С.Д. Кацнельсон: вторжение косвенных падежей в сферу именительного

«В предыдущем разделе мы не касались употребления косвенных падежей в функции субъекта. Рассмотрение падежей в „сдвинутой“ функции ограничивалось там случаями использования объектных падежей низшего ранга во вторичной функции прямого объекта. Теперь мы обратимся к примерам максимального смещения позиционной значимости падежей. В падежных языках нередки случаи вторжения косвенных падежей в функциональную сферу „падежа падежей“, высшего по рангу падежа всей падежной системы — именительного. Неожиданное употребление косвенных падежей в функции субъекта столь резко противоречит принципу распределения позиционных функций в основных падежах системы, как и сложившемуся на его основе традиционному учению о падежах, что традиционная грамматика отказывалась, как правило, видеть в них закономерное выявление субъектной функции. Разбирая относящиеся сюда факты, она была готова, скорее, примириться с возможностью существования „бессубъектных“ или „бесподлежащных“ предложений, нежели признать законными посягательства косвенных падежей на высшую позиционную значимость» [Кацнельсон 2009: 57–58].

Однако надо уточнить, что имеется в виду под «безличным предложением». Существует два типа безличности: 1) отсутствие личных форм у глагола, 2) безличное употребление глагола, имеющего личные формы. Глаголы смеркаться, светать, холодать можно назвать собственно безличными. Другое дело — глаголы во фразах машину сильно трясло или ветром угнало солому; их можно назвать личными в безличном употреблении.

«Безличные предложения обычно рассматриваются как бессубъектные. В некоторых безличных предложениях, как морозит, стало рассветать или лат. pluit ?идёт дождь’, субъект явно отсутствует, поскольку в них отсутствует существительное, которое могло бы выполнять эту функцию. Точно так же и англ. it’s raining или фр. il pleut ?идёт дождь’ могут быть названы личными лишь формально: употребляемое в них местоимение, по большому сёту, ничего не означает.

Но как быть с безличными предложениями типа его познабливает, мне хочется чаю, течением бревно отнесло к берегу, в составе которых имеются существительные, явно тяготеющие к глаголу? Можно ли выделить субъект в таких предложениях? Традиционная грамматика отрицательно отвечает на этот вопрос, ссылаясь на отсутствие существительных в именительном падеже. Но отвечать так, значит полагать, что субъект и именительный падеж — строго изоморфные сущности» [Там же: 58]. Все дальнейшие рассуждения С.Д. Кацнельсона — это обоснование его концепции, согласно которой именительный падеж не всегда соответствует субъекту (подлежащему) высказывания.

Как и случаи использования косвенных падежей в разных функциях, использование именительного падежа в функции субъекта высказывания обусловлено валентностью глагола. «Безличные глаголы, не обладающие содержательной валентностью, естественно, не принимают субъекта и являются бессубъектными в подлинном смысле этого термина. На них, следовательно, можно в этом плане не задерживаться. Но в отношении подлинно бессубъектных предложений встает вопрос о причинах отсутствия позиций при их предикатах» [Там же: 59]. Собственно безличные глаголы обозначают целостные события или ситуации, часто — атмосферные явления. В предложениях типа гром гремит глагол нужен только для выражения грамматического времени, он полностью десемантизирован и не несёт никакой дополнительной информации, которой не было бы в существительном. Такие предложения бессубъектны.

«Бессубъектными в этом смысле являются не только формально двучленные предложения типа дождь идёт, но и другие событийные предложения, состоящие из имени события и строевого глагола, указывающего на время и способ протекания данного события. Примерами таких семантически бессубъектных предложений могут служить формально двучленные предложения типа идёт война, вспыхнула забастовка, состоялось представление, случилось происшествие, разразилась катастрофа и т.д.» [Там же: 60]. Хотя, конечно, такие предложения не идентичны: вторые можно развернуть в расчленённое изображение событий (типа артисты драматического театра дали представление на камерной сцене), с первыми этого сделать нельзя или крайне трудно.

Каждое предложение является сообщением о некотором положении дел. Некоторые предложения выражают его глобально — только, так сказать, констатируя факт. Расчленённые предложения выделяют в событиях предметные элементы и объединяющие их предикативные признаки. Только к расчленённым предложениям применим вопрос, имеется ли в них подлежащее и чем оно выражено.

Из числа таких конструкций С.Д. Кацнельсон рассматривает сначала те, в которых предикат одновалентен. Например, мне не спится, меня мутит, мне стало невмоготу, нем. mich hungert ?я голоден’ и т.п. «Если под безличностью понимать отсутствие согласования между предикатом и дополняющим его именем, то такого рода предложения, несомненно, безличны. Но бесподлежащными считать их не приходится. В предложении мне не спится носителем предикативного признака является первое лицо, как и в предложении я не сплю. Первое из них семантически отличается от другого не отсутствием указания на носителя предикативного признака, а тем, что к предикату, выражающему бессонное состояние, добавляет оттенок непроизвольности состояния, переживаемого субъектом помимо своей воли и желания» [Там же: 61].

Коль скоро такие предложения, в которых есть подлежащее, всё же следует считать безличными, то что же такое подлежащее? Школьная грамматика определяет подлежащее просто как существительное в именительном падеже, и в данном случае такое определение явно не годится. «Более адекватным представляется нам подход со стороны валентных свойств глагола. Подлежащее — это, прежде всего, один из именных членов предложения, обусловленных содержательной валентностью глагола» [Там же]. Если какой-то предикат моновалентен (например, не спится), то подлежащим и будет субъект при этом предикате, в какой падежной форме этот субъект ни употреблялся. В этом отношении фразы ребёнку не спится и ребёнок не спит грамматические абсолютно идентичны (они не идентичны семантически, из-за выражаемого во втором из них компонента произвольности действия).

Сюда же относятся рассмотренные выше предложения машину сильно трясло и ветром угнало солому, в которых подлежащим является именно первое существительное. Они почти эквивалентны предложениям машина сильно тряслась и ветер угнал солому. Почти — потому что в первых вариантах акцентируется внимание на непроизвольности, незапланированности действия. Эти два типа предложений выражают разные семантические нюансы.

Многие конструкции, в которых подлежащее употребляется в косвенном падеже, выражают дополнительные семантические или стилистические нюансы. С.Д. Кацнельсон резюмирует этот пассаж так: «Синтаксическая конструкция выступает здесь на правах словообразовательной формы» [Там же: 62]. Это означает, что вместо изобретения нового слова, в семантике которого имелся бы необходимый компонент, язык предпочёл просто использовать грамматическую конструкцию, служащую для выражения этого компонента семантики. Интересно, что такие случаи нередки в языке, но о них студенту-лингвисту не рассказывают ни в курсе лексикологии, ни в курсе теоретической грамматики.

Итак, нет особых трудностей с интерпретацией субъекта в косвенном падеже при одновалентном предикате. Однако можно ли этот принцип применить и к многовалентным предикатам, и если да, то по каким критериям можно в этих случаях выделить субъект? С.Д. Кацнельсон утверждает, что это, во-первых, порядок слов, во-вторых, определённого рода трансформации, которые можно произвести с такими предложениями.

«В безличных предложениях типа мне хочется чаю, его потянуло в деревню и т.п. прямой порядок слов легко отличим от обратного, инверсионного. На первом месте в таком предложении обычно стоит косвенный падеж во вторичной функции субъекта. Постановка объектного падежа на первое место выдает инверсию, ср. чаю хочется мне, в деревню его потянуло. Инверсия сопровождается, как правило, изменением интонации предложения и эмфатическим выделением объектного падежа» [Там же: 63]. Кроме того, если при предикате есть два существительных в косвенном падеже, причём одно из них обозначает лицо, а другое вещь, то, скорее всего, именно лицо является подлежащим.

Следовательно, определять подлежащее только формально, только через падеж, совершенно неверно. «Подлежащее для нас — синтаксическая функция, немыслимая вне языковой формы. Но формой подлежащего может быть не только падеж, но и место в предложении» [Там же]. Причём порядок слов бывает даже важнее падежной формы. Например, фразы у меня есть машина и я имею машину синонимичны, поскольку «…глагол быть, как и замещающая его в некоторых предложениях нулевая форма, выражает в таких случаях не просто существование или наличие объекта, а владение им» [Там же: 64]. Поэтому в первой фразе подлежащее — это у меня, а не машина, хотя именно это существительное употреблено в именительном падеже.

С.Д. Кацнельсон поясняет свою идею весьма остроумным замечанием: «Отправляясь от традиционного понимания субъекта как синтаксической функции, монополизированной именительным падежом, школьный анализ находит, что в предложении у меня есть деньги субъектом является словоформа деньги. По тем же соображениям принимается, что предложения у меня много денег и у меня нет денег — бессубъектны. Встречаются и такие поборники традиционной точки зрения, которые считают, что в предложении у меня денег куры не клюют субъектом вопреки явному фразеологизму является словоформа куры, с которой согласован глагол. Между тем все приведенные предложения имеют сходную структуру: при прямом порядке слов они всегда отводят первое позиционное место субъекту владения, а второе позиционное место — объекту владения» [Там же].

Во всех предложениях типа у меня болит голова, у него поднялась температура, у меня появилась идея, у неё есть желание с нами встретиться, у вас найдётся два рубля?, нам не интересно ваше предложение, директору надоели твои опоздания подлежащим является вовсе не существительное в именительном падеже. Перестановка этого существительного в препозицию меняет смысл предложения и служит для эмфатического выделения дополнения (объекта).

«Косвенный падеж во вторичной функции подлежащего встречается ещё в предложениях типа с ним случилось забавное происшествие, с ним произошло несчастье, с ним приключилась беда, ему привалило большое счастье и т.п. И здесь прямой порядок слов предполагает постановку имени лица в косвенном падеже (нередко с предлогом) на первое место, а существительного в именительном падеже (абстрактного по своему значению) — на второе позиционное место. В предложениях этого рода речь идет о событиях в жизни лица, чаще всего случайных либо неожиданных» [Там же: 66]. Предикат в этих случаях носит общий характер, составляя единое целое с характеристикой события, данной в абстрактном имени, и может быть заменён связкой. В предложениях типа у меня большое счастье в жизни связка нулевая, но то, что она там есть, — очевидно; ср.: у меня было большое счастье в жизни.

Все эти предложения объединяет то, что они сообщают о событии в нерасчленённом виде, они содержат в себе лишь общую оценку события, не раскрывая его содержания. Поэтому нельзя считать полностью синонимичными фразы у них дочь выходит замуж и их дочь выходит замуж. В первом из них подлежащим является у них, а далее выражается относящийся к этому актанту предикативный признак — происшествие, которое с ними случилось. И уже этот предикативный признак является как бы составным и содержит в себе ещё один субъект более низкого ранга (дочь) и относящийся к нему предикат (выходит замуж).

Вышколенному в нормах традиционной грамматики уму всё это кажется чудовищным извращением всех грамматических канонов, поскольку «совмещение противоположных позиционных функций в одном падеже, как и употребление непозиционных падежей в позиционных функциях, противоречит основному принципу, по которому распределяются субъектно-объектные функции в падежной системе» [Там же: 73]. Однако необходимость выполнять за счёт одних и тех же морфологических категорий разнообразные функции, а также необходимость выражать множественные нюансы мысли толкают язык даже на такие крайности, как использование косвенных падежей в функции субъекта высказывания.

__________

Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. – Изд. 4-е. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. – 220 с.

Источник: m.vk.com

Комментарии: