Свобода в экзистенциализме

Экзистенциализм определяется в энциклопедиях и философских справочниках через призму проблем, посвященных человеку, его существованию, развитию, его отношению к самому себе, другим, культуре, религии. Провозглашается связанность философии существования с герменевтикой, онтологией, персонализмом и антропологией. Характер этого философского направления характеризуется как плюралистичный, аморфный, неопределенный. Что есть феномен экзистенциализма на самом деле? Что скрывается за этим полным драматизма языком, отстаивающим феноменологические начала свободы, возвышающим отдельную личность и ее аутентичность, утверждая противоречивость и в известном смысле трагичность ее существования? Возможно ли объять глубину экзистенциализма? Пусть этот вопрос останется открытым.

Широкая и всеобъемлющая констатация трагичности и болезненности существования человека размышлениями экзистенциалистов превращала философию не в феномен «о чем-то», а делала ее «чем-то», способным помочь человеку. Но помочь не преодолеть свои абсурдные чувства, убеждения и настроения, а искать в них свое подлинное Я и свои смыслы. Попробуем приблизиться к природе философии существования через один из центральных ее вопросов — свободу, на которую обречен человек. Основоположник экзистенциализма Серен Кьеркегор писал, что «человек – экзистенция, соединяющая в себе вечное и временное, бесконечность и конечность, необходимость и свободу».

Виднейший представитель русского экзистенциализма Николай Бердяев говорит о его синонимичности с философией свободы. Определяя его именно через свободу, ограничивает ли философ экзистенциализм или, напротив, открывает перед нами его подлинную глубину? Итак, Бердяев писал, что «свобода является исходной и определяющей реальностью человеческого существования». Свобода по своей природе двойственна, что демонстрируется через акт грехопадения как проявления свободы и выбора. Коротко говоря, следствием свободы может быть не только что-то вдохновляющее и априорно положительное, как, например, творчество, ведь, по мнению философа, она находит свое воплощение именно в нем, но и что-то разрушающее и непоправимое. В этом и заключается трагедия мира и «роковая участь человека». Что кроется за утверждениями о том, что свобода первична, что через нее определяется существование ?Причиной бытия является свобода, она же становится целью, превращающей человека в творящее существо, принимающее участие в мире ценностей. Но подлинная свобода не соприкасается с выбором и свободой воли: «человек свободен, когда ему не нужно выбирать», потому что свобода — это создание. Свобода воли предполагает, что человек выбирает навязанное, что порабощает и угнетает, а выбор означает избрание в рамках императивов, норм и законов. Поэтому свобода — это творчество, тайно нового и гениальность, ведь «гениальны могут быть забота о ближних, любовь, мучения над вопросом о смысле жизни». Из чего следует, что она не обозначает легкости и наслаждения, а связывается с тяготой, трудностью и порой страданием, через которое человек приближается к делу Бога в мире. Необходимо сделать ремарку, что Бердяев отрицал причисление к экзистенциальным философам, что скорее значило отрицание принадлежности к атеистическому направлению экзистенциализма, так как основа его философии — экзистенция человека в априорном присутствии Бога.

В философии Льва Шестова свобода мыслится через противопоставление рациональности и знанию. Фундаментальной проблемой становится «власть идей», то есть неправильное выражение в знании отношения человека к миру и к самому себе. Философ писал, что «знание — непроницаемая оболочка, под которой живет, задыхается и умирает человек». Вечные истины, философские парадигмы далеки от стремлений к подлинности, творчеству и свободе человека. Здесь иррациональное противостоит рациональному как свобода объективации. Шестовым описываются ситуации внутреннего страха и отчаяния, присущие человеку, и их положительной стороной становится свобода. Жизнь дуальна и диалектична, ее проявления чудесного и подлинного неразрывно связаны с их противоположными феноменами; здесь рождается свобода, уничтожающаяся объективацией и рациональным, стремящимся охватить и объяснить истину знанием.

Другой представитель теистического экзистенциализма — Карл Ясперс. Здесь перед нами снова является человек как акт самотворения, как возможность собственного бытия, как незаконченность, как перманентная реализация и конструирование самого себя. В этом раскрывается глубина и смысл свободы. Согласно Ясперсу, она не может быть доказана или не доказана, выступая как субъективная категория, которая проявляется в актуальном выборе человека, когда тот имеет мужество признать ответственность за самотворение, за свою судьбу. При этом не отрицается язык обстоятельств, а именно определенные эмпирические факты, формирующие поведение и выбор человека, но это лишь часть определенной ситуации, которая нацелена на пробуждение свободы в человеке. Существование законов, в том числе и моральных императивов как следствие свободы признается философом. Признавая свою свободу, человек признает свою конечность и пределы, стремясь их побороть. Это получает название пограничной ситуации. Примером может стать осознание смерти, причем не смерти как феномена неопределенного и общего, но как личной осознанной и принятой конечности. Это осознание порождает движение, цель которого преодолеть этот предел и границу. Познание пограничной ситуации и подлинное использование свободы помогает человеку постигать трансцендентное, не имея доказательств в подтверждение этому, то есть трансцендентное выступает здесь как субъективный и феноменологический феномен. В экзистенции человека главное свобода, которая неподвластна объективации.

В атеистическом течении экзистенциализма свобода также рассматривается детерминирующей и первичной. Жан-Поль Сартр провозглашает свободу универсальным онтологическим свойством человека, она снова определяет бытие. Здесь свобода — коренная сущность сознания. Сартр настаивает на том, что «человек не мог бы быть то свободным, то рабом: он всегда и полностью свободен или он не существует». Философом отвергаются степени свободы и утверждается ее абсолютность и безусловность как для духа, так и для сознания. Сартр отрицает, что самая тяжкая и пограничная ситуация может уничтожить свободу. Человек не может себя чувствовать в одних ситуация менее или более свободным, чем в других. Сартр выводит субъективную формулу человека:

«Человек есть то, что он сам из себя делает».

Человек как самотворящая сущность, которая сама себя называет, создает и определяет через свободу. Человек как свобода. Из ее безусловности следует и абсолютность ответственности. Весь мир на плечах человека. В одной из своих работ философ гписал:

«Никогда мы не были более свободными, чем во время немецкой оккупации Франции».

Но если мы в заменим в этой фразе только одно слово, она приобретает свой глубокий смысл: «Никогда мы не были более ответственными, чем во время немецкой оккупации Франции». Согласно Сартру, известное утверждение о том, что свобода есть познанная необходимость, трансформирует в свободу как преодоленную необходимость. Человек — это свобода, которая является его трагедией и ответственностью.

Если обратиться с к абсурдному миру Альбера Камю, можно увидеть, что этот мир принадлежит человеку, который однажды, будучи поглощенным своими привычными рутинными практиками, задается вопросом: «Зачем это все?» Эта скука и отчаяние уводят человека в сторону от его монотонной жизни. Здесь свобода приобретает отчасти иной смысл, так как человек познает ее принадлежность ему и ее конечность. Абсурд даёт начало не только свободе, но и бунту человека, который впоследствии также не имеет никакого будущего. Абсурд Камю — это не вечная свобода, присущая религии, а свобода поступков, поэтому великой ценностью становится свобода быть.

По мнению немецкого философа Матина Хайдеггера, сущность каждого человеческого Я мыслится и заключается в свободе. Но найти подлинное Я — непросто, так как человек постоянно создает себя сам, ведь сформированной однажды и навсегда сущности не бывает. Согласно философу свобода мыслится на фоне «Ничто». «Ничто» выступает опытом смерти в жизни человека. Поэтому, признавая собственную свободу, человек также признает и то, что ее ничто не может ограничить, она противостоит смерти. Хайдеггер говорил, что свобода «не в бытии, а в небытии». В данном контексте фундаментальным значением наделяется страх, с преодолением которого связывается достижение свободы. Страх как постоянный путник человека на пути самоопределения и попыток самопонимания.

Теистический и атеистический экзистенциализм объединяет осознание глубины и значения абсолютной свободы, которая дарована человеку или на которую он обречен. Свобода в теистическом течении данного направления исходит от Бога, как и человек. Она определяет существование человека, свидетельствует о трансцендентном, предполагает трудность и тягость, пограничные ситуации, а также самотворение человека. В то время как атеистическое понимание пронизано отчаянием, исходящим от богооставленности — проблемы отсутствия Бога и потребности человека в нем. Здесь отсутствие Бога говорит о том, что «все дозволено», о том, что человек — это самотворение, свобода, порождающая ответственность и трагедию, бунт и осознание конечности на фоне смерти. Мы видим, что экзистенциализм базируется на разных основаниях, но всегда приходит к одному знаменателю, к свободе. Можем ли мы сказать, что она подлинна? Претензия на истину противоречит природе экзистенциализма. Его не интересует подлинность свободы, достаточно лишь того, что она есть.

Источник: monocler.ru

Комментарии: