Принципиальное различие между метафизикой и эпистемологией

(Перевод статьи Массимо Пильюччи)

Если кто-то утверждает, что X существует, где X может быть, например, единорог, то этот человек делает онтологическое утверждение, то есть утверждение о том, что существует или не существует. Онтология — это ветвь более широкой области метафизики, которая связана с нашим пониманием фундаментальной природы реальности. Частью этого понимания, естественно, являются утверждения о том, что является / не является частью этой реальности.

Теперь, если вы говорите, что единорог существует, я вполне вправе спросить вас: откуда вы знаете? Иными словами, я прошу Вас предоставить свое эпистемологическое обоснование такого утверждения. Таким образом, эпистемология — это та область философии, которая занимается природой знания.

Хорошо. Так вот, с какой стати я вам это рассказываю? Потому что люди, включая некоторых профессиональных философов, похоже, путаются в отношениях между метафизикой и эпистемологией. И эта путаница приводит к разного рода недоразумениям. Возьмем, к примеру, недавнюю дискуссию, которую я вел в https://letter.wiki/conversation/277 с моим коллегой Филиппом Гоффом по поводу внезапно возникшей спорной темы панпсихизма.

Панпсихизм бывает самых разных видов, но одно из его основных утверждений состоит в том, что сознание — это элементарное свойство Вселенной. Не совсем ясно, что это означает, но, по-видимому, это не означает, что электроны могут думать. Каково бы ни было ваше мнение об этом споре – а я настоятельно прошу вас прочитать мои четыре письма Филиппу и четыре его письма, адресованные мне, - вы, вероятно, согласитесь, что я вполне вправе спросить его: откуда вы это знаете?

Пройдя немного вперед и назад, Филипп признал, что нет никаких мыслимых эмпирических доказательств, которые могли бы подтвердить или опровергнуть онтологическое представление о том, что сознание является элементарным. Я ответил, что если бы это было так, то мы в значительной степени подошли к концу обсуждения, поскольку можно составить произвольное число онтологических утверждений без ограничения эмпирических доказательств, подтверждающих их. Филипп ответил, что я был «физиком» и что мой эпистемологический вопрос занимал особую метафизическую позицию. Поскольку он отвергает эту позицию, мы оказались в тупике.

Позвольте мне еще раз четко сформулировать проблему: Филипп утверждает, что нет никакой эпистемологии без лежащей в ее основе метафизики. И наоборот, я предполагаю, что нет метафизики без лежащей в ее основе эпистемологии, или, по крайней мере, что метафизические притязания человека никогда не должны быть слишком далеки от его эпистемологических оснований для этих притязаний. Давайте посмотрим на это немного более внимательно.

Термин «метафизика», по-видимому, происходит от анонимного редактора первого века работы Аристотеля, который собрал некоторые записи под заголовком «ta meta ta phusika», что буквально означает «после физики», со ссылкой на другую работу Аристотеля. С тех пор основными темами, характеризующими метафизику, были уже упомянутая онтология (что существует или не существует), природа тождества и изменения, природа пространства и времени, природа причинности и различие между необходимостью и возможностью.

Особенно важно для меня то, что большинство метафизиков сами признают, что их работа должна опираться на некое эпистемологическое основание (а не наоборот, как утверждает Филипп). Такой фундамент лежит в дедуктивном методе априорного рассуждения, отличном, скажем, от индукции или от похищения (странный термин, не имеющий ничего общего с инопланетянами и их анальными зондами, иначе называемый умозаключением к лучшему объяснению).

Другими словами, метафизики со времен Фалеса Милетского (того самого, который предположил, что мир в конечном счете состоит из воды) работают подобно математикам и логикам: они начинают с определенных аксиом, или предположений, и логически выводят следствия из таких аксиом. Главное различие между метафизиками и математиками или логиками состоит в том, что последние могут делать всю свою работу без всякой привязки к эмпирическому миру (хотя оказывается, что и логика, и математика полезны ученым). Метафизики, напротив, пытаются понять реальность такой, какая она есть на самом деле, а не бесконечными путями, какими она может быть.

В основе своей существуют две современные, сильно контрастирующие концепции метафизики. Классическая философия, которую часто называют «первой философией», утверждает, что метафизика занимается пониманием независимых от разума объектов и свойств, лежащих в основе науки и здравого смысла. (Вот вам пример. Например, когда ученые утверждают, что электроны — это объекты, характеризующиеся свойством заряда, метафизики задаются вопросом о природе категорий «объект» и «свойство».

Вторая точка зрения, иногда называемая «научной метафизикой», предполагает, что метафизики изучают человеческие конструкции: понятия типа «объект», «свойство» и т. д. не существуют «там», так сказать, но являются полезными изобретениями, которые люди используют для того, чтобы понять, как устроен мир.

Метафизика первого типа философии является основополагающей для науки; научная метафизика, напротив, принимает науку как сырье для работы. Оба они, как я утверждаю, предполагают определенную эпистемологию, потому что для обоих типов метафизиков вопрос «откуда вы это знаете?» — это совершенно понятно.

Термин «эпистемология» был введен в современный философский язык Джеймсом Фредериком Ферье в его книге «институты метафизики», опубликованной в 1854 году. Там он пишет: «Этот раздел науки уместно назвать Эпистемологией – учением или теорией познания, точно так же, как онтология есть наука о бытии. ... Она отвечает на общий вопрос: «Что такое знание и известное? —или еще короче: «что такое знание?»»

Обратите внимание на контраст с онтологией и на тот факт, что эпистемология является переводом немецкого wissenschaftslehre, что буквально означает теория науки, что еще больше подтверждает мое мнение о том, что именно эпистемология является основополагающей для любой дисциплины, стремящейся претендовать на знание, включая, конечно, и науку, и метафизику (и математику, и логику), как бы мы ни понимали последнюю.

Итак, возвращаясь к моему разговору с Филиппом Гоффом, можно сказать, что это эффективный, но ошибочный риторический ход – утверждать, что я не могу просить доказательств панпсихизма на том основании, что, даже делая такую просьбу, я принимаю определенную метафизическую точку зрения, а потому напрашиваюсь на этот вопрос. Чтобы довести эту мысль до конца, рассмотрим две резко расходящиеся метафизические структуры и то, как они соотносятся с доказательствами: физикализм и идеализм.

(Обратите внимание, что совершенно неясно, какие метафизические рамки представлены панпсихизмом, поскольку разные авторы имеют дико расходящиеся мнения: Гален Строусон говорит, что панпсихизм является формой физикализма; Дэвид Чалмерс описывает его как альтернативу как материализму, так и дуализму; и Филип Гофф утверждает, что панпсихизм является альтернативой как физикализму, так и дуализму субстанции. Может ли такая путаница среди сторонников быть отражением того, что сама концепция безнадежно запутана? Я удивляюсь.)

Физикализм – это метафизический тезис о том, что все в мире является либо физическим, либо «супервентным» по отношению к физическому (имеется в виду, что любое изменение в нефизической вещи, такой как понятие или математическая конструкция, является результатом лежащего в основе физического изменения, например человеческого мозга). Это форма онтологического монизма, утверждающего, что в основе всего сущего лежит только один вид материи. Предполагается, что это вещество является тем, что лучше всего в настоящее время предполагают фундаментальные физики (частицы, струны, поля или что-то еще). Физикализм для всех эффективных целей — это то же самое, что и материализм, в философском смысле или, лучше сказать, это научно обоснованное продолжение материализма, потому что физика показала нам, что в космосе есть нечто большее, чем материя (например, энергия).

Идеализм же, напротив, есть метафизический тезис о том, что все в мире есть результат мысли, хотя идеалисты резко расходятся в том, о чьей именно мысли идет речь. Это может быть человеческая мысль (субъективный идеализм) или мысль о Боге или аналогичной трансцендентной сущности (объективный идеализм).

Итак, ни физикализм, ни идеализм, строго говоря, не могут быть подвергнуты эмпирическому подтверждению, потому что обе эти системы полностью совместимы с фактами мира, как мы их видим. Вот почему знаменитое «опровержение» идеализма Сэмюэля Джонсона мило, но не имеет никакого смысла. Обсуждая идеализм с одним из его главных сторонников в XVIII веке, Джорджем Беркли, разъяренный Джонсон пнул ногой камень и величественно произнес слова: «я опровергаю вас таким образом!» - это значит, что камень должен быть физическим, а не продуктом мысли, иначе он не сможет пнуть его ногой.

Но идеалисты утверждают, что мир будет казаться таким, каков он есть, независимо от того, существует ли он в сознании Бога или нет. Причины все равно будут предшествовать следствиям, а удары ногами все равно будут двигать камни – если камни не слишком большие. Проблема заключается в том, что победа Беркли была пирровой, потому что если никогда не существует способа эмпирически различать различные метафизические структуры, то весь проект первой философии становится совершенно неуместным, салонной игрой, которая в наши дни требует докторской степени по философии. И, я бы сказал, проект, который очень успешно делегирован науке.

Это главная причина, по которой я симпатизирую научной метафизике, которая заключается в том, чтобы осмыслить – так, чтобы люди могли понять – то, что мы знаем и как мы думаем о мире, принимая как науку, так и здравый смысл в качестве своего вклада. Отдельные науки, такие как физика, биология, психология и так далее, не могут этого сделать, потому что они по своей природе сосредоточены на изолированных частях общей головоломки.

Таким образом, панпсихизм, трактуемый как общая метафизическая структура, альтернативная физикализму, идеализму и так далее, по меньшей мере неуместен. Хуже того, это главное специфическое-онтологическое-утверждение, что сознание является элементарным свойством материи, либо бессвязно (мы не знаем, что оно означает), либо эмпирически не проверяемо, тем самым лишаясь эпистемологического обоснования.

Сравните это со стандартными научными утверждениями, к которым прилагаются эпистемологические гарантии: когда физик говорит, что электроны имеют заряд, и вы спрашиваете их, откуда они это знают, они могут предоставить вам рабочее определение свойства заряда, а также воспроизводимые измерения этого свойства, которые может проверить любой человек, обладающий необходимыми знаниями и инструментами. Это не бессвязно и не бесполезно. Я кладу свой чемоданчик, не пиная при этом никаких камней.

Источник: letter.wiki

Комментарии: