# 18. Почему необходимо жить в зоне дискомфорта и что такое отложенная гратификация?

Из тысяч мифов и символов, порождённых коллективным сознанием человечества, история Одина – верховного бога германо-скандинавского пантеона – стоит особняком, так как лишь ей удалось с лаконизмом и яркостью проиллюстрировать основополагающую этическую истину, тот тернистый путь, что ведёт ко всякому значимому внутреннему достижению и качественному скачку.

Стремясь к обретению мудрости, потребной, дабы править мирозданием, Один предпринимает, казалось бы, нелепый шаг – он сам подвешивает себя за ногу на Мировом древе Иггдрасиль. Один день сменяется другим, голод и жажда мучат его, холодные ветры и хищные птицы терзают тело бога. Уже девятый день минул и девятая ночь на исходе, свет жизни начинает гаснуть в Одине, и вот в последней предсмертной агонии он устремляет свой взор на землю и ему открывается высшее знание, магия рун; верёвка лопается, а бог падает вниз, перерождённый. Но и того Одину мало, ибо ему известно, что в Йоттунхейме, стране великанов, бьёт волшебный источник, один глоток воды из которого дарит высочайшую мудрость. Великан Мимир, его дядя, охраняет источник и никому не дозволяет испить из него. Лишь после долгих увещеваний Одина Мимир уступает, однако требует, дабы взамен бог собственноручно вырезал себе глаз. Без колебаний Один берётся за нож и исполняет требуемое. Наполнив затем рог водой и осушив его одним глотком, Один наконец приобщается к вожделенной им мудрости и своим единственным глазом начинает видеть лучше и дальше, чем когда-либо видел двумя.

Миф об Одине содержит в себе целое созвездие интуиций в механизм самоизменения, трансформации нашего внутреннего и, как следствие, внешнего мира. В первую очередь, он показывает, что огромное приобретение требует огромной утраты, требует предваряющей его жертвы. Далее, он подчеркивает, что это всегда жертва самому себе, кровавая борьба с самим собой и собственной волей, что «Я» выступает обеими сторонами этого сурового контракта. Это понимает Один, принесший себя себе же самому в жертву на древе Иггдрасиль, это понимает и Мимир, требуя от Одина совершенно не нужный самому великану глаз бога. Мимир хочет испытать решимость Одина преодолеть свои боль и страх, решимость заплатить высокую цену и пройти избранным путём до конца, дабы был соблюден космический закон – лишь через утрату возможным оказывается приращение.

Люди в большинстве своём столь инертны, столь мало способны к изменению именно в силу собственной неготовности платить запрашиваемую всякой трансформацией цену – дискомфорт и боль, тем большие, чем амбициознее ставимые задачи. Наш дух, так же как и наше тело, суть равновесные системы, по большей части стремящиеся к сохранению status quo, их текущего состояния. Всякие попытки поднять планку чуточку повыше встречаются с сопротивлением и гаммой неприятных ощущений от дискомфорта до агонии. Именно адаптация к этим стрессовым факторам постепенно способна вывести точку поддерживаемого равновесия на новый уровень. Мышцы, испытывая метаболический и механический стресс, увеличиваются в объеме и совершенствуют клеточное оборудование. Занятый обработкой информации мозг, преодолевая нервную усталость, учится, формирует новые связи и даже новые нейроны. Вместе с тем объем, интенсивность и продолжительность стресса, которые требуются для духовного и творческого роста, не сопоставимы с потребностями развития физического и даже интеллектуального, потому столь немногие продвинулись по этому неторному пути.

Важно при этом понимать, что в той точке, где мы перестаем испытывать дискомфорт, боль и усталость, наше продвижение вперёд или заканчивается, или невероятно замедляется. Овладев чем-то хорошо, мы замечаем, насколько проще нам стал даваться этот некогда тяжелый процесс, он даже стал легким и приятным. Так, писатель, набивший себе руку, постепенно перестаёт испытывать то «отчаяние перед пустым листом бумаги», о котором писали Чехов да Маркес, его перо теперь скользит по бумаге радостно и уверенно. Удовлетворившись выработанной сноровкой и стилем, он перестаёт подвергать себя постоянному давлению неудовлетворенности, тому, которое по-настоящему амбициозные авторы испытывают всю свою жизнь, никогда не довольные достигнутым уровнем мастерства. Не желающие примиряться с собственными ограничениями и границами, они постоянно продавливают их выше и выше, находятся в перманентном напряжении – именно так творят гении, они пишут собственной кровью. Ницше писал об этом так: «Дорого искупается быть бессмертным – за это не раз умираешь живьём».

Значит ли это, что творческая жизнь, продуктивное существование должны представлять собой муку? История учит, что чаще всего так оно и обстоит, поскольку чем большего мы от себя требуем, тем большие счета нам приходится оплачивать, однако существует способ значительно смягчить агонию трансформации и научиться черпать в ней своеобразную радость. Для этого нам нужно взглянуть на решительность Одина в принесении требуемых его задачами жертв. За этой решимостью стоит мудрое осознание того факта, что всякая здоровая, растущая жизнь должна сопровождаться той или иной степенью дискомфорта и боли. Мы привыкли считать их негативными явлениями и испытывать вину за то, что мы их переживаем, между тем как тревогу в нас должна бы вселять обратная ситуация – если нам вдруг стало в этой жизни слишком привольно, ведь это означает, что силы распада и энтропии уже начали свою работу и тянут нас вниз.

Смысл этого вовсе не в том, что, согласно известному принципу, мы должны иногда «выходить из зоны комфорта». Совсем наоборот, требуется переселиться в эту зону дискомфорта на постоянное место жительства и именно из нее иногда выходить. Разные степени стресса, неудовлетворенность, неудачи и терзания – это не проблемы, которые нужно устранить, сигналы, будто нечто идёт не так, а необходимые условия игры, стимулирующие вызовы нашим способностям и единственный путь к желаемому. С органическим пониманием и приятием этого снижается и преображается само испытываемое нами напряжение. Существующий в истории культуры архетип весёлого гения, весёлого творца именно в этом содержит свою разгадку. Дело не в том, что таким людям не тяжело и они не знают поражений и трудностей, – секрет в том, что они привыкли жить в этом суровом климате и извлекать радость из постоянного преодоления сопротивления действительности, отчасти даже из неудач и ошибок.

Речь при этом идёт вовсе не о тех «бытовых» дискомфорте и стрессе, которые терзают рядового человека на работе и в отношениях с другими людьми, даже не о стрессе, вызываемом ежедневным неудовлетворенным бурлением души, и уж тем более не о географических и климатических трудностях. Нас интересует творческий дискомфорт, возникающий в процессе целенаправленного преодоления собственных ограничений, в силу того, что он обладает мощным созидательным потенциалом. В этой «зоне творческого дискомфорта», вопреки кажимости, не то что мало кто живёт – большинство там только краешком ножки и побывало. И если названные выше разрушительные формы стресса подлежат преодолению, то творческий дискомфорт, напротив, должно принять и полюбить. Именно готовность к нему привела Одина к обретению мудрости, а Ницше, бесконечными часами ещё в школе переписывавшего античных мастеров, научила безупречно владеть языком и мыслью.

Одним из фундаментальных видов творческого дискомфорта, к которому требуется найти подход, является мука отказа от удовлетворения одних желаний во имя других, сиюминутных – ради долгосрочных. Объем способности к этому действию и является важнейшей демаркацией между людьми. На самом примитивном уровне данный феномен исследовался в рамках изучения отложенного удовлетворения/гратификации – способности людей преодолеть желание удовлетворить потребность незамедлительно ради получения большего вознаграждения в будущем. В известном Стэнфордском зефирном эксперименте, на который не ссылался только ленивый, детям предлагалась либо одна вкусность немедленно, либо в два раза больше через 15 минут. Участники разделились на две группы: тех, кто выбрал немедленную гратификацию, и тех, кто предпочел подождать. Затем, когда в течение следующих 30 лет учёные проследили жизненный путь участников этого и ряда других схожих экспериментов, обнаружилось, что мера способности к отложенной гратификации прямо коррелирует со всеми показателями успеха и развития, в том числе уровнем образования и здоровья. Иными словами, чем более человек способен жертвовать сиюминутными потребностями и переносить дискомфорт отказа от их удовлетворения ради поставленных целей, тем большего он добивается. Требуется, потому, быть готовым не только к жертвам, но и к необходимости платить по некоторым счетам долгие годы, порой откладывая гратификацию не то что на 15 минут, а на 15 лет. Сам этот отказ, впрочем, что известно любому практику, приносит тонкое и слегка мазохистское наслаждение, ибо он освящен целью, придающей ему смысл.

Урок номер два: власть парадокса

Судя по всему, именно из мифа об Одине родился образ Повешенного, изображенного на двенадцатом аркане Таро. На карте мы видим мужчину, подвешенного за ногу на кресте. Несмотря на тяжесть его положения, лицо Повешенного абсолютно спокойно, а его голова окружена нимбом высшего озарения – тем самым добытым Одином знанием. Чтобы подчеркнуть намеренность и целенаправленность приносимой жертвы, одна нога мужчины заложена за другую в медитативном жесте. Повешенный суть то же самое, что Один, но мы обратимся именно к нему за вторым смысловым измерением германо-скандинавского мифа.

Фигура на кресте представлена, что называется, in resignation – в положении окончательного смирения, отказа от борьбы; Повешенный сдался, однако именно так он достиг полной победы. Повешенный не только учит, что приобретение неотделимо от отказа, и чем больше мы хотим получить, тем больше нам придётся отдать. Он показывает, что зачастую верное решение проблемы – парадоксально, неочевидно, внешне противоречиво. Поставленная цель может достигаться не усилием, а отказом действовать – не-деянием, выжиданием. Победа может быть одержана через отказ от наступления, мягкость способна на то, с чем не справился напор. Об этом писал Лао-Цзы: «Нет уступчивей под небом, чем простая вода. Нет равного воде под небом в преодолении твердого, прочного. Слабый одолеет сильного, мягкое одолеет твердое. Любой знает эту правду. Никто ни признает ее за истину».

Там, где мы более всего желаем настоять на своём, бывает необходимо отступить назад, там, где наше желание сильнее всего, от него нужно отказаться, то, что мы хотим удержать, необходимо отпустить – и лишь тогда нам удастся первое. Во многих ситуациях мы достигаем желаемого лишь совершая эти парадоксальные и противоречивые действия. В отличие от первого урока от Одина, мудрость Повешенного не универсальна. Нам не всегда выпадает эта карта и не всегда решение является парадоксом (то есть тем, что верно, хотя кажется обратным), однако это случается достаточно часто, чтобы не забывать о нём.

Источник: m.vk.com

Комментарии: