении развивается ситуация вокруг китайского проекта «Великого Шелкового пути» и Трансафриканского логистического коридора. Манипуляции в основном лежат в рамках классического управления инвестиционной привлекательностью и создания информационных факторов давления, однако по мере развития ситуации вокруг Великого Шелкового пути наблюдались уже и признаки прямого социального конструирования, например, национально-ориентированных протестных движений (Казахстан) и попытки оказания давления не столько на китайцев, сколько на потенциальных партнёров, существенно более чувствительных к репутационным рискам.

Информационные манипуляции вокруг «Северного потока-2» не прекращаются.

Тем не менее в ряде случаев относительно логистических проектов была апробирована новая стадия информационных манипуляций через механизмы социо-коммуникационной гибридности. В перспективе ещё более интегрированные попытки манипуляции могут возникнуть вокруг вопроса о Транс-Каспийских углеводородных и транспортных коридорах.

- Финансовый сектор. Ситуация здесь характеризуется наслоениями нескольких «дополненных реальностей» и ожидающимся переходом к постчеловеческим алгоритмам инвестиционной деятельности (что означает начало транзита к «постэкономике», но этот вопрос выходит за рамки рассматриваемой темы). На микроуровне мы стали в последнее время свидетелями того, что обеспечить полную безопасность систем банковских операций только на корпоративном уровне становится невозможным. В последнее время появились признаки перехода манипулятивности в финансовом секторе на более высокий уровень. И события в Гонконге, выделяющиеся активным использованием информационно-манипулятивных инструментов воздействия на значимые сегменты местного общества, продемонстрировали высокий потенциал управления локализованными общественными протестами, целесообразно рассматривать как элемент и инструмент борьбы за то, где будет расположен второй после Шанхая важнейший финансовый центр Восточной Азии.

События в Гонконге продемонстрировали высокий потенциал управления локализованными протестами.

Радикализация манипулятивности в финансовом секторе, придание ей пространственного измерения говорят о существенном повышении ставок в конкуренции на мировом финансовом рынке, которая может не обойти и Россию.

С этой точки зрения «казус Греты Тунберг» является лишь вершиной айсберга и демонстрирует близкие к предельным рамки развития системы социо-коммуникационных манипуляций. Данная кампания отличается новыми чертами: отсутствием фактологической и научной базы, то есть, реализацией содержательной исключительно за счёт информационных манипуляций с преимущественным использованием цифровизированных коммуникационных технологий, изначальной ориентированностью на социальное конструирование, а также «встроенной», имманентной истероидностью. В «казусе Греты Тунберг» мы оказываемся в одном шаге от попадания в полноценную «виртуализированную социальную реальность», когда важнейшие и глобально значимые экономические, а в перспективе и политические решения могут приниматься в пространстве иррационального. И когда не основанная в принципе на знании и чётко осознаваемых экономических интересах «виртуальная реальность» становится основой для возникновения массовых социально-активных движений, а, возможно, и сетевизированных социально-политических структур.

Более 30% респондентов только в России заявили, что сталкивались с фейковыми новостями и попытками манипуляции. На Западе их - больше.

«Виртуальная реальность» и никакого мошенства...

Нельзя исключать, что все дальнейшие крупные социально-политические кампании будут развиваться по этой же модели. Это не означает, что нынешняя кампания нового радикального экологизма является лишь попыткой проверить возможности информационных манипуляций в реальных социальных пространствах развитых стран. Она может преследовать и реальные цели политического конструирования, и создания соответствующего социо-идеологического фокуса.

Если отбросить все условности, масштабы информационных манипуляций, направленных на осуществление прямого воздействия на настроение и поведение социально-политически активных слоёв общества, могут быть контурно оценены по результатам весеннего опроса ВЦИОМ, согласно которому более 30% респондентов заявили, что сталкивались с фейковыми новостями и попытками манипуляции. Несмотря на то, что лишь несколько большая доля граждан отрицает личное столкновение с попытками информационных манипуляций, цифра в 30% респондентов может быть оценена, как значительная.

Сегодняшнее доминирование в информационном пространстве определяется способностью той или иной силы навязать свою интерпретацию событий.

Резкий рост возможностей манипулятивного использования современных информационных технологий отражает переходное состояние современного информационного общества, отражающее его кризис одновременно и как атрибута, и как инструмента глобализации. Критическими становятся четыре фокуса в развитии информационного общества:

Первое. Сращивание социо-манипулятивных и кибер-боевых инструментов информационных войн, что создаёт существенно более опасную и нестабильную ситуацию, давая потенциальному противнику возможность дестабилизации или даже полного выведения из строя крупных социально-значимых систем, причём без перехода в фазу вооружённого конфликта. Это создаёт реальные стимулы для применения кибер-боевых средств первыми и существенно понижает порог принятия решений о проведении кибер-операций. Заявления ряда должностных лиц стран НАТО о готовности к проведению таких операций в условиях даже не «мобилизационного периода», а условно «нормального» мирного времени, это только подтверждает.

Второе. Переход от борьбы за присутствие в каналах коммуникаций, имеющих общемировой или трансрегиональный охват через стадию «борьбы за интерпретации» (сегодняшнее доминирование в информационном пространстве определяется способностью той или иной силы навязать свою интерпретацию событий, что мы, очевидно, наблюдали на примере «дела Скрипалей» и «казуса переговоров Трампа и Зеленского») к нацеленности на доминирование в контенте, в содержательном ядре информационных процессов. Это связано ещё и с тем, что на данном этапе развития информационной среды контрпропагандистские методы будут заведомо иметь меньшую эффективность.

Вполне понятный «казус переговоров Трампа и Зеленского».

Третье. Попытки национализации и регионализации, формирования менее открытых, но географически обусловленных информационных пространств, где их инициаторы (как правило, государства, но потенциально ими могут стать и транснациональные экономические и социальные структуры) могут определять особые правила оборота контента и управления каналами коммуникаций. Похоже, эта тенденция будет определяющей в юридических и, что крайне важно, в технологических аспектах развития современного информационного общества. Но она отражает фундаментальную неготовность многих национальных государств к конкуренции с сетевизированными субгосударственными структурами в информационном пространстве.

Четвертое. Активное использование высокого уровня социальной и управленческой цифровизации для осуществления отдельных кибер-ударных операций против экономических и политических конкурентов. Угрозу составляет то, что такие внешне локальные операции потенциально пригодны к масштабированию до уровня полноценных кибер-информационных войн, нацеленных на разрушение системообразующих государственных и социальных институтов страны-потенциального военного противника. При относительной открытости национальных, в том числе и российского, сегментов информационного общества, пространство общедоступных каналов коммуникаций (государственных социальных сервисов, социальных сетей, платёжных систем) становится пространством постоянного риска.

Указанные вектора развития информационных манипуляций демонстрируют главный фокус их использования: формирование социально-идеологических моделей поведения, способные создавать условия для управления социально-экономическим развитием потенциальных конкурентов. Вплоть до полной деструкции основополагающих институтов социального управления обществом.

В способности к глубокому разрушению системообразующих общественных и государственных институтов без выхода за рамки «игры с ненулевой суммой», то есть в межгосударственной конкуренции мирного времени, и заключается главная опасность современного поколения информационных войн.

Внешне локальные операции потенциально пригодны к масштабированию кибер-информационных войн.

Опасность состоит ещё и в том, что и в настоящее время и в обозримой перспективе сфера кибер-информационного противоборства будет находиться вне какого-либо правового или политического регулирования. Это будет «серой зоной» и экономико-политической конкуренции, и военно-силового противостояния, куда неизбежно встраивание «третьих» сил и сил, не связанных с государственными структурами.

Стратегическая опасность в том, что информационное общество в таком случае станет центральной площадкой борьбы между иерархическими структурами (государствами) и сетевыми структурами, зачастую деструктивного свойства. С учётом процессов регионализации это может иметь очень тяжёлые последствия. И крайне маловероятно, что в обозримой перспективе могут возникнуть какие-то возможности для диалога и ограничения методов ведения информационных войн. А это означает, что России, как минимум, в среднесрочном контексте придётся действовать в одностороннем порядке.

Данное обстоятельство следует признать как данность, равно как и неизбежность возникновения вокруг усилий России по обеспечению собственной информационной безопасности критики со стороны отдельных политически ангажированных слоёв общества.

Психологическая оборона страны

Конечно, появление и активная раскрутка на глобальном уровне «феномена Греты Тунберг» не является ни формально, ни политически «казус белли». Но сам факт появления подобного феномена отражает новое качество информационного противоборства в современном мире, новую глубину использования инструментов информационной войны. На очереди и признание принципиальной допустимости тотально деструктивных сценариев при осуществлении кибер-ударных операций с нанесением ущерба гражданскому населению. Это подталкивает и Россию к совершенствованию национального потенциала информационной и психологической обороны с учётом новых реалий.

Необходимо введение в официальный оборот такого понятия, как социо-информационная устойчивость государства, определяющая способность государственных и общественных структур, инфраструктуры управления и общественных коммуникаций сохранять дееспособность в широком смысле этого термина (от технологической до морально-политической) в условиях осуществления в отношении России кибер-ударных операций, в том числе сопряженных с негативными информационными кампаниями.

Достижение заданного состояния социо-информационной устойчивости должно рассматриваться как одна из важнейших целей России.

Достижение заданного состояния социо-информационной устойчивости должно рассматриваться как одна из важнейших целей России не только в сфере военно-силовой безопасности, но и социально-экономического развития.

Это предопределяет важнейшие направления развития сферы информационной безопасности и обороны на ближайшее время:

• Операционная интеграция отрасли, создание единой системы управления развитием систем контроля и противодействия манипуляциям. Важно отметить, что в западных странах интеграция потенциала управления информационными структурами происходит даже на официальном уровне на базе силовых структур, что говорит о заблаговременной ориентации на использование потенциала управления информационным обществом в мобилизационных или особых условиях.
• Расширение степени вовлечения в процессы информационной безопасности и обороны социальных структур, охватывающих различные слои российского общества. Контроль информационного пространства нужен не сам по себе и, естественно, не для осуществления рестриктивных действий в мирный период. Главная цель - возможность содержательно нейтрализовывать и дезавуировать вброшенный извне и изнутри фейковый контент. Особенно учитывая тенденции к существенному повышению значимости контента как такового.
• Опережающее развитие мониторинговых систем для заблаговременного выявления негативных информационных волн, включая вброс фейковизированных визуальных образов. Превентивные меры на данном этапе развития трансформаций мировой экономики и политики, а вместе с ними и социальных институтов, станут, вероятно, одними из наиболее важных инструментов формирования системы социо-информационной устойчивости государства и общества.

Продолжение усилий по формированию собственной базы сетевых цифровизированных поисково-информационных ресурсов, создание и продвижение национальной защищенной от внешних манипуляций поисковой и информационной системы, полностью технологически находящейся в пределах национальной юрисдикции России, представляется неизбежным. Вопрос только в необходимости обеспечения гарантированного уровня предлагаемого продукта. Но такая система должна рассматриваться в качестве резервного ресурса для поддержания социо-информационной устойчивости государства и дееспособности национального информационного пространства в случае попыток массированного информационного воздействия, а также в «особый период».

Создание и продвижение национальной защищенной от внешних манипуляций поисковой и информационной системы, полностью технологически находящейся в пределах национальной юрисдикции России.

Постоянное совершенствование содержательного наполнения позитивной, проактивной части российской информационной политики для компенсации относительно меньшей эффективности на сегодняшнем этапе развития информационной среды контрпропагандистских методов.

Центральным «полем боя» в информационных войнах настоящего и ближайшего будущего становится способность государства в мирное время формировать для своего общества и для своих сторонников собственную «повестку дня», а не заимствовать её в глобальных информационных сетях. На первый план выходит вопрос о пространственном информационном доминировании, ранее считавшийся несущественным.

Но никакая безопасность, а, тем более, информационная в относительно открытом глобализированном пространстве не может быть полной, особенно учитывая, что информационные манипуляции могут исходить не только от государств, но и от сетевизированных субгосударственных структур, в том числе и экстремистских организаций, а также коммерческих игроков, активно осваивающих не только позитивный, но и деструктивный потенциал современных интегрированных коммуникаций. Процессы, происходящие в глобальном информационном пространстве таковы, что Россия должна уже сейчас начать активную выработку инструментов противодействия, как минимум, наиболее острым вызовам, связанным с негативным использованием новых технологических возможностей, предоставляемых современным информационным обществом.

Источник: zvezdaweekly.ru

Комментарии: