Пропаганда суицида в массовой культуре

МЕНЮ


Искусственный интеллект
Поиск
Регистрация на сайте
Помощь проекту

ТЕМЫ


Новости ИИРазработка ИИВнедрение ИИРабота разума и сознаниеМодель мозгаРобототехника, БПЛАТрансгуманизмОбработка текстаТеория эволюцииДополненная реальностьЖелезоКиберугрозыНаучный мирИТ индустрияРазработка ПОТеория информацииМатематикаЦифровая экономика

Авторизация



RSS


RSS новости


2019-06-26 20:01

Психология

Что такое эффект Вертера и какова причина стадности?

В 1774 г. Гёте опубликовал свой первый роман – «Страдания юного Вертера». Книга принесла писателю мгновенную славу и снискала такую популярность среди публики, что впечатлительные молодые люди Европы по примеру главного героя вооружились двумя пистолетами и облачились в синие фраки и жёлтые панталоны. Этим, однако, дело не закончилось. В конце романа Вертер, мучимый несчастной любовью и отвергнутый возлюбленной, сводит счёты с жизнью. Как оказалось, мода распространилась и на это – вскоре после публикации по Европе прокатилась волна имитационных самоубийств, зачастую с роковым томиком, лежащим на месте сего акта. Это привело к запрету распространения романа и самого вертеровского стиля одежды в Лейпциге, книга также была запрещена в Копенгагене и по всей Италии.

Описанный случай вовсе не является историческим курьезом, чем-то уникальным и из ряда вон выходящим. После того как Николай Карамзин в 1792 г. опубликовал повесть «Бедная Лиза», в которой девушка по тем же причинам, что и Вертер, топится в пруду, в Российской империи наблюдалась серия подражаний. Аналогичные последствия имели не только художественные произведения, в которых люди лишают себя жизни, но и сотни резонансных самоубийств реальных людей. К известнейшим среди них принадлежат смерть Мэрилин Монро в 1962 г. и самосожжение Мохаммеда Буазизи в 2010 г., которое вместе с тем дало начало тунисской революции.

Термин «эффект Вертера» был введён американским социологом Дэвидом Филлипсом в 1974 г. для концептуализации описанного феномена. Исследователь и его коллеги обратили внимание на поразительную корреляцию. Изучив статистику самоубийств в США за несколько десятилетий, они обнаружили, что в течение двух месяцев после масштабного освещения в СМИ самоубийства, количество людей, решающих свести счёты с жизнью, значительно возрастает. Но что действительно озадачивает, так это то обстоятельство, что сразу после крупной истории о суициде на 1000% увеличивается вероятность катастроф коммерческих самолётов. Число и смертоносность автомобильных катастроф с летальным исходом так же взлетает вверх. Более того, в основном авторами самоубийств и подобных «несчастных случаев» оказываются люди, принадлежащие к той же социальной и возрастной группе и региону, что и виновник первоначального суицида.

Это даёт нам дополнительное свидетельство той силы, которой обладает природная склонность человека к имитации. Когда мы выбираем, как себя вести, главный источник принимаемых нами решений – это поведение других людей, как тех, что жили до нас, так и тех, кто вокруг нас сейчас. Этот механизм оправдан с точки зрения эволюции и весьма полезен, так как позволяет перенимать важный социальный опыт. Он позволяет обходить стороной невидимые нам волчьи ямы и не тратить времени на решение проблем, к которым уже нашли подход другие. Подражание и подчинение авторитету представляют собой столь мощные инстинкты ещё и потому, что без них невозможно развитие и безопасность потомства. Если ребёнок, ещё ничего не знающий о мире, не воспроизводит формы поведения окружающих, жизнь его оказывается очень короткой. Он должен принимать на веру то, что нельзя есть эти аппетитно выглядящие ягоды, подходить к краю обрыва или дразнить ядовитых змей. Он должен брать пример с действий взрослых, иначе он не сможет ничему научиться.

Как и всё полезное, однако, инстинктивное подражание способно давать сбой. Слепому копированию нередко подвергаются регрессивные формы поведения, бесполезные или откровенно губительные привычки и жизненные выборы. Таковыми, к примеру, являются суеверия, протянувшиеся и до нашего времени из дремучей глубины веков. Мера взросления и ступень индивидуального развития определяются как раз тем, в какой степени принимаемые нами решения действительно принадлежат нам. Тем, прошли ли воспринятые идеи и модели поведения честную проверку нашей собственной способности суждения, горнило самостоятельного интеллектуального анализа и синтеза.

Совершенно избавиться от имитации, разумеется, невозможно, и есть ситуация, в которой склонность прибегнуть к ней особенно всеобъемлюща и её разрушительный потенциал, следовательно, максимален. Таково состояние неопределённости. Не зная, как поступить, не желая брать на себя ответственность и мучительно напрягать умственные силы, мы с готовностью откликаемся на любые внешние влияния. Колебания, неуверенность, неясность являются одними из самых неприятных психологических переживаний в нашей жизни. Не удивительно потому, что человек упорно стремится избавиться от них и испытывает такое облегчение, когда принимает некое решение, даже если оно неправильное. Люди, павшие жертвой эффекта Вертера, есть те, кто стоит на грани и в отношении самого важного решения – выбора между жизнью и смертью. Они не способны на свой поступок даже в этом вопросе. Любой ветерок, сказанное слово, статья в газете или репортаж способны подтолкнуть их налево или направо, к жизни или смерти, браку или расставанию, героизму или подлости. Не нужно думать, однако, что подобная бесхребетность суть нечто редкое – напротив, таково обычное положение индивида, хоть это и не всегда столь отчетливо бросается в глаза.

В науке есть такое понятие как точка бифуркации – состояние системы перед резким качественным скачком, перед переходом к новому состоянию. Простейший физический пример бифуркации – замерзание или закипание воды, когда медленное накопление количественных трансформаций (постепенное изменение температуры) в один момент приводит к стремительной перемене качества всей системы. В философии, психологии и теории катастроф точка бифуркации зачастую представляет собой такое состояние системы перед качественным скачком, когда невозможно предсказать, куда именно этот скачок произойдет – в сторону «замерзания», «закипания» или какую иную. Система хаотически бурлит, она готова шагнуть в любом направлении и сама «не знает», что с ней случится. Всякое внешнее влияние способно запустить неостановимое движение по одной из множества открывающихся траекторий.

Пребывающий в точке бифуркации человек может быть спровоцирован чем угодно, не в последнюю очередь примером чужого поведения. Тогда, вдохновленный и набравшийся сил, он глотает пригоршню снотворных таблеток или пускает себе пулю в висок. Тогда он направляет свой автомобиль на лобовое столкновение и забирает с собой в небытие ещё несколько случайных встречных. Тогда он сознательно или полубессознательно совершает ошибку при пилотировании самолёта и обеспечивает «качественный скачок» десяткам или сотням пассажиров. Тогда он поднимается на крышу здания, расстреливает из автомата толпу и совершает самоубийство, как произошло в Лас-Вегасе в 2017 г.

Человек обыкновенно слишком слаб, чтобы принимать собственные решения, слишком мучим тревогой неопределённости. Он счастлив делегировать их случаю или же с готовностью вручить свою волю тоталитарным системам – политическому вождю или религиозному авторитету, которые сделают это за него, подарив его душе вожделенный покой. Он бежит от свободы, тяготится ей, поскольку свобода означает ответственность. Свобода требует напряжения умственных и душеных сил, она подразумевает необходимость выбирать, планировать, рисковать, бороться, преодолевать себя, созидать. Отказ от неё, сколь бы его причины ни были ясны, всегда чреват, ибо он есть предательство лучшей части нашей личности, её конструктивных и прогрессивных инстинктов.

Эффект Вертера – это крайнее воплощение человеческой бесхребетности, феномен, в котором последняя достигает гротескной гиперболизации. Он демонстрирует, что даже в вопросах жизни или смерти, не говоря уже о проблемах меньшего калибра, человек не может принять своего решения. Бессознательно признавая собственное интеллектуальное банкротство, он отдаёт решение на откуп случаю или же, что едва ли лучше, вручает себя в жадные руки лидера, вождя, идеологии.

Бесхребетность эта – так же, как стадность и зависимость – есть следствие глубинной лености человека. Она позволяет насладиться уютом однозначности, которая не была вытружена, не была заработана собственным внутренним усилием по её добыче. Делегируя внешним силам главные выборы жизни, мы снимаем с себя тяжкое бремя свободы и обретаем взамен «дар» ограниченности. Если же зависимость к тому же с искусным коварством маскирует себя, становится user-friendly, как это происходит в современном мире, человек оказывается подмят ей окончательно. Самое полное рабство ведь царит там, где оно не осознается, ибо в таком случае нет условий для бунта. Но как не стать флюгером, бездумно качающимся на ветру? Как не бежать в магазин по щелчку рекламного хлыста, не хвататься за пистолет по прочтении книги, не маршировать по приказу вождя? Как не превратиться в голограмму и проекцию внешних сил? Для этого человек должен осмелиться на нечто редкое, трудное, но спасительное. Осмелиться принимать свои решения, что в свою очередь требует постоянной готовности уплачивать за это требуемую цену – претерпевать дискомфорт самосозидания и упорного применения собственной способности суждения.

Комментарии: