Понятие неопределенности в психологии

МЕНЮ


Искусственный интеллект
Поиск
Регистрация на сайте
Помощь проекту

ТЕМЫ


Новости ИИРазработка ИИВнедрение ИИРабота разума и сознаниеМодель мозгаРобототехника, БПЛАТрансгуманизмОбработка текстаТеория эволюцииДополненная реальностьЖелезоКиберугрозыНаучный мирИТ индустрияРазработка ПОТеория информацииМатематикаЦифровая экономика

Авторизация



RSS


RSS новости


2019-03-18 19:31

Психология

Принцип неопределенности в психологии – методологическое заимствование или онтологическая необходимость

Выдающийся химикофизик и методолог естествознания И.Р. Пригожин говорил, что в ХХ-ом веке образ науки кардинально изменился. До этого времени в ней господствовали идеалы классического позитивизма, заключавшиеся в стремлении описать природу через детерминированные, стабильные процессы. Однако, как замечал Пригожин, чем больше человек погружался в изучение основ реальности, тем дальше от неё отходил [15]. Нам хочется немного дополнить данный тезис. Вряд ли ученый имел ввиду, что наши представления о природе становились все более ошибочными. Скорее за его выводом лежит мысль о том, что сам концепт «реальности», как чего-то стабильного и определенного становился все более чуждым для науки.

Неудивительно, что переломный момент произошел именно в сфере физики – царице естественных наук, наиболее строго следовавшей классическим принципам рациональности. Формулирование Гейзенбергом «принципа неопределенности», заключающегося в принципиальной невозможности полного познания объекта (из-за ограничений любого акта наблюдения мы не можем одновременно точно определить скорость и положение объекта), привело к началу перехода к неклассическому идеалу рациональности, свободному от вечных обязательств перед причинностью и детерминизмом [13].

До этого времени естественные науки стремились к изучению самых малых, самых базисных элементов бытия, чтобы через их описание вывести объяснительный принцип всего и определить мироздание через обретенное знание. Данная интенция понятна, и в основе своей имеет благородную цель исправления и улучшения нашего мира. Но в поиске этих первозданных истин был изъян – в картину мира не включался сам человек, как субъект познания. Ведь субъективность несет в себе нестабильность и недостоверность, ведущую к неопределенности знаний, с которой было положено бороться.

В результате, если задуматься, произошло событие, не лишенное высшей иронии – через по-настоящему титанические усилия по углублению в самые недра реальности исследователи вернулись к субъекту познания, как к узловой точке, которая не позволяет двинуться дальше в определении мира. Человек, как субъект познания, как Наблюдатель является «непрозрачным», задающим неопределенность в любом акте познания, как в его процессе, так и в его результатах [4].

Казалось бы, значимость этого события сложно переоценить. Действительно, в рамках естественных наук были начаты удивительно плодотворные работы, посвященные изучению открытых и нестабильных систем, вероятностным основам физических процессов и многим другим проблемам, до этого неочевидным для исследования. Гуманитарные науки, в первую очередь психология, восторжествовали – наконец-то проблема Человека, проблема субъективности и неопределённости, лежащая в их основе, стали общими, перестали быть предметом насмешек со стороны более точных наук.

Мы действительно не хотим принижать значимость этих событий в рамках истории науки, но здесь появляется необходимость сказать несколько «но». Несмотря на новые векторы развития естественных наук, прежние не потеряли своей актуальности. Принцип неопределенности Гейзенберга влияет на познание столь малых масштабов нашей реальности, что неопределенность «там» практически не затрагивает наши попытки определения «здесь». И это замечательно, классический принцип рациональности подарил нам множество значимых открытий, и будет продолжать делать это. Отметим, что данное суждение справедливо и для тех направлений психологии, которые в большей степени близки к естественным наукам – психофизиология, нейробиология и т.п.

Некоторые же авторы, разрабатывающие проблемы человека, воодушевились несколько чрезмерно, и начали неаккуратно переносить принцип неопределенности в свои области. Осваивая изменения в методологии физиков, представители других направлений сильно расширили область применения «принципа неопределенности», выведя его за рамки, установленные В. Гейзенбергом, что некоторыми учеными было воспринято как действие не вполне правомерное. Отождествление проблем исследования микромира с проблемами изучения макромира с такого ракурса видится не как научных ход, ведущий к расширению имеющихся знаний, а, скорее, как способ подтвердить, обосновать внутреннюю мифологию. И особенно ярко это можно наблюдать именно в психологии – проблема неопределенности была крайне близка ее представителям, что привело к некоторой небрежности заимствований [1].

Вместе с тем, нельзя отрицать, что общеметодологический переход к неклассическим идеалам рациональности закономерно привел к расширению сфер психологических исследований. И во многом это произошло благодаря новым акцентам, поставленным над принципом неопределенности в рамках именно психологической методологии.

Т.В. Корнилова выделяет три основные трактовки принципа неопределенности в психологии: как имманентно присущего предмету психологии, заключающему в себе взаимопереходы между объективным и субъективным [3]; как способа противостояния редукционистским направлениям в психологии через утверждение принципиальной множественности вариантов объяснительных моделей [7], и как основы для переосмысления таких базовых психологических категорий, как развитие и личность [9].

От себя отметим, что наиболее близкими для нас являются первая и последняя из них. Вторая же, несмотря на понимание озабоченности сильным уклонном развития сегодняшней психологии по редукционистской траектории, кажется нам значимой, скорее, в историческом плане. А будучи воспринята буквально, может зародить в читателе впечатление о том, что нам обязательно необходимо активно противостоять редукционисткой традиции.

Т.В. Корнилова отмечает, что необходимость выделения психологии неопределенности в отдельную область не является очевидной [20]. Она аргументирует это тем, что данная проблема является столь значимой, что легко обнаруживает себя во всей психологии. В.П. Зинченко также отмечал, что психология всегда имела дело с разбросами, неопределенностью получаемых данных, независимо от направленности исследований [3].

Следовательно, мы можем заключить, что принцип неопределенности не следует воспринимать как внедряемый в психологию извне, под влиянием преобразований методологии естественных наук. Включение этого принципа полностью оправдано уже внутренними аспектами психологической науки – её предметом, её вопросами и методологическими принципами. Принцип неопределенности осваивается психологией в силу необходимости понимания, объяснения собственной проблематики, где с данным принципом оказывается связано изучение мышления, самосознания и смыслообразования.

Аспекты рассмотрения неопределенности в психологии

Существует множество оснований психологического анализа факторов неопределенности: это и современная психология принятия решений и последующей регуляции деятельности; и различные концепции развития личности; и представления о свободе воли в гуманистической, экзистенциальной психологии. Предлагаем читателю коротко ознакомиться с каждым из них.

Рассмотрение психологического аспекта принятия решения всегда было связанно с представлениями о неопределенности, которой характеризуется ориентировка в ситуации выбора [5]. Действительно, субъект никогда не может обладать полными и исчерпывающими знаниями об условиях, ведь среда постоянно изменяется, не является стабильной [6]. Более того, неопределенность условий выбора проявляется не только во внешнем своем аспекте, но и во внутреннем. В конструировании образа ситуации и оценивании возможных отдельных альтернатив человек всегда основывается на уже имеющихся у него знаниях и представлениях, которые не только подвижны, но и зачастую противоречивы.

Также неопределенность является одним из основных понятий в исследованиях, посвященных проблемам регуляции деятельности человека. В них превалирует представление об открытости любых динамических систем выбора, противопоставляемых закрытым и жестким моделям. Именно незаданность регулятивных профилей наших произвольных действий является основной для деятельностных форм активности [17]. В рамках этих работ было существенно углублено представление об активности субъекта – введение в научный дискурс понятий возможного в мышлении, интеллектуально-личностного потенциала, познавательно риска и многих других оказалось, на наш взгляд, весьма продуктивным и расширяющим границы психологического знания [8].

Идея, закрепляющая ведущую роль в развитии личности именно за моментами неопределенности, обнаруживает себя в разных проявлениях практически во всех психологических концепциях личностного развития человека. Здесь можно вспомнить и кризисные этапы развития в периодизации Д. Эльконина, и представление о кризисной природе становления личности Э. Эриксона, и представление о необходимости избавления от определения извне в гуманистической психологии, и многое другое.

Здесь нам кажется уместным представить описание «бифуркационных процессов», открытых уже упомянутым нами ранее И.Р. Пригожиным. Отметим, что за эту свою работу он был удостоен Нобелевской премии. Итак, это процессы особого рода, которые возникают при диссипации, рассеивании энергии, характеризующиеся наличием точки разрыва детерминации (точка бифуркации). В таких точках процесс может принять совершенно различные направления, и совершаемый «выбор» из них ничем не определяется [16]. Такие процессы можно наблюдать исключительно в открытых, неравновесных системах, чье существование зависит от притока внешней энергии. Именно для таких систем, как писал И.Р. Пригожин, возможно расширение собственного масштаба – изменение отношений к внешнему миру, к среде. Переформулируем – только в таких системах и возможно развитие.

Нам хочется сделать два акцента. Во-первых, приведенные психологические теории появились раньше публикации Пригожиным своих трудов, что говорит о способности нашей науки самостоятельно справляться с собственными проблемами. Во-вторых, такое пересечение голосов двух наук, на наш взгляд, говорит о глубине этой общей идеи.

Понятие неопределенности также играет важную, сущностную роль в рамках экзистенциального мировоззрения, которое Д.А. Леонтьев описывает как основывающиеся на принятии полной неопределенности, единственным противником которой выступает субъект, определяя себя через взаимодействие с миром и другими людьми [9]. Широко известен тезис В. Франкла о том, что у человека в любой ситуации есть выбор, он может только притвориться, что его действия полностью предопределены [20]. С. Мадди предполагал, что выбор личности в пользу будущего неопределенного является основанием всех тех экзистенциальных решений, которые способствуют как душевному, так и соматическому здоровью [12].

На самом деле, неудивительно, что именно рамках этого направления психологии личности понятие неопределенности раскрывается в полной мере. Ведь именно она является необходимым условием свободы субъекта в своем становлении – она то существование, из которого рождается сущность.

В рамках данного параграфа нами была представлена лишь малая часть психологических областей исследования, застрагивающих проблематику неопределенности. На описании некоторых других мы подробнее остановимся далее, однако составление полного списка не является нашей целью – в конце концов, как мы уже отметили, этот вопрос пронизывает в той или иной степени всю нашу науку. Здесь же нами были рассмотрены те области, для которых проблематика неопределенности является центральной.

Отношение к неопределенности

Проблема отношения человека к неопределенности во многом определяется тем, что сама категория неопределенности не встраивается в представление о мире большинства людей. Д. Канемен и Н. Талеб в своих работах описали множество механизмов, присущих нашей психике, основной задачей которых является сведение неопределенности к определенности. Они продемонстрировали, что наш разум обладает удивительными способностями в поиске смыслов и значений, в толковании и объяснении происходящего вокруг, однако он совершенно не приспособлен к существованию в ситуации неопределенности, и отвергает любую мысль о непредсказуемости [19].

Н. Талеб предложил принципиально новый взгляд на вероятностную структуру представлений человека о мире, продемонстрировав, что наиболее значимые изменения происходят благодаря именно непредсказуемым событиям, которые невозможно помыслить, а, следовательно, и предугадать.

В своих книгах Н.Н. Талеб демонстрирует, что именно редкие и экстремальные события имеют наибольшее значение как для человека, так и для общества. Популярным объяснением его взглядов стал пример, описывающий индейку, которую каждый день кормит мясник. С каждым новым днем, после каждого приема пищи индейка укрепляется в своем «убеждении» о хорошем отношении хозяина к ней. Однако, на День благодарения, представлениям птицы суждено быть разрушенными.

В своей новой книге «Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса» [20] Талеб вводит представление об антихрупкости – характеристике, обладая которой субъект начинает не просто быть устойчивым к неопределенности, но начинает извлекать из неё выгоду.

Соединяя в своей работе методологический и психологический аспекты понимания риска, Талеб раскрывает идею о возможном в мышлении. Он считал, что человеку необходимо постоянно расширять границы мышления, мыслить о том, что кажется невозможным. В таком случае он сможет лучше ориентироваться в меняющихся обстоятельствах и, следовательно, лучше к ним приспособиться. Таким образом, контроль неопределенности понимается автором не как её уничтожение, а как готовность к её вызовам.

При рассмотрении неопределенности мы необходимо обращаемся к различным аспектам отношения человека к будущему – к тому, чего еще нет, что мы еще не можем знать точно, но что в крайней степени для нас значимо[9]. Эта значимость зачастую приводит к формированию весьма определенных ожиданий и представлений, которые могут быть разрушены. Так причиной многих невротических проблем можно считать чрезмерно жесткие ожидания, переживание высокой степени субъективной определенности. Факт того, что мы не можем знать будущего, того, что будет, противоречит чувству целостности представлений о себе и мире, делает человека уязвимым. Неудивительно, что зачастую это порождает специфическую форму психологической защиты – крайнюю, даже слепую уверенность в том, что будет.

Позитивное отношению к неопределенности не только является возможным, но и необходимым для личностного развития и преодоления критических, стрессовых ситуаций. Для формирования такого отношения человеку необходимо отказаться от иллюзий стабильности и однозначности, способствовать развитию у себя зрелой позиции принятия неопределенности как источника новых для него возможностей.

Д.А. Леонтьев говорит, что в результате проработки своего отношения к неопределенности (например, во время участия в экзистенциальных жизнетворческих мастерских) [10] она перестает быть чем-то, от чего стоит бежать и чего стоит страшиться, человек приобретает возможность испытывать от неё и положительные эмоции. Леонтьев сравнивает отношение к неопределенности с отношением к стихии – так, человек, не умеющий плавать, избегает воды, в то время как человек, плавающий хорошо, получает от неё удовольствие.

Неопределенность, несомненно, является свойством нашей жизни, хотя большая часть людей и стараются её избежать. Такое стремление является абсолютно нормальным, ведь почти вся наша деятельность связана с ограничением неопределенности – любое решение, любая цель – это привнесение определенности. Однако достижение абсолютной стабильности и определенности является невозможным. Рост хаоса, энтропия – это характеристика всего сущего. И если мы хотим поддерживать связь с этим сущим, необходимо принимать и это её свойство.

Однако, если мы утверждаем за неопределенностью природу некоторой стихии, с которой личности важно научиться обращаться, то необходимо рассмотреть возможности этого обращения.

Обращение с неопределенностью

Одним из самых проработанных психологических конструктов, описывающих обращение личности с неопределенностью, является «толерантность к неопределенности». Данное понятие связанно не только с теми ситуациями, в которых человеку необходимо совершить выбор, но и с общими моментами взаимодействия с неопределённостью, в которых выражается стремление к ней или же её избегание [22].

Данный термин был впервые введен Э. Френкель-Брунсвик, описавшей толерантность к неопределенности как интеллектуально-личностное свойство человека, означающее принятие человеком противоречивости, новизны и неопределенности своих действий [21]. В своих работах она показала, что толерантность к неопределенности проявляется как в когнитивной, так и в эмоциональной сфере человека; она характеризует установки, когнитивный стиль, социальные формы взаимодействия, поведение в проблемных ситуациях, а также включается в различные модальные ощущения.

Также в психологической литературе рассматривается представление об интолерантности к неопределенности. В случае интолерантности к неопределенности человек, сталкиваясь с событиями, порождающими неопределённость, начинает испытывать тревогу, а стратегии совладания ограничиваются ригидной приверженностью к различного рода эвристикам. Встречая факт, противоположный его представлениям и убеждениям, для избегания переживания тревоги интолерантный к неопределенности человек либо «закрывает глаза», отказываясь видеть эти факты, либо начинает генерировать новые, согласующиеся с его представлениями.

Г. Олпорт впервые проанализировал особенности личности в ракурсе континуума толерантность-интолерантность [14]. При этом речь пока не шла именно об отношении к неопределенности. Он выделил ряд параметров, которые характеризуют толерантную и интолерантную личности. Например, для толерантной личности характерны ответственность, внутренний локус контроля, ориентация на себя, меньшая приверженность к порядку, способность к эмпатии, чувство юмора и т.п. Интолерантность к неопределенности выступает свойством авторитарной личности.

В большинстве исследований толерантность к неопределенности измеряется при помощи одномерной шкалы. Человек с низкой толерантностью к неопределенности склонен испытывать стресс, поспешно реагировать на ситуацию и избегать неопределенных стимулов. На противоположном полюсе этой шкалы располагаются субъекты, которые оценивают неопределённые стимулы как желательные, интересные, они стремятся к ним.

Несмотря на столь широкое распространение понятия толерантности к неопределенности, существует и ряд её «противников». Описанию таковых посвятил часть своей статьи «Толерантность к неопределённости: новость или психологическая традиция» В.П. Зинченко [3].

Самым простым способом обращения с неопределенностью автор называет постулирование предопределенности, детерминизма. Вера в то, что существует нечто, полностью определяющее нашу жизнь (рефлексы, инстинкты, влечения, т.п.) действительно позволяет человеку стабилизировать картину мира, сделать её более читаемой и подконтрольной. Однако, замечает автор, данный вариант зачастую приводит к разочарованию в своем мировосприятии вследствие столкновения с миром реальным.

Вторым способом является совершение выбора. Важно отметить, что его совершение определяют не только установки фиксированные, основанные на стабильных свойствах окружения, но и установка нефиксированная – готовность к выбору. Её В.А. Лефевр предлагал считать атрибутом всего живого [11]. В своих экспериментальных исследованиях он продемонстрировал подчиненность выбора в равновероятностных условиях правилу золотого сечения, задающему асимметричность. Таким образом, наличие априорной готовности к выбору делает невозможным существование буриданова осла – так или иначе, выбор между двумя стогами сена будет сделан.

Особое место в работе В.П. Зинченко занимает представление о переживании смысла, сопровождающего любое живое движение. Вне смысла любое действие не превосходит определения моторной персервации. В нашей жизни мы постоянно доопределяем неосознаваемый, но чувствуемый смысл, через операциональные, перцептивные, концептуальные и вербальные значения. Однако означение смысла необходимо должно подкрепляться следующим шагом – рефлексивным осмыслением полученного результата, осмыслением этого значения. Именно через эти одновременно совершающиеся акты мы и способны приблизиться, хоть и ненадолго, к состоянию определенности, чувствованию порядка [2].

Разумеется, это далеко не полный список «оппонентов» неопределенности. Также свою роль в преодолении неопределенности играют интеллектуальная и чувственная интуиция, готовность не только к выбору, но и к восприятию, мышлению, к чувствованию, «готовность к беспредельному дерзанию», и многое другое. Однако уже приведенных нами примеров достаточно, чтобы, отталкиваясь от обрисованной картины, вслед за В.П. Зинченко выдвинуть следующий тезис. Основным способом обращения человека с неопределенностью, в том или ином ее выражении, является факт осознанной, осмысленной активности, которая способна выйти за рамки ригидного, «мертвого» реагирования. Сложности и неопределенности внешнего мира должны противостоять «сверхсложность» и еще большая степень неопределенности мира внутреннего.

Список литературы

  1. Завершнева Е.Ю. Принципы неопределенности и дополнительности в квантовой механике и психологии: проблема методологических заимствований // Вестник Моск. ун-та. Серия 14, Психология. 2001. N 4. С. 67–77. 2002. N 1. С. 75–80.

2. Зинченко В.П. Живые метафоры смысла // Вопр. психол. 2006. № 5. С. 100—113.

3. Зинченко В.П. Толерантность к неопределенности: новость или психологическая традиция? / Человек в ситуации неопределенности. М.: Теис, 2007. С. 9–33.

4. Зинченко В.П., Мамардашвили М.К. Проблема объективного метода в психологии // Вопросы философии. 1977. N 7. С. 109–125.; Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М.: Изд-во АН СССР, 1957. 328 с.

5. Канеман Д., Словик П., Тверски А. Принятие решений в неопределенности: Правила и предубеждения. — Харьков: Гуманитарный центр, 2005. — 632 с.

6. Козелецкий Ю. Психологическая теория решений. М.: Прогресс, 1979.

7. Корнилова Т.В. Принцип неопределенности в психологии: основания и проблемы. Психологические исследования, 2010, Nо. 3(11), 74-86.

8. Корнилова Т.В. Психология неопределенности: единство интеллектуально-личностной регуляции решений и выборов. Психологический журнал, 2013, 34(3), 89–100.

9. Леонтьев Д.А. Новые ориентиры понимания личности в психологии: от необходимого к возможному. В кн.: Д.А. Леонтьев (Ред.), Личностный потенциал: структура и диагностика. М.: Смысл, 2011. С. 12–42.

10.Леонтьев Д.А., Миюзова А.Е. Методический подход к фиксации изменений личности в результате экзистенциальной работы. В кн.: Д.А. Леонтьев (Ред.), Пятая Всероссийская научно-практическая конференция по экзистенциальной психологии. Москва, 6–8 мая 2013 г. Материалы сообщений. М.: Смысл, 2013. С. 138–141

11.Лефевр В. А. Конфликтующие структуры. - М.: Сов. радио, 1973. - 289 с.

12.Мадди С.Р. Смыслообразование в процессе принятия решений // Психологический журнал. 2005. Т. 26, N 6. С. 87–101.

13.Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеалы рациональности. Тбилиси: Мецниереба, 1984. - 81 с.

14.Олпорт Г. У. Толерантная личность //Национальный психологический журнал. – 2011. – №. 2. – С. 155-159.

15.Пригожин И. Философия нестабильности. Вопросы философии, 1991, No. 6, 46–52.

16.Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М.: Прогресс, 1986. – 346 с.

17.Субъект и личность в психологии саморегуляции / под ред. В.И.Моросановой. Ставрополь, 2007. С. 181–194.

18.Талеб Н.Н. Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса. М.: КоЛибри, 2014. – 232 с.

19.Талеб Н.Н. Черный лебедь: под знаком непредсказуемости. М.: Колибри, Азбука-Аттикус, 2012. - 349с.

20.Франкл В. Сказать жизни «Да!»: психолог в концлагере. - М.: Альпина Нон-фикшн, 2009. - 239 с.

21.Frenkel-Brunswick E. Intolerance of ambiguity as an emotional and perceptual personality variable. Journal of Personality, 1949, 11(1), 108?143.

22. Stanley Budner, N. Y. (1962). Intolerance of ambiguity as a personality variable. Journal of personality, 30(1), 29-50.


Источник: m.vk.com

Комментарии: