Почему нам нравятся антигерои и что такое здоровая агрессивность?

Мыслящие люди в большинстве своём всегда относились к человеческой агрессивности с осуждением или по крайней мере воспринимали её полезность с объяснимым скептицизмом. Считалось и считается, что разрушительные энергии, бушующие в самом основании нашего существа, необходимо подавлять и вытеснять, ведь они по самой своей природе губительны как для индивида, так и его окружения. Подобное видение, однако, представляет действительное положение вещей в крайне искривленной перспективе. Столь древний и абсолютно незаменимый биологический механизм выносится в нём за скобки, а его положительное содержание отбрасывается или же умаляется.

Готовность к применению силы для защиты и расширения своего жизненного пространства есть между тем ключевое условие не только развития любого существа, но самого его выживания. Причина кроется в том, что границы как в обществе, так и в дикой природе существуют лишь до той поры, пока есть возможность их защищать. Они представляют собой контуры, образованные распределением силы и ожиданиями касательно возможностей её применения. На каждом шагу нас окружают люди, наглость и хищничество которых удерживается в неких рамках лишь осознанием издержек от их бесконтрольной демонстрации. Наша частная собственность, как и сама жизнь, обеспечена гарантиями по их насильственной защите со стороны государства или иной социальной системы, в которой мы находимся. Стоит этим гарантиям и контурам спасть, стоит ослабнуть цементирующему общество насилию и страху перед ним, как градус хаоса тотчас взмывает вверх и насилие становится из оградительного и конструктивного – тотальным. Описанная здесь ситуация ни в коей мере не является уникальной для человеческого вида, в действительности, она существует сотни миллионов лет и среди самых примитивных организмов. Даже воспеваемые поэтами и услаждающие наш слух трели соловьёв – как и других певчих птиц – являются в действительности чем-то вроде яростных боевых кличей или матерных баллад. Это средство обозначения ими своей территории, это заявление о готовности к борьбе и насилию, обещание таковых. Лишь оно держит в стороне основную часть претендентов и обеспечивает выживание и отбор лучших особей, удерживающих самые выгодные территории.

Вопреки известному пацифистскому тезису, повторяемому Толстым, Ганди и Мартином Лютером Кингом, будто насилие порождает только насилие в бесконечном порочном круге, обратное представляется не менее верным. Нарушение меры, чрезмерно малая агрессивность столь же как чрезмерно большая, приводит к очень схожему результату и даже ещё быстрее – умножению хаоса и распаду всего социума. Когда вы или общество, в котором вы живёте, лишены здоровой агрессивности, это означает, что в ситуации давления вы склонны делать шаг назад. Это не только время от времени может повредить вашим коренным интересам – нередко вас продавливают до тех пор, пока вы не упираетесь спиной в глухую стену и становится совсем нечем дышать.

Не зная границ своих физических, интеллектуальных, юридических и иных возможностей, не готовые и не умеющие проявить жёсткость, мы совершаем двоякое преступление. Во-первых, мы нарушаем свой долг перед самими собой и тем, кем мы могли бы стать, если бы не предавали своих подлинных интересов и не отказывались от них в угоду своей слабости. Укрепляя собственную привычку к покорности, принимая всё чаще и чаще то, что идёт вразрез с подлинными потребностями нашего существа, мы выхолащиваем свой потенциал. Все эти вынужденные шаги назад суммируются изо дня в день, из года в год и в конечном счёте приводят нас в точку, катастрофически отдалённую от места, где мы действительно хотели бы быть.

Во-вторых, мы нарушаем собственный долг перед окружающими и обществом в целом. Мы лишаем их того положительного вклада, который мы бы сделали, если бы были тем, кем могли. Кто знает, как мог бы выглядеть этот мир, если бы люди не предавали себя и своих высших возможностей, какие проблемы мы могли бы решить, насколько лучше он мог бы стать? Однако и это ещё не всё – своим малодушием мы потворствуем чужому хищничеству, мы культивируем преступников, хамов, тиранов и диктаторов, которые процветают на почве людской бесхребетности.

Доведённый до крайности общественный и индивидуальный пацифизм, попытки сделать из человека ручного зверька, как и противоположные устремления превратить людей в эгоистичных и бессердечных монстров, представляют собой опасные идеологии. Суть же идеологии, то есть навязываемого ложного сознания, состоит в том, что она рассказывает лишь часть правды, при этом полностью замощая собой оставшуюся половину и замазывая её толстым слоем лжи. За счёт этого упрощения, снятия неопределенности и сложности окружающего мира достигается психологический комфорт, поэтому идеологии так эффективны. Покупается этот комфорт, однако, дорогой ценой – ценой духовной и нравственной деградации и усилением фанатизма, к которому идеологическое мышление всегда склонно.

В современном западном мире мы наблюдаем взрывной рост микроидеологий от культа политкорректности, феминизма и феминизации мужчин до гендерного плюрализма. Их объединяет лейтмотив отрицания границ, неприятие дискриминации, неравенства и агрессивности даже в их самых необходимых и здоровых формах. Вместе с тем человеческая психика куда мудрее и древнее любых порождаемых умом чудищ. Она непременно формулирует запрос на недостающую противоположность. Этим объясняется, к примеру, феноменальная популярность в феминизированных политкорректных обществах «50 оттенков серого», как и других историй о мужском сексуальном доминировании. Вопреки подчеркнутому рациональному отрицанию определённых форм взаимоотношений (а может быть как раз в силу этого отрицания), коллективное бессознательное пытается выровнять перекошенный баланс, реализовать имеющиеся в нём потребности хотя бы в художественной форме. Славой Жижек однажды выразился в том духе, что хотя идеи современного мира – либеральны, его мечты – фашистские. В определённом смысле это неизбежно. Фашизм представляет собой агрессивную и дискриминирующую упорядоченность, и поэтому в любом обществе, которое тяготеет к культурной хаотичности, к пацифизму и равноправию следует ожидать активизации «фашистских» аспектов человеческой психики.

Через эту призму следует толковать часто наблюдаемую симпатию людей к харизматичным антигероям и к злодеям (как всамделишным, так и вымышленным), равно как тягу девушек к «плохим парням». Люди чувствуют, что в этих персонажах, сколь бы они ни были достойны осуждения, есть всё-таки нечто важное и притягательное, древнее и полезное, со штампом качества, проставленным сотнями миллионов лет эволюции. И они совершенно в этом правы. У них есть зубы – которых, как их почитатели прекрасно знают сами, частенько не хватает им самим. Они не боятся пробивать границы правил и норм, упорно идут до конца в преследовании собственных интересов и уверенно ставят их впереди, не поддаются давлению и устойчивы к колебаниям. Очарование зла и разрушительности вообще, ставящее многих знатоков душ в замешательство, объясняется интуицией в положительный потенциал агрессивности и слепотой в отношении результатов, порождаемых её злоупотреблением.

Агрессия не есть нечто дурное. Агрессия не есть также нечто хорошее. Как и любой инструмент, она может быть применена в разных контекстах и с разными результатами, и это ответственность каждого из нас проявить благоразумие при её использовании. Карл Густав Юнг, формулируя свою теорию развития личности – теорию «индивидуации», справедливо заметил, что личный рост обязательно подразумевает интеграцию собственной Тени. Под ней он понимал всё то в нас, чего мы боимся и отрицаем, в том числе присущую человеку разрушительность. Юнг, однако, был несколько туманен в том, что именно эта интеграция означает, и его можно понять в том смысле, будто мы должны примириться с негативным, деструктивным и регрессивным внутри нас и не бояться давать ему контролируемый выход. Правильным видением положения вещей, однако, представляется скорее следующее. Интеграция Тени предполагает, что мы первым делом должны уметь идентифицировать собственные слабые и сильные стороны, склонности, желания и возможности. Нашей следующей задачей является формирование с их учётом единой иерархии ценностей и целей, причём так, чтобы названные свойства служили их реализации, были встроены в эту систему, а подрывное влияние наших слабостей и пороков было ей максимально ограничено.

Неинтегрированная личность пребывает в состоянии опасного внутреннего разлада. Отдельные её части не уравновешивают друг друга – не связанные иерархией, они пребывают в контрпродуктивном борении или же бесполезно повисают в воздухе (как подавленная агрессивность некоторых людей). При таком состоянии личность зачастую находится в шизофреническом расколе. Её внешнее поведение и мировоззрение, например, стоит в остром противоречии с инстинктами и желаниями. Именно на лечении таких персонажей в XIX веке возникла психология как наука и как практика. Начиная с Фрейда, она видела своей целью именно сведение воедино этих отколотых друг от друга частей. В практике Фрейда и в условиях чопорной европейской культуры той поры (с подавленными сексуальностью и агрессивностью) это означало в первую очередь высвобождение из бессознательного в сферу осознанного инстинктов влечения, либидо, чем и объясняется психоаналитическое преувеличение роли сексуальности в человеческой психике. Привыкшие к отрицанию существенных частей своего «Я», привыкшие также к покорности, но внутренне восстающие против неё индивиды доводились создаваемым внутренним напряжением до неврозов и психозов. Единственным способом излечить их была помощь в обретении здоровой цельности, чего различные психологические школы достигали различными же путями.

Выводом из изложенного является то, что если мы заинтересованы не только в подлинном личностном развитии и успехе на избранном поприще, но и просто в душевном здоровье, в наших интересах – интегрировать свою Тень. В первую очередь это касается здоровой агрессивности, точные меру и очертания которой проблематично сформулировать в общей форме, ибо они определяются требованиями конкретной ситуации. В качестве лаконичного ориентира, однако, можно предложить следующий принцип: всегда следует стремиться к причинению минимального объёма вреда и применению минимального объёма силы, достаточных для защиты и расширения своего жизненного пространства.

Описанное здесь ни в коей мере не является проповедью насилия, а скорее формулировкой неотъемлемого принципа выживания и развития живого существа – закона столь же древнего, что и сложные формы жизни, независимо от человеческого желания или нежелания его признавать. Наконец, нельзя забывать, что как в дикой природе, так и в цивилизованных обществах зримое обладание силой является лучшей гарантией от ситуаций, когда ей придётся воспользоваться, то есть скорее антидотом против насилия, нежели его проводником. Именно поэтому детей во все эпохи учили в большинстве случаев давать отпор хулиганам и отрастить себе какие-нибудь зубы – для их собственной безопасности. Если окружающие понимают, что цена конфликта с вами высока, что вербальное или невербальное столкновение с вами может превратиться для них в публичную порку, они куда менее склонны принимать в нём участие и ставить вам палки в колёса.

Мы не должны бояться оказывать сопротивление и прилагать давление, и нам не следует путать безобидность с добродетелью, а неспособность к применению силы с нравственностью. Между ними нет ничего общего. Кролик не добродетелен, он просто безобиден – он не в состоянии причинить никому вреда. Добродетельным является только волк, который знает, когда нужно держать свои челюсти сомкнутыми, одновременно сознавая, что он может этого и не делать.

Источник: m.vk.com

Комментарии: