Бедные, бедные дети

Многие россияне с пеленок приучаются к тому, что у них нет и не может быть никаких перспектив. И дело не только в отсутствии денег — выученная беспомощность наследуется от родителей.

Каждый четвертый ребенок в России растет за чертой бедности. Это только по официальной статистике. В реальности картина гораздо печальнее. А в перспективе — страшнее. Ведь дети — не только цветы жизни, но и наше будущее. Ребенок, растущий в нищете сегодня, — это плохо образованный, много работающий, но мало получающий, больной взрослый завтра.

Я работаю в школе и вижу этих детей — у которых две рубашки или блузки на весь учебный год, которые не обедают на большой перемене, а перекусывают двадцатирублевыми сухариками, носят сменную обувь в пакетах из «Пятерочки» и после потери тетрадки никак не могут купить новую.

Детей, которые не пойдут в десятый класс, даже если прилично сдадут ОГЭ, потому что родители говорят, что институт все равно не для них. Да и в девятый они тоже не пойдут, потому что в ПТУ теперь берут после восьмого, а потом наконец можно будет самим зарабатывать. Таких детей много — и становится все больше. Эту грустную тенденцию можно наблюдать как раз по статистике переводящихся в десятые классы. Если в 2000-е в лицеи и колледжи из школ уходила только треть подростков, то теперь — половина, а в 2017-м, например, так и вовсе 59% не захотели пойти в десятый.

И происходит это вовсе не потому, что средне-специальное образование переживает расцвет, как хотят представить некоторые аналитики. Дети уходят из школы, чтобы «не терять зря два лишних года». Они уверены, что в вуз на бюджет попадают только те, кого натаскивает армия репетиторов, а у их родителей на это нет денег — как и на платное обучение. Понимаете, они даже не пробуют, не совершают ни одной попытки получить высшее образование, чтобы, возможно, изменить собственное будущее. Они наследуют от своих измотанных ко всему равнодушных родителей выученную беспомощность. Не генетически, конечно, но наследуют. Они не знают, что может быть по-другому.

Положение в некоторых семьях столь отчаянное, что дети решают «не терять лишние годы» и в ПТУ. Появились уже депрессивные регионы, в которых больше половины подростков после девятого или восьмого класса вообще заканчивают учебу. В Тыве, где за чертой бедности живут более 40% населения, таких 63%. Уровень безработицы — тоже один из самых высоких по стране (18,3%). Некуда учиться. Некуда жить.

Что ждет таких детей в скором будущем? Если не маргинализация, пьянство и криминал, то низкоквалифицированный, малооплачиваемый, тяжелый, постылый труд. Если кому «повезет» найти работу не за копейки, то вкалывать придется нечеловечески, возможно без оформления и каких-либо социальных гарантий. Долго, правда, пахать не получится — здоровье угробится очень быстро. И как-то резко. Однажды увезут на «скорой» прямо с завода или со стройки. Потом — неожиданная инвалидность. Как так? Что, ничего не покалывало, не жгло, не тянуло? Так ведь подобные «мелочи» эти люди приучаются игнорировать еще с детства.

Даже если роботизация, автоматизация, цифровизация все же восторжествуют — чем черт не шутит — и превратят неквалифицированных рабочих в получателей пособий, «скорые» все равно будут их увозить. Не из цехов и со строек, а с домашних диванов. Потому что у этих людей с детства не вырабатывается привычка следить за здоровьем, откликаться на сигналы организма.

Вот ребенок сидит на уроке, у него болит живот, он молчит, терпит. «Тебе плохо?» — спрашивает учительница. «Нормально», — устало отвечает тот. «Иди-ка в медкабинет», — настаивает педагог. «Не надо», — мотает головой ученик. Для него этот поход не имеет смысла. Ну сходит он к школьному медику, ну получит направление к гастроэнтерологу. В районной поликлинике гастроэнтеролога нет, в городской — запись на три месяца вперед, платно — дорого. Мать лишь разозлится, скажет: выдумал, наверное, чтобы увильнуть от занятий, вот и дома вечно живот болит, когда надо делать уроки. Да и сдавали же анализы недавно, всего год назад, нормально все было.

У ребенка, который постоянно запивает газировкой дешевые сладости, конечно, гастрит. Но родителям некогда этим заниматься — они работают по 12 часов. Да и у кого сейчас нет гастрита? И ничего, живут.

Не верите, что так бывает?

В прошлом году моей дочери понадобилось обойти нескольких специалистов, чтобы получить справку, что она может заниматься спортивным туризмом. Из двух десятков подростков, записавшихся в секцию, к нужному сроку, к октябрю, вместе с моей дочерью справки принесли еще два человека. К Новому году документы были только у половины, остальные бросили кружок — к этому времени как раз выяснилось, что нужно еще и лыжи специальные покупать. Когда такие дети повзрослеют, они не будут пытаться устроиться на лучшую работу, потому что для этого потребуется пройти медкомиссию, потратить три месяца на обучение и купить добротный костюм. 

Слишком апокалиптично? Не может быть, чтобы такой безысходностью были порабощены миллионы? Разумеется, есть те, кто разрывает порочный круг, преодолевает нищету, на которую были обречены с пеленок. Но это стоит огромных усилий. Это — исключения. Остальное — закономерный итог провала социальной политики.