Палец-флешка и глаз-камера: к феноменологии киборга

Приступая к изложению наших наблюдений, определим два неразрывных концепта работы: техники и телесности. Хосе Ортега-и-Гассет рассматривает технику через призму человека, его потребностей и желаний. Техника противопоставляется природе как мир искусственный — миру естественному:

«Техника — это реакция человека на природу или обстоятельства, в результате которой между природой, окружением, с одной стороны, и человеком — с другой, возникает некий посредник — сверхприрода, или новая природа, надстроенная над первичной» [6].

Человек порождает технику и технологии, противостоя природе, чтобы не просто выжить, а научиться жить. Техника становится основанием бытия человека, ее отсутствие предполагает не-человека, как существа, не реагирующего на внешнюю среду. О сущности техники ставится вопрос М. Хайдеггером, утверждавшим правильность понимания техники как средства достижения целей, как вида человеческой деятельности. Всякое «произведение» — цель техники, ее синоним – «производство», заключающееся в «раскрытии потаенности, а иначе «таящаяся в природе энергия извлекается, извлечённое перерабатывается, переработанное накапливается, накопленное опять распределяется, а распределённое снова преобразуется» [11].

Телесность будем понимать как способ бытия материального физического тела, берущий начало во взаимосвязи телесного и душевного состояний человека, в неразличимости внутреннего и внешнего составляющих. Тело человека является следствием интенсивного воздействия множества факторов, в том числе и экологических, социальных, культурных. Телесность формируется в структуре обыденных представлений и специализированного знания [12].

Телесность определяют через триаду «социального тела», «природного тела» и «культурного тела» [8]. В то время как «социальное тело» является репрезентацией социальных взаимодействий, «культурное» интегрирует в себе все проявления телесности. Телесность становится отражением материальных и идеальных образов тела в социальном пространстве-времени.

Поставим вопрос следующим образом: почему изучение техники мы связываем с телом и телесностью? Орудие труда как начало развития техники было продолжением руки человека, усиливающего функции не только руки, но и тел в целом. В ходе технического прогресса техники совершенствуются, качественно и количественно усложняются, но их цель остается неизменной – «усиление» тела человека. Какое значение приобретало данное усиление во времени?

Взаимообусловленное влияние техники и тела человека постулировалось философией техники. Эрнест Капп предлагал рассматривать технику через антропологическую призму, основываясь на протагоровском «человек есть мера всех вещей» [2]. Для Каппа техника как искусственный мир, созданный человеком и окружающий его, представляет собой проекцию его внешнего мира. Позже мы встретим подобную точку зрения у М. Маклюэна, у которого техника становится внешним расширением человека при соблюдении границ между ними [5]. А. Эспинас, в свою очередь, утверждал единство и слияние телесности и техники в практиках [3]

Ко второй волне философии техники относят «франкфуртцев» Теодора Адорно, Юргена Хабермаса, Герберта Маркузе. Для них техника связана с феноменом отчуждения субъекта, с утратой творческого потенциала человеческой деятельности. Технология и техника капиталистического производства, вырвавшись из-под власти человека, и навязывает ему ложные потребности, структурируя социальное пространство и человеческое тело [9]. Теодор Адорно в статье «О технике и гуманизме» [1] рассматривает технику как причину утраты гуманизма; по мнению Герберта Маркузе, техника начинает определять границы культуры в целом. Экспансия техники способна породить иллюзию устранения отчуждения, однако построение нового общества и новой политики способно снять напряженность и деструктивность технического прогресса [4].

Следующий период в развитии исследований технологий и философии техники совпал с институциональным оформлением новой антропологической дисциплины — антропологии техники, или техноантропологии. В своем большинстве техноантропологи изучают современные массовые технологии и производство глобальной технокультуры. Стоит, однако, упомянуть, что большая часть исследований в этой области, за исключением медицинской антропологии с ее вниманием к биотехнологиям, редко обращается к проблемам взаимодействия тела и техники, чаще концентрируясь на изучении социальных, культурных и экологических последствий новых технологий или отношения к техническим инновациям в различных субкультурах [8].

Факторами развития техноантропологии в современности являются компьютеризация и виртуализация, а также технические инкорпорации тела: техника входит в контакт с телом и становится частью его образа и телесной схемы. Фокусом внимания исследователей становится взаимодействие технологии и тела; их взаимовлияние. С. Соколовский пишет, что анализ форм интеграции телесности и техники позволяет расширить и дополнить антропологический взгляд на человека. Техническое рассматривается исследователем не просто как часть человеческого, а как его имманентная характеристика, по существу ставящая знак равенства между антропогенезом и техногенезом [9].

Так возникает понятие технической корпореальности — новой реальности, в которой сращиваются телесность и техника. Техника, в свою очередь, определяет возрастающие зависимости человека от технической составляющей. Ж.-Л. Нанси пишет:

«… экотехния производит тела как таковые… подключая и соединяя тела всевозможными способами, располагая их в местах пересечений, интерфейсов и взаимодествий всех технических процедур, но отнюдь не превращая их в технические объекты» [12].

Из прежнего статуса внешней по отношению к телу, техника переходит в статус внутренней компоненты. Рассмотрим кейсы, демонстрирующие слияние техники и тела – случаи реальной киборгизации телесности в их медийных репрезентациях. Описание кейсов учитывает три уровня материала.

• Уровень процесса киборгизации: как осуществляется и в чем заключается процесс слияния технического и телесного.
• Уровень дискурса новых медиа о факте киборгизации: как в интернет-пространстве освещаются кейсы.
• Уровень реакции интернет- аудитории: как комментируются кейсы киборгизации в новых медиа.

Человек, протезируя часть тела, теперь может делать её и, соответственно, себя более функциональным, обретая новое качество или значимо повышая уровни выполнения прежних функций – скорость бега, мышечная сила и др. Становится ли он киборгом? Рассмотрим случай Джерри Джалавы, который известен тем, что, потеряв часть пальца в аварии, встроил в имплант флеш-накопитель, спрятанный под протезом пальца. Данный кейс представляется медиа следующим образом:

Теперь программист — обладатель необычного девайса — USB-пальца: в обычный протез он поместил флешку на 2 гигабайта. Джерри говорит, что доволен устройством: такая флешка практична и никогда не потеряется [13].

Отметим создание неологизма USB-палец, которым акцентируется сращенность, слияние, составность части тела и электронного носителя; речевая конструкция не предполагает изначального существования одного без другого, палец и флешка — это не только дополнение друг к другу, а единство киборгизации. Сам Джалава, утверждая практичность нового протеза, отделяет на уровне речи устройство от пальца, говоря о флешке как об обычном девайсе.

Медиа используют в отношении пальца Джалавы неологизм USB-палец, которым акцентируется сращенность, слияние, составность части тела и электронного носителя; речевая конструкция не предполагает изначального существования одного без другого, палец и флешка — это не только дополнение друг к другу, а единство киборгизации. Сам Джалава, утверждая практичность нового протеза, отделяет на уровне речи устройство от пальца, говоря о флешке как об обычном девайсе: такая флешка практична и никогда не потеряется.

Другой источник [14] говорит о случае Джалавы в терминах настоящести, причем настоящесть относится не к протезированному пальцу, а – парадоксальным образом – к киборгианскому пальцу-флешке (в принципе, его даже можно назвать настоящим «USB-пальцем»), словно есть конвенциональные признаки настоящести «USB-пальцев», в соответствии с которыми какой-либо палец можно причислить к этой категории.

Акт киборгизации в медиадискурсах маргинален (Джерри решил сделать то, до чего вряд ли бы додумался любой здравомыслящий человек); решение встроить в палец флешку определяет человека как того, кто уже не входит в категорию «нормы», не обладает «здравомыслием»; Джерри — единственный в мире обладатель пальца на 2 гига. Использование «флешки» тщательно операционализируется:

Если Джерри нужно использовать свою «флешку», он просто снимает его, включает носитель в порт компьютера, а потом извлекает его; Джерри в любой момент отогнуть «ноготь» и подключиться к USB-разъему компьютера, используя «палец» как обычный дополнительный жесткий диск; «Когда мне хочется воспользоваться пальцем, я просто втыкаю его в разъем, а затем легко отсоединяю», — говорит программист.

Медиатекст утверждает, что палец — носитель информации, который невозможно взломать; вероятно, потому, что владелец пальца не оставит его без присмотра и не потеряет, хотя физическая дистанция пальца и накопителя сохраняется:

Джерри сконструировал протез таким образом, чтобы после подключения к компьютеру палец можно было отсоединить.

Протез пальца визуально напоминает сам палец, а также выступает «оболочкой» флешки, тем самым выполняя две функции: симулирование наличия пальца и защиты встроенного накопительного устройства.

При взаимопроникновении палец и флеш-накопитель словно не столько дополняют или протезируют, сколько отменяют свои сущности, становясь «пальцем», «флешкой», «ногтем» в кавычках, по которым мы понимаем, что палец и флэшка словно теряют свою природную функциональность и назначение, создавая химерический дискурсивный «девайс», «USB-палец». Даже на протяжении одной статьи палец Джерри может терять и приобретать кавычки, меняя степени обыденности и повседневности использования модификации.

Важной частью киборгианских дискурсов становится иронически преувеличенный технооптимизм: Джерри задумывается о USB-пальце после того, как врачи по-доброму пошутили, что ему следовало бы пришить вместо пальца USB флэш-драйв. Интернет-аудитория иронически же превосхищает биотехническое будущее и сиюминутные выгоды:

«Ждём накопителя на 180 Гб вместо детских воспоминаний, теперь по этому пальцу его узнает много народу и на всяких тусовках помогает завести новые знакомства и попить на халяву пива. Так что киборгизируйтесь – будете знамениты[15].

Киборг равен знаменитости, а человек воспринимается лишь как «обладатель» пальца.

Для общественности данный кейс необычен, непривычен и аномален, ею палец понимается не как часть тела, а как часть компьютера, выполняющая функции и действия, характерные именно техническому оборудованию. Самим Джалавой (если доверять надежности цитирования его слов интернет-медиа) палец воспринимается как часть тела, способного к подключению к компьютеру, тем самым к слиянию и нераздельности с ним. Джерри планирует усовершенствовать палец до большей емкости, (палец, а не флешку; часть тела становится носителем свойств и функций технического продукта). Кибергом Джалава становится за счёт искусственной сращенности пальца и flesh-накопителя, который становится его очевидным и несомненным продолжением.

Неизбежно возникает вопрос: почему именно флешка и почему именно палец? Кейс отсылает нас к метафоре технического инструмента как продолжения или протеза руки человека. Эпоха постмодерна – время информационного накопительства и хаоса; флешка здесь выступает важнейшим хранителем этой информации. Теперь нет потребности в слиянии с орудием, которое определило бы выживаемость человека или эффективность ручного труда, но есть необходимость в осведомленности (не тождественной знанию) и маневрировании в информации. Протез пальца протезирует мозг, а не палец.

Амаль Граафстра — основатель и директор компании Dangerous Things («Страшные вещи»), продающей микрочипы, которые человек может вживить себе самостоятельно. Сам Граафстра сделал из себя киборга и биохакера, вживив в руки два чипа, с помощью которых он может закрывать и открывать двери дома, включать и выключать компьютеры, заходить в социальные сети.

Амаль Граафстра является виднейшим представителем бодихакеров, которые провозглашают улучшение биологической жизни человека посредством использования новых технологий. В манифесте биохакинга «Трансгуманизм как виток эволюции. Когда мы станем сверхлюдьми» [16] говорится, что «технологии помогают быть постоянно подключенными к интернету и иметь связь с миром 24/7. Бодихакеры считают, что эта тенденция постепенно приведет к слиянию человека с устройствами, которые он сам и создал».

Граафстра утверждает, что бодихакинг – следующий этап эволюции. Публикация о его чипированных руках ставит вопросы биоэтики: Заменить потерянную в аварии руку протезом – это нормально, а дать человеку руку, которая работает намного лучше, чем биологическая – нет? Может ли человек делать свой вид лучше, чтобы обеспечить себе выживание в будущем? Может ли человек менять свое тело так, как ему нужно (или хочется)?

Комментаторы статьи располагаются на диаметрально противоположных полюсах относительно взаимодействия техники и тела: вживление чипов (именно вживление, они становятся живыми, то есть не тело переживает смерть, принимая в себя инородные неорганические объекты, а напротив – чип становится живым, он продолжает жить в теле) может стать пагубным для здоровья, но еще хуже – потенциальный контроль над разумом или чипы уже не сделают человеку хуже настолько, насколько он сам себе уже это сделал. В первом случае тело и технологии сепаратированы и дистанцированы друг от друга, комментатора не беспокоит, что части тела тоже могут выйти из-под контроля и погубить человека (например, через заражение или злокачественное образование), а техническое «расширение» телесности человека рассматривается как опасный и непредсказуемый Другой, обладающей самостоятельностью и волей.

Я не хотела бы делать из себя киборга. Вживление чипов, каких-либо устройств может быть пагубным для здоровья, так же в любой момент могут выйти из строя и вообще послужить способом контроля разума над людьми

Оппоненты возражают:

Ваше собственное, горячо любимое Вами тело может точно так же выйти из строя, как и вживленное устройство. Пагубно для здоровья? Пхе, а с каких пор Человечество, которое придумало огромное количество способов угробить свое здоровье (начиная от алкоголя, заканчивая тяжелыми наркотиками) вдруг стал волновать этот вопрос? [16]

Взаимодействие техники и тела неизбежно, ведь тело, как и техника, представляет собой функциональное устройство.

Таким образом, мы видим, что человек, основавший компанию, цель которой продажа и распространение имплантов, и внедривший импланты себе, формирует и представляет сообщество бодихакинга, трансгуманизма, тем самым создаёт новую культуру и играет не последнюю роль в конструировании мировоззрения последователей. Первоначально Граафстрой тело рассматривается как инструмент, нуждающийся в доработке и совершенствовании, в безостановочном развитии и улучшении, будто старая отслужившая технология тела постепенно замещается новой, более многообещающей и функциональной.

Граафстра рассказывает свою историю следующим образом:

«Я тогда работал в IT-консалтинге медицинских учреждений, часто засиживался в офисе допоздна и при этом постоянно забывал ключи. Чтобы не запирать себя, придумал такую альтернативу — вживить под кожу чип» [17].

Для Граафстры чип на уровне его дискурса, но не действий – это решение повседневных, обыденных и рутинных дел, он не представляет собой жизненной необходимости. Он комически обосновывает свое решение внедрить чипы под кожу, обесценивая значение биомодификации.

Граафстрой эволюция рассматривается как естественный процесс, начавшийся собиранием палок и камней, и логически продолжающийся искусственным слиянием техники и тела: «Еще с первобытных времен люди подбирали палки и камни, чтобы использовать их как инструменты, — рассказал Граафастра. — В этом нет ничего нового, это естественный процесс. Теперь же мы просто вживляем инструменты в свое тело» [18]. Данная цитата рутинизирует приведенную практику киборгизации: в этом нет ничего нового, это естественный процесс. Граафстра планирует подключить чипы к банковскому аккаунту, чтобы он мог совершать банковские операции, не пользуясь телефоном или чековой книжкой – очередной шаг рутинизации слияния тела и техники.

Таким образом, А. Граафстра при отсутствии телесных недостатков или потерь, как в случае Джерри Джалавы, превратил себя в киборга путем внедрения имплантов, качественно и количественно расширяющих функции ладоней и рук, дигитализируя их. Почему в чипы были вживлены именно в руки? Вероятно, ввиду их полной контролируемости взглядом и управляемости сознанием. Как камень или палка были понятны и очевидны для первобытного человека, такими же очевидными решениями становятся чипы для человека современного.

Роб Спенс — канадский режиссёр, в детстве лишившийся глаза вследствие несчастного случая. Долгое время скрывая отсутствие глаза под повязкой, Спенс вживил протез с помощью хирургического вмешательства. В искусственный глаз режиссера встроена мини-камера.

Согласно одной из статей,

В искусственный глаз Спенса встроена миниатюрная камера, батарея и передатчик. Качества камеры хватает для того, чтобы передать изображение весьма посредственного качества на переносной компьютер, который записывает все, на что смотрит Спенс в режиме реального времени [19].

Спенс не может видеть то, что записывает его «искусственный глаз». Протез не возмещает возможности утраченного глаза, однако выполняет иные функции: если изначально видеозапись протезировала взгляд зрителя, то теперь глаз выступает аппаратом видеозаписи. В данной статье также описан случай  художницы Тани Мари Влак, потерявшей в автокатастрофе свой левый глаз, планирующей заменить его камерой, что поможет в ее художественной деятельности. Как для Спенса, так и для Влак протез выступает возможностью наиболее полной самореализации в профессиональной деятельности.

Медиадискурсы о случаях Спенса и Джалавы схожи настолько, что не оставляют сомнений в наличии культурных паттернов в интерпретациях протезирования тела девайсами: Спенс использует для самоназвания неологизм глазборг, а акт модификации также представлен комически:

Многие люди после такого вполне обошлись бы стеклянным глазом, но Спенс, кажется, решил повеселиться и вставил в свою пустую глазницу видеокамеру с батареей питания [20].

Спенс, как и Джалава, планирует дальнейшее технологическое совершенствование протеза, чтобы сделать его ещё эффективнее.

Решение Спенса протезировать глаз рассматривается как способ повеселиться, а совершенствование «камеры» — как стратегия профессионала. Противоречие порождает вопрос – камеру подключили к человеку или человека к камере?

Чтобы стать киборгом, нужны смелость и фантазия, свойственные немногим. Некоторые статьи, посвященные Спенсу, утверждают протезирование как возможность роста в профессиональном плане, самореализации, что становится более важным, чем восполнение физического дефекта:

Спенс рассматривает своё приобретение как возможность вывести на новый уровень документальную и художественную съёмку [21].

Вопрос о том, в чем глаз-камера превышает возможности других камер, остается открытым.

Таким образом Роб Спенс – обладатель «искусственного глаза» — камеры, киборгизирующего его, сделав его более известным и популярным режиссером, чем он был до этого. В интернет-пространстве освещается данный кейс с иронией и удивлением, приписывая Спенсу «недюжинные» черты характера, подтолкнувшие его к реализации такой идеи, как возможности повеселится. Для Спенса «камера-глаз» – успех на профессиональном уровне, продвижение исследований и распространение практик протезирование, как мы видим, это выступает не только индивидуальным совершенствованием физического недостатка, а публичным актом слияния техники и телесности, демонстрирующим внедрение подобных практик в повседневность.

Итак, человек, создав искусственный мир техники, находясь между ним и миром естественным, при этом являясь продуктом последнего, становится частью первого. Техника противостояла природе, по утверждению Гассета, и являлась основанием человека. Но может ли теперь техника, сливаясь с природным в человеке, оппонировать его естественному началу? Человек становится медиатором, примиряющим естественность и искусственность, техничность и природность. Техника рассматривалась через призму человека и его телесности, которая понималась как феноменологическое восприятие материального физического тела; так создавалась техноантропология. Первоначальная цель техники – усиление человеческого тела — на данный момент реализована во взаимовлиянии: теперь и человек усиливает телом технику. Технологизация и киборгизация становятся естественными процессами, а антропогенез приравнивается к техногенезу. Примеры киборгизации позволили выявить следующее.

• Слияние тела и техники проявляется даже на уровне дискурса: прослеживаются метонимические переносы значений между техникой и телом, что может проявляться в приписывании функциональной составляющей части тела техническому устройству и наоборот.
• Киборгианским дискурсам свойственны комизм и ирония, как со стороны киборгов и журналистов, так и со стороны аудитории, относимые и к акту модификации, и к воображаемым масштабам и следствиям киборгизации.
• Человек меняет свое привычное «качество» и может получить новое название через призму обладания того или иного технического оборудования в теле.
• «Киборги» опривычивают, рутинизируют то, за что утверждаются как «ненормальные». Их сращенность с техническим становится очевидной частью повседневности.
• «Киборги» распространяют идеи технической модификации, популяризируют, монетизируют их, создавая вокруг себя комьюнити последователей. Происходит профессионализация киборгизации.
• Само тело рассматривается как техника, которую можно сделать технологически совершенной; техноэволюция приобретает черты естественности, свойственные эволюционным процессам.
• Техника в теле становится техническим расширением, увеличивающим функциональность, но не восполняющий функциональность какой-либо части тела. Прослеживается стремление к достижению подобия протезом той части тела, которую он заменяет и восполняет.

Соответственно, приобретая статус внутренней по отношению к человеку, техника усиливается им. Создаётся новая онтология и телесная бытийность. Тело не умерло, по предположению Хайдеггера, оно просто становится качественно иным.

Обложка: