Визуальные образы как невербальные косвенные внушения

У всякого чувства есть свойственные лишь ему одному жесты, интонация и мимика: впечатление о них, хорошее или дурное, приятное или неприятное, и служит причиной того, что люди располагают нас к себе или отталкивают.
Ф. Ларошфуко

Для понимания феномена графических, видео- и кинематографических (и не только) мемов как культурных кодов, которые реализуются через визуальныеобразы, можно всмотреться (как можно более досконально) в работы таких авторов, как Пикассо,Кандинский, Шагал, Малевич, Татлин,Лисицкий, Мельников и Чернихов. Четверо последних трансформировали бунтарский дух России 1920-х (и Серебряного Века) в образы архитектуры советского авангарда, по канонам которых мир строится до сих пор, примером чего служит и стиль однотипных хрущовок и десятиэтажек в духе печально известного Ле Корбюзье, от которого не так-то просто отделаться.

Бродский. «Роттердамский дневник»:

У Корбюзье то общее с Люфтваффе,
что оба потрудились от души
над переменой облика Европы.
Что позабудут в ярости циклопы,
то трезво завершат карандаши.

Герменевтика в архитектуре пока не вылилась в отдельную отрасль философии Медиакоммуникаций, но любой дизайнер или архитектор всегда бессознательноиспользует её, ведь визуальные и вербальные образы - это экран коммуникации и одновременно брандмауэр между человеком и миром, потому они тоже могутбыть интерпретированы, как любой вербальный текст, то есть с точки зрения «месседжа», «смыслов» или «девиаций смысла» ("bias").

Защищаяи одновременно являясь мостом между людьми, архитектурные артефакты диктуют зрительные и бессознательные доминанты, и, помимо нашей воли всё ещё формируют баланс видимого и невидимого, формируя точно такие же иллюзии, как любое воздействие, вербальное или мировоззренческое, создавая когнитивные ошибки восприятия или индивидуализируя их.

Яков Чернихов. Советский конструктивизм 1930-х годов Константин Мельников. Павильон Советского искусства в Париже. Exposition internationale des arts decoratifs, Paris, 1925. Pavillon de l'URSS.Современный ТЦ

Архитектоника пространств и городов, в сущности, оказывает на человека такое же воздействие, как сериал или компьютерная игра.

И чтобы не попасться им на крючок, важно создать себе возможность разнообразия этих воздействий или стараться выбрать себе другой «экран» («менталитет») через «другие» фильмы, граффити, стритстайлинг, ролевое моделирование, путешествия и многое другое.

Сегодня человечество «устало» от вербальности и предпочитает «сотрудничать с миром» через картинки и видеоролики. Однако, и они не дают стопроцентной гарантии правды: «Повышенный интерес к визуальному говорит только о том, что момент упущен, – мы всегда опаздываем с определением дисциплины, если ее предметом является взгляд», - вторит такому осознанию исследователь визуального Джонатан Крэри, ведь вторжение в повседневность «потока образов» привело к парадоксальной ситуации: «не только мы смотрим на образы, но и образы смотрят на нас».

Банальное умозаключение, но ведь многое из того, что сформировало наш повседневный опыт, не только подавляет нас, но и было создано подавлением. Сформировавшиеся части нашей "Я-концепции" паттерны - были «отформатированы» не только вербальными косвенными внушениями, но и визуальными образами, и это не стоит сбрасывать со счёта: даже поход за покупками в супермаркет, дизайн интерьера новой квартиры или поиск хостела, как и формат приемлемых именно вам социальных сетей как создают сильный или слабый визуальный импринт, таки сами являются им.

Сегодня визуализировано и многое из того, что ранее было табуировано, например, в сеть выложены архивные фото, начиная с 1880-х годов, что настолько сломало визуальные шаблоны, столетиями создаваемые учебниками истории, что человечество уже не верит своим глазам, когда смотрит из своего окна. Хотя это и привело к расширению социальной зоны, но так же травмировало и расшатало традиционные социальные ценности, мораль и религию, и меняя человеку видение привычного мира, это не дало ему в этом хаосе никакой надежды, так как парадигма BigDataпока не создала новых СМИ.

Человек, даже благодаря Pinterestуже не живет в той истории, о которой говорили ему в школе, у него меняется впечатление даже о Первой или Второй мировых войнах, и визуальные образы старых фото по-другому структурируют его визуальное подсознательное, изменяя сознание почти не менее сильно, чем его меняют Голливуд и Нетфликс. Это часто происходит во многом благодаря импринтингу, когда из публичных визуализаций не исключаются извращённое и некрасивое, больное или не являющееся общепринятым, а также репрезентуется то, что необходимо компаниям для удержания как сотрудников, так и потребителей ("bias" или медиапредвзятость), и даже если какой-либо мем, перечеркивает их логотип и кричит нам о том, что их образы – чистый фейк, наше бессознательное всё равно выдаёт нужную старой пропаганде реакцию, не давая захлебнувшемуся в хаосе миру выбраться на поверхность здравомыслия.

Даже показывая нищих, катастрофы, эпидемии и стихийные бедствия визуально, а также политические волнения, - их медиапрезентации осознанно моделируют необходимые компаниям типовые ситуации, чтобы стандартизировать и стереотипизироватьварианты эмоционального ответа зрителей на эти события, - и поэтому в Эпоху Постправды нарастающее ощущение симулякров, даже, когда вы видите террористический акт или крушение самолёта на экране телевизора, не оставляет вас наедине с осмыслением события практически никогда, полностью лишая вас своей собственной реакции и своих собственных мыслей и ассоциаций, так как вы погружены или в депрессию, или в животный страх, о чём нам без конца напоминают как Жан Бодрийяр, так и другие философы и кинорежиссёры.

Иными словами, Визуальные Медиакоммуникации нас тоже не «спасли», а Instagramоказался той же иллюзией, тоже создающей не ж полноценное видение мира, и не освободил наш ум от «девиации смыслов».

И нам нужно избавиться от этого строго до того, как мы полностью сменим смартфоны на Умные Очки, то есть до эпохи Дополненной Реальности, ведь Посправда плоха именно тем, что она обоюдоострый меч: люди не только думают, что всё, чем они напуганы, является правдой, они часто не способны осознать, что происходящее более реально и серьёзно, и потому реагируют как на симулякр на гибель людей в локальном военном конфликте, во время бомбардировки, пандемии или теракте как на нечто не происходящее в реальности, воспринимая это на уровне мультяшных фигурок в видеоигре, которых убивает снайпер не всерьез, или же, что гораздо хуже, начинают принимать за реальность именно эти фигурки и связывать с ними свои поступки в реальной жизни.

Но некоторые визуальные коммуникации зашли даже дальше – они существенно разрывают связь между физическим и коммуникативным пространством и смешивают их.

Технология этого когнитивного искажения заключается в следующем: мы сталкиваемся с новым феноменом Медиа и Коммуникаций, которыйвозник в посттелевизионную «демократическую» эпоху, и отличается от тех методов, что практиковались тоталитарной пропагандой, которая использовала телевизионный формат, так как вместо углублённого и суггестивного созерцания экрана телевизора в прошлые эпохи - сегодня происходит такое движение образов, когда реальное пространство становится DreamMachine - калейдоскопом сменяющихся образов.

Этим методом сознание программируется на считывание эпизодического, фрагментарного, вне каких-либо рамок общего. Это «время-движение» было описано в работах французского философа Жиля Делеза как новое «автомобильное восприятие», подобное кинематографическому, но строится оно на резонансе с нашими бинауральными ритмами мозга. Пространство, в котором человек общался и получал обратную связь от других, что позволяло ему самоидентифицировать себя и адекватно оценивать как других, так и мир в целом, заменяется аудиовизуальностью «чёрных зеркал», которые превратились в DreamMachine отсутствием адекватной обратной связи, отсутствием катарсиса, резонанса с его реальной средой обитания, захватывая его этой изоляцией и порабощая его отсутствием экзистенциального выхода («чёрной экзистенцией») ещё до времен всех видимых невооруженным взглядом «самоизоляций».

Этот механизм потребления информации делает «чистую информацию» настолько осязаемой, что именно она становится сегоднявалютой, «товаром товаров», и потому свойством манипуляции сознанием современных Медиакоммуникаций является иммерсивность, активное воздействие на эмоции зрителя, создание эффекта присутствия и сопричастности происходящему на экране (что некоторыми исследователями приписывается Метамодерну, но, на мой взгляд, это не совсем верно), ведь желание документировать жизнь, фиксировать сиюминутное, тривиальное и даже безобразное, вести своеобразный визуальный дневник частной жизни, выставленный для всеобщего просмотра (хотя и поданной однобоко), в любом случае приводит к смене алгоритмов персонификации и самоидентификации, когда человек уже искренне верит в ложь самому себе, подкрепленную своими же собственными эмоциями и графическими мемами, которые убеждают его гораздо сильнее, чем даже эмоции сериала, которому он сопереживает.

По мнению семиотика Медиакоммуникаций Ролана Барта, визуализация становится «информацией-попутчицей», чем заменяет собой и само событие, и информацию о нем, тем самым крадя у человека связь с объективной реальностью и самим собой, ведь визуальные образы формируют зрительные доминанты, влияя на баланс видимого и невидимого, реального и нет, а потому, Медиакоммуникации в посттелевизионную эпоху Постправды, когда объектом культа становится уже не вещь, а только ее образ (образы и слова), подчиняют себе людей ещё быстрее, чем этот делается через «эриксоновский гипноз».А уже когда исчезают четкие границы между символическими и материальными артефактами, между медиа и сообщением (по Маршаллу Маклюэну), между «текстами» и «товарами», томы начинаем понимать, что и сами товары и события бессмысленны, а важны только их образы. Ведь если вместе с ними не зачекиниться в Сети (а потом можно их даже выбросить), если не сфотографировать закат (которого иначе просто не было в объективной реальности), то жизнь прожита зря.

И снова Banksy

Так, мы пришли к миру-сайту, наполненному контентом, а не реальностью, где информация – это и есть настоящая ценность, а сами мы настолько уже не нуждаемся в объективной реальности, что многие из нас готовы принять оферты некоторых компаний, которые начали предлагать (в шутку или всерьез) ввести нас в анабиозное состояние в высокозащитной от вирусов среде, подключив наш разум напрямую к Медиасредам, как в фильме "Матрица".

Кроме вышесказанного, с развитием новых Медиа происходит и существенный антропологический сдвиг: «я один» как реальность больше не существует, есть «мультиличность», которая играет разные роли и имеет множество ипостасей и вариантов идентичности.

Этот процесс описан и немецким философом Гельмутом Ф. Шпинером, который также исследовал особый характер современных массовых Медиакоммуникаций и применение их к жизненному опыту и убеждениям индивидов для формирования общественного мнения.

Возможно, именно поэтому футболки и фракталы Дэйва Кинси, Энди Хауэлла, Джоди Ридзика могли «охлаждать» потребителя иронией и самоиронией, потому что если на языке «взрослых» носить майку с серф-доской и быть серфером – в буквальном смысле слова одно и то же, то всловаре тинейджера – носить майку со скейтом можно как спортсмену, так и оторванному от реальности ботану, который этой майкойдемонстрирует всему миру идеологию «осознанной глупости» своих телепрародителей через «мем наоборот». Самоирония постмодернизма еще спасает мир от вымирания.

«Мем просачивается сквозь систему, ожидая, когда кто-нибудь его подцепит - это очень интимный процесс. Не автоматический, не традиционный процесс. У него нет ничего общего с индустриальной концепцией пресс-релиза, который должен быть написан какой-нибудь важной персоной, чтобы привлечь внимание. Мем просто просачивается в сознание человека, и тот говорит: "О! Идея!" Идея щекочет людей, и они начинают шевелиться». Как это формулирует Теренс МакКенна, человеческое воображение способно создавать сложные архитектурные ансамбли в масштабе Лос-Анджелеса, и ему нужно подняться над планетой. Медиа объединяют всех нас не только для ведения светских бесед, но для того, чтобы спровоцировать нас на разные странности, это концептуальный вирус, медиаэксперимент, задача которого — узнать, как далеко может зайти «ничто», - рассказывал Джоди Ридзик.

Однако это тоже не безобидно.

Например, когда пожилой человек оплачивает коммунальные услуги в Сети, то ему сложнее не перепутать свою обычную коммуникационную среду, очередь в банк с виртуальным миром. Он идентифицирует себя с происходящим в вирте потому, что привык к телеэпохе, где идентифицировал себя с подобным ему человеком, кто, например, подвергся нападению мошенников в каком-либо сериале. Для пожилого человека сериал и онлайн-банкинг – это одна реальность, ведь не все старики разъезжают на скейтах или слушают ироничную музыку, а потому у них меньше защитной самоиронии.

Пожилой человек проходит через процесс свертывания расстояний между коммуникативной средой и реальной, что в определенном смысле становитсягибелью этих сред для его сознания, тем самымявляясь триггером, а потому может в этом случае даже умереть от воздействия любого информационного вируса точно так же, будто бы он был реальным. Ему не близок юмор тинейджера, который носит «прикольные» майки с мемами, и тем самым остаётся неуязвимым для мошенников, - старик склонен смешивать всё в единое информационное поле («спуститесь на землю, работать надо»), а потому прыгает в ложную реальность как в омут с головой.

Благодаря новым Медиа время для этого пожилого человека становится сингулярным, утрачивает свою темпоральность. Не осознавая разницы между медиа и реальностью, он открывает дверь ворам и, погружаясь в «сон наяву» как в сериал, например, «с ментами и бандитами», становится уязвим для абсолютно любых мошенников или грабителейв объективном реальном мире, потому что вовремя не поставил между коммуникативной и объективной реальностями знак неравенства. Именно потому мы часто видим фатальные жизненные ошибки пожилых людей без любого признака деменции, среди людей, сохранивших ясность рассудка.

Сегодня во многих странах всерьёз рассматриваются законопроекты о недопустимости пользоваться кредитными картами для людей старше 65 лет, так как, пожалуй, это они нуждаются в том, чтобы «спуститься на землю» намного больше тинейджеров.

Выход из этой подмены – это структурирование Метаданных, попытка хотя бы «вручную» разобраться в том, что нужно и что не нужно на уровнеличной информационной квинтэссенции каждому, чем более, если человек приближается к пожилому возрасту. Опять же, это станет возможным только в эпоху Коллаборационного Веба или хотя бы Интернета 3.0.

Я намеренно касаюсь этого процесса как можно глубже и по возможности с разных сторон,потому что внём по закону диалектики уже заложена бомба, которая всегда (закон отрицания отрицания) уничтожает своего носителя (вспомним «самолёт Маклюэна» как процесс, который доводится до абсурда и уничтожает сам этот абсурд).

Об этом же в 1980-х годах шли интересные выступления поэта Иосифа Бродского, который интерпретировал с этой же точки зрения в том числе и слова Христа: «Поставь другую щеку». Он объяснял это так, что Христос имел в виду доведение до абсурда любой бессмысленной информации. Метод Бродского вышел из среды диссидентов, которые применяли его в Гулаге, чтобы расшатать лагеря изнутри (статья «Напутствие»)

Но если всерьёз заняться изучением феноменов гипноза и разнообразия косвенных внушений, то неизбежен выводо том, что свободная воля человека может быть захвачена только исключительно с его согласия.

Например, американский психиатр Николас Спанос опубликовал несколько статей о том, что гипноз не есть особое состояние сознания, это только поведение, вызванное повышенной мотивацией, чтобы «угодить» гипнотизеру. Созависимость и отсутствие личных границ были присущи многим цивилизациям и культурам, они рождалась еще со времен римских патрициев, где рабы были членами семей и пребывали в постоянном «стокгольмском синдроме», «как бы» проживая «свою» жизнь. Так и загипнотизированный подвергнувшийся иному внушению, желая удостовериться в эффективности гипноза и желая убедить в этом окружающих, начинает, как актёр играет роль, поддаваться влиянию гипнотизёра (режиссёра своей жизни) и, более того, интерпретирует свои действия, будто бы они совсем не навязаны извне. Состояние гипноза зависит исключительно от ожиданий и желаний объекта воздействия, - считалНиколас Спанос.

Люди загадочные существа и обладают бесконечной свободой выбора, и все эти исследования говорят о том же. Многие постфрейдисты, например, склоняются к тому, что абсолютно все невротики сознательно сами выбрали такой способ психической защиты и по своему же желанию могут из него выйти, если захотят.Другими словами, большие сообщества в социальных сетях, посвященные, например, паническим атакам или бессоннице, существуют только потому, что поддерживая друг друга в неких патологических состояниях, молодые люди сами укрепляют себя в своих же играх с самими собой, и не излечивают себя. На этом же базируются и исследованияроссийского учёного Яна Голанда, и его предшественников – советских психотерапевтов Николая Иванова и Игоря Сумбаева (который вылечил от панических атак писателя Зощенко).

Мем тролль-фейс или Шлем Ужаса

Возможно, именно такое гипнотическое состояние человека описывалось Виктором Пелевиным в романе «Шлем Ужаса», 2005 (где шлем, наверное, был забавный намек на шлем Виртуальной Реальности), а также в журнале «Mondo 2000», когда журнал писал, как визуальные коммуникации или музыка воздействуют как психоделик и как будто расширяют сознание, выводя его за рамки «сна наяву». И психоделическая революция 1960-х замышлялась отнюдь не для порабощения людей, а для их освобождения, для того, чтобы открыть их сознание и максимально расширить его, сделать их более творчески погружёнными и независимыми от «системы», хотя мы и так знаем, как в цифровую эпоху и она претерпевает диалектический закон отрицания отрицания.

Когда мы смотрим фильм «Трип» (1967) Роджера Кормана("Крестный Отец", "Молчание ягнят", "Филадельфия") и Джека Николсона , то видим молодых учёных- нонконформистов, цвет нации США, и почти верим в то, что после трипа под ЛСД они будут всегда критически мыслить и не впадут в состояние эриксоновского гипноза или стереотипизации сознания даже на склоне лет. Но так ли это?

Александр Шульгин успешно лечил людей от неврозов, используя МДМА, а Станислав Гроф, который мог бесследно вылечить гипнозом и когнитивными техниками даже шизофрению, как и описанный Иваном Ефремовым в романе «Лезвие Бритвы» (1961), - реально существовавший прототип его знакомого врача подименем Иван Гирин, - могли уже в 1960-х годах лечить людей когнитивными техниками, психотерапией, ЛСД, возвращая их к жизни из тяжелых неврозов, практически одной психотерапией возвращая им ясность сознания. Это опять же доказывает то, что человек выбирает, находиться ему в «стокгольмском синдроме» (неврозе, медиавнушении)или нет.

Так, Иван Ефремов в своём романе показал и серьёзную разницу между ИСС, вызванным ЛСД, и реальным трансцендентным опытом, который позже происходит у героя произведения в Индии, что также говорит о том, что человек может структурировать информационный хаос, и может не поддаваться массовым психозам, в том числе, и в нашу эпоху.

Можем ли вы точно быть уверены в том, что участники Автобуса Кена Кизи настолько стали самоактуализованными личностями, что никогда уже не подпадут под влияние своей «Тени» по Юнгу, и различат свободу потребления от Консьюмеризма? Различат Благодать и Прелесть, ресурсное состояние здоровой психики и наркотическое опьянение, то есть Духовное тело, которое возносит человека на Вершину, и Эфирное тело? Молитву и стакан виски?

Кен Кизи

Очевиден вывод, что психоделика и ИСС (как в медиа, так и в медикаментах) – это обоюдоострый меч, использовать который нужно с умом, она может привести (по Ричарду Форно) к ломкам от «хайтековского героина», тогда как Трансцендентный опыт может привести нас к синергетическому единению рациональных и ясных сознаний в единую нейронную сеть, что вообще-то и подразумевал Маршалл Маклюэн.

Так что, может быть, и правда, что превратить человека в «информационного голема» можно только в том случае, если этот человек слаб и не имеет прочного духовной основы: другими словами, если человек «сам хочет» этого.Если же он ищет высокие состояния сознания и старается всегда пребывать в «лучшей версии себя» в первоначальном смысле, а не в массмедийном, и принести на Землю то, что постиг в своем внутреннем Космосе, то он свободен? Или же… «Все мы учились жить у мёртвых наркоманов»?

Стоит продолжать это писать на футболке с фракталами, пока не выучишь урок наизусть?

Может ли быть такое, чтобы цель Медиакоммуникаций и IT-технологий была сведена только к тому, как помочь человеку войти в изменённое состояние сознания (ИСС)? Что скажут вам на это программисты? А что вы сами скажете тем программистам, гикам и нердам, которые часто выглядят как обкуренные и соответственно одеваются?

Почему все мои друзья-программисты или тотально увлекаются фэнтези, или сутками проводят свободное время в просмотре сериалов Netflix и Marvel? И какая связь между их профессией и хобби?

Возможно, об этом будет в следующей статье.

(Статьи написаны по мотивам моей Книги об эпохе Нейронета и Устойчивого Развития)

Источник: zen.yandex.ru

Комментарии: